Ярый Рай

Рональд обрадовался просьбе, посмотрел наверх, на козырек, надежно прячущий его от вида из окна, расслабился, расправил плед, накинул на плечи Лизы, хотя раньше подобной вольности себе не позволял. Но после подаренного букета всего лишь самому укрыть ее от холода казалось сущей ерундой.

Сел рядом и поежился от ветра.

— Сверчка трудно поймать. Они незаметные и прячутся хорошо.

— Жаль… — девушка плотнее завернулась в теплую ткань. — Можешь описать его так, чтобы я поняла, как именно он выглядит?

— Ну… он на кузнечика похож. И на таракана. Вы видели кузнечиков и тараканов?

— Видела.

— Так вот спинка у него с крыльями, как у таракана, а снизу он как кузнечик. Усы длинные, а лапки, которые прыгают, короткие. Голова шире, чем у кузнечика. А, и сзади, из брюшка, у него тоже что-то похожее на усики торчит. Нет, больше похожее на челюсти. Два длинных отростка.

— Брр, представляется что-то жуткое.

— Да нет, он не страшный. А размера вот такого, — Рональд показал пальцами расстояние в полтора-два сантиметра.

Девушка почему-то смотрела не на пальцы, а в лицо. И улыбалась, добро так. Рону сделалось неловко и одновременно очень хорошо.

— Какого он цвета? На ощупь твердый?

— Вроде бы, мягче, чем кузнечик… А цвета черного. Или нет… темно-серого. Или зеленого, но такого, болотного. Хотя нет. Он по цвету на землю похож. Или нет, — задумался Рональд и, обхватив себя руками, чтобы согреться, уставился вниз, на тропинку. — Я уже сам начинаю сомневаться, точно ли сверчка описываю.

— Вот и у меня так же. Вроде бы, все просто, а как задумаешься… А еще вот чего вспомнила. Светлячки. Я их возле леса в первый раз увидела. И я всегда была уверена, что светлячки горят равномерно. А они мигают! Мне показалось, что в траве кто-то глазами сверкает, ну, крысы там, мыши, подошла ближе, пригляделась — светлячки! А потом другие появились, и так красиво стало. Волшебно. Как звезды на землю осыпались, — мечтательно протянула Лиза, перевела взгляд с неба на Рона и запнулась, мигом посуровев. — Ты почему мокрый?

— Я… — он посмотрел на себя, и сам только сейчас заметил. — Посуду торопился мыть, облился. Я не нарочно, — Рональд быстро спрятал вымокшие рукава за спиной, пытаясь понять, она просто спрашивает или ругает? Ну конечно, о чем он…

— Холодно же! А вдруг простудишься. Возьми, — строгий голос оборвал поток обличительных мыслей, и на колени приземлился плед. Секунды две Рон молча на него смотрел. Стало тепло. И даже жарко.

— Нет-нет, спасибо, мне нормально. Оставь себе. Замерзнешь же, — и переложил его на Лизу.

— Не спорь. Возьми.

— Нет, не возьму, — упрямо отвел протянутую руку. — Я же тебе его принес. Не надо. Мне так неудобно.

— Да у тебя рука, как лед! — перехватила девушка ладонь. — Нельзя же так. Идем домой. На кухне посидим, попьем горячий чай. Я у тебя вот еще чего спросить хотела. Про ромашки. Ты же в них разбираешься? Так вот, они…

Крепко сжимая руку и продолжая без умолку говорить, Лиза поспешно встала и потянула его в дом. Рон последовал за ней, стараясь даже не дышать; здравый смысл кричал, что так ему ходить нельзя, что не положено, опасно — а ладонь сама сдавила ее руку и не хотела выпускать.

Глава 16 Ад внутри, ад снаружи

Попасть в чужой мир — не самая радужная перспектива. Особенно, если новая реальность кардинально отличается от нормальной. Ярый до дрожи, до зубного скрежета ненавидел все, что окружало его с того момента, как с лица земли стерли его родной мир.

Люди другие.

Законы другие.

Вообще все — другое. Неправильное. Лицемерное. Ценности смещены. Ничего внутреннего. Все — внешнее. Абсурд. Бардак. Люди здесь додумались до вертикальной иерархии, которую Ярый до сих пор не мог понять до конца. Они гробили друг друга, и не понятно, из-за чего. Они говорили не то, что думали, и убивали друг друга ради бессмысленных вещей и во имя тех, кому до убитых не было никакого дела. Они придумали под сотню ограничений и сидели в них, как в клетках. В одинаковых клетках. Они заталкивали в клетки всех, до кого могли дотянуться. Они поголовно были черны, что их совсем не волновало.

Не люди. Нелюди. Шакалы.

Не мир, а сущий ад. Он с удовольствием бы выколол глаза, чтобы не видеть этого кошмара.

Но выбирать не приходилось. Себя он изменить не мог. Пришлось иметь дело с тем, что есть. Играть по новым правилам, но по своим законам. Подстраиваться и прогибаться. Сгорать от ненависти, от злобы, но делать вид, что с ним все хорошо. Выкручиваться, выискивать среди сплошь черной массы тех, кто был не безнадежен. Из тысячи таких попадались единицы. А время шло. Дом портился быстрее с каждым годом.

Надежда все исправить и вернуть на круги своя стояла перед ним и щурила зеленые глаза. У Ярого сложилось к ней особое отношение. Он ее не только не ненавидел, но и в какой-то степени боготворил.

— А тебе не скучно большую часть дня сидеть в темном домике? — мелодично спросила она. Опять нотки жалости в голосе. Они раздражали.

— Нет, девочка. Не скучно.

— А чем ты тут занимаешься?

— Просчитываю варианты. Сплю. Прокручиваю время вперед, — «слежу за вами» чуть было не слетело с языка. Он вовремя остановился.

— То есть?

— Слишком много вопросов. Ты заниматься пришла или вопросы спрашивать?

— Ладно-ладно, — девочка состряпала недовольное лицо. — Заниматься я пришла.

— Закрепим прошлый урок. Образы. Стань камнем.

Она задумалась. Потопталась.

— Ты знаешь. С лисой как-то попроще. Она живая. А представить себя неживой мне сложно.

— Не думай, живой образ или нет. Он просто образ. Давай. Как я.

Ярый сам лег на земле куском гранита. Девочка закрыла глаза, сосредоточилась — не вышло. Тогда она расслабилась и улыбнулась, растаяла и превратилась в бирюзовый камень, с мраморным узором, блестящий и большой. Ярый обволок его собой. Камень получился превосходный — прохладный, гладкий, с выпуклыми прожилками. Настоящий.

Что ж, связь между домом и душой стирается. Сознательное переплывает в бессознательное. А это — очень хорошо.

— Теперь — стань тем, что ты есть на самом деле. Скинь образы, — дал он самое сложное задание. Если справится, то можно смело идти вперед.

Девочка сначала стала выглядеть так, как там, снаружи. Потом почесала за ухом лисой. Подошла, обнюхала гранит. Закрыла бусинки-глаза. И распылилась облаком. Она смогла!

— Урок усвоен, — промурлыкал Ярый котом, полностью перестроив пространство.

Ярый не умел хвалить, не видел смысла, зато он мог дать возможность испытать на себе новые чувства. Окунуть в пучину восторга — ощутимая награда, слова «ты справилась, ты молодец» — ничто.

— Ай! — вскрикнула она, приняла привычный облик и упала на четвереньки. Прохладный страх накрыл волной.

— Ха. Не бойся. Не упадешь, — как в молодости, улыбнулся Ярый. Сам, не прикладывая сознательных усилий. Ему нравилось наблюдать за ее реакциями. Чистыми, искренними. Нравилось настраиваться на ее эмоциональный фон. Он будоражил и заставлял чувствовать себя живым.