Язык до Китежа доведет

— Спасибо, успокоила, — меня передёрнуло. — Так, хватит, отдыхал я долго, пора и честь знать.

У оборотней в моём лице появился смертельный враг. Буду давить, гадов, везде, где только встречу. Руками рвать, зубами грызть… Они ответят за Ягу… за мою Царевну-лягушку!

Ваня с эльфом сидели в зале перед маленьким медным самоваром, пили чай с ватрушками и малиновым вареньем. Моё появление они встретили настороженными взглядами.

— Сень, ты как, в порядке? — Подал голос Мидавэль, отставляя в сторону чашку.

— Да как… Бывало и лучше, — горько признал я. — Знаете, давайте-ка, наверное, двигаться дальше. Когда меришь дорогу шагами, грустные мысли не так одолевают.

Тепло простившись с хозяйкой, мы вышли с постоялого двора и двинулись к околице, провожаемые заинтересованными взглядами местного населения.

Ваня шагал впереди, показывая дорогу. Эльф чуть приотстал, ведя Тавию в поводу. Кошка же нагло ехала у меня на руках, категорически отказываясь топать ножками.

Кажется, они все боятся, как бы я чего-нибудь с собою не сотворил, вот и окружили… заботой.

Напрасно волнуются: вино тётушки Луносветы привело меня в чувство. Ну, или почти привело.

Глянув на спину Дурака, я заметил, что его тощая котомка основательно раздулась, потяжелела, а наружу торчит длинная деревянная рукоять.

— Что ты там тащишь, Вань?

— Так, пару свежих сорочек прихватил. — ответил тот, дёрнув плечом. Внутри что-то железно бряцнуло. — Ну и скарб мой ковальский. Куда ж я без него, забодай петух? И оружие, и заработок. Кстати, сейчас покажу нашу главную дотсопр… Короче, место интересное, сильно примечательное.

— Ох, дружище, поверь, мне сейчас как-то не до интересных мест с их достопримечательностями.

— Тебе понравится, — уверил Дурак. — Да и по пути нам, всё одно мимо не проскочим.

Очень скоро в окружающие звуки леса вплелось звонкое журчание, и тропу пересёк быстрый узенький ручеёк с мутной коричневатой водой.

— Что это? — Удивлённый Мидавэль с интересом окунул в странную жидкость палец, внимательно изучил, затем поднёс к носу. — Какой необычный запах!

Лично я подобного цвета ручейки частенько наблюдал в своём мире. В тех местах, где прорывало канализацию. И запах у них был… соответствующий.

— Вот, глядите, петух бодай! — Иван раздвинул кусты и показал нам небольшое тёмное озерцо, из которого вытекал ручей. — Узнаёте?

Мы с эльфом недоумённо переглянулись и отрицательно мотнули головами.

— А ежели вот так? — Ваня подошёл и лаптём соскрёб густой мох с большого чёрного камня на берегу.

— «Не пей, козлёночком станешь!», — прочитал Мидавэль, вздрогнул и тщательно вытер намоченный в воде палец о штанину. — Да я и не собирался…

— Ой, это что, и есть та самая сказочная лужа? — Бася спрыгнула на землю и, подбежав к воде, осторожно лизнула. — Фу, какая гадость! Не молоко, это уж точно.

— Что ты делаешь! — Испугался я. — Нам здесь только рогатой кошки не хватало!

— Судя по всему, отсюда уже не одно козье стадо ушло, — многозначительно проговорил Мидавэль, кивая на целую дюжину кружек, чарок и стаканов, развешанных по колышкам и кустам вокруг волшебного озерца.

Иван выдернул из-за голенища деревянную ­ложку, зачерпнул немного жидкости и смело влил себе в рот. Вопреки моим ожиданиям, блеять он не начал. Даже рога с бородой не выросли.

— Не нужно на меня так глядеть, — хохотнул Дурак. — Про козлёночка — это преувеличение. Для красного словца, забодай петух. Но зерно правды в нём есть. Киса, поясни, ты ж у нас умная.

— Некогда проходил этими местами Самый Старый Навий Тракт, главный большак царства, — с готовностью начала Бася. — День и ночь сновали тем трактом торговые обозы. А здесь, на полянке у родничка, не раз купцы на привал ставали. Коней-волов поили, да и сами отдыхали, кулеш варили да в кости играли. Но как-то ночью перессорились меж собою главы двух валок. То ли место не поделили, то ли бражки хмельной перебрали, того не ведаю, да только пошли купцы друг дружке возы громить. Полторы дюжины бочек с самолучшим навьим пивом и Завалгалльским княжьим самогоном вдребезги расколотили.

— Княжий самогон? — Удивился я, — Это ещё что за чудо-напиток? Впервые слышу.

— Его из пророщенного ячменя и ржи выгоняют, а после того годами в бочках дубовых держат. Говорят, от этого он только дороже да вкуснее становится. Короче, смешалось тогда пиво с крепким пойлом, да в родник и стекло. Местному духу ручейному новая вода так по вкусу пришлась, что повелел он ей быть такой на веки вечные. До добра это не довело: не прошло и полугода, как спился он да помер. Но стали сюда со всех сторон люди-нелюди съезжаться, чтобы водички волшебной испить.

— История интересная. Поучительная. Но причём же тут козлёнок? — ­Непонимающе округлил глаза эльф.

— Да при том, петух меня забодай! — Отозвался Ваня, пряча ложку назад в сапог, — Кто воду эту чарочкой малой пробует, тому она здоровья да веселья прибавляет. А кто ковшом али кружкой пивной черпает, тот козёл козлом становится! И поверь мне, друг Мидавэль, на рогах отсюда уходили чаще, чем на копытах.

— Потому и Тракт далеко в сторону перенесли, — подтвердила Бася. — Чтобы путники неразумные судьбу ручейного не повторили. Под камнем сим его могилка спрятана.

— В моём мире о подобной луже тоже сказка имеется. Про сестрицу Алёнушку и братца Иванушку, — я вынул из рюкзака кружку, наполнил её, понюхал… и, ощутив приступ тошноты, выплеснул. Мне всё ещё аукалось вчерашнее «заливание горя».

— Так это не сказка, — Дурак мотнул густой гривой. — Они же у нас на Брутовом Хуторе жили. Летом в лес по ягоды пошли, и в самую жару на родничок набрели. Как Алёна брата не уговаривала — не пить, он не послушался.

— Представляю, что с бедным ребёнком от выпивки сделалось, — пробормотал эльф.

— Почему это с ребёнком, петух его забодай? Иванушке тогда семнадцатый годок шёл, а сестрице — восемнадцатый. Погодки они. Испил парнишка водички чародейской, и пошёл по лесу буянить. Побушевал, с деревьями пободался, песни срамные погорланил, да под кустом спать завалился. Как проспался, так снова к ручейку пополз. Хорошо хоть, сын купеческий мимо проезжал. Связал братца неразумного, и к сестрице доставил. Седмицу его потом в хлеву запертом держали, чтобы к ручью не сбежал. Сама Алёнка ни за что бы с братом-козлом не управилась, вот сын купеческий её себе в жёны и взял. Да только зря старались. Убёг-таки Иванушка. Убёг да и упился до смерти. Так что не сказка это, а самая суровая быль…