Язык до Китежа доведет

Гусь пропал, но раньше, чем мы с Мидей успели удивиться, появился снова. На широком деревянном блюде, покрытый хрустящей коричневой корочкой. Окружал тушку гарнир из жареной половинками картошки и печёных яблок.

— Это что… было? — Пробормотал эльф, оторопело уставившись на свой преображённый трофей.

— Скатерть-самобранка, походный вариант, — терпеливо пояснила кошка. — Универсальное волшебное приспособление. Применяется для хранения и приготовления продуктов. Ты что, в первый раз такую видишь?

— Да, в первый. У нас таких не делают. По крайней мере, для внутреннего потребления.

— Слушай, энциклопедия, а куда перья с требухой деваются? — Поинтересовался я, осторожно трогая совершенно чистую, поджаристую кожицу.

— Здесь встроен автономный генератор магии. То есть, все отходы перерабатываются в магическую энергию, за счёт которой скатерть функционирует.

Слышать подобные термины в сказочном мире было до того непривычно, что мне не сразу удалось сообразить, о чём идёт речь.

— Ага… С этим понятно. А сколько еды она вмещает?

— Базовый запас, с которым скатерть идёт в продажу, это пуд мяса, пуд хлеба, по пуду разных круп и овощей плюс двухведёрный бочонок кваса, — кошка целиком перешла в режим «энциклопедии». — Максимальная вместимость модели — до ста пудов чистых продуктов. Об этом говорит цифровой индекс на ярлыке.

— Надо же! Выходит, здесь холодильник, плита и кухонный комбайн в одном флаконе, — подвёл для себя итог я.

— Ты с кем это сейчас разговаривал? — Не понял эльф, разделывая тушку на порции.

— Да так, не обращай внимания. А хорош гусёк, жирный! Таким четверых накормить можно! Мы не лопнем?

Лопнуть не лопнули, но и доесть не смогли. Добрая половина птицы осталась нетронутой.

— Вот теперь и отдохнуть можно, — Мидавэль вытер руки салфеткой и разлёгся в теньке.

Отключился он почти сразу, даже не притронувшись к лютне. Я же, напротив, встал и принялся бездумно бродить по полянке, разгоняя дремоту.

Внезапно Тавия насторожила уши и тревожно всхрапнула.

Где-то в глубине леса с шумом и грохотом упало дерево. Затем ещё одно, чуть ближе к нам. И ещё. И ещё…

Бася, прикорнувшая у эльфа подмышкой, вскочила и взволновано закрутила мордочкой.

— Что это?

Мидавэль мгновенно проснулся, едва заметным жестом подхватил лук, натянул тетиву и встал рядом со мной.

— Что-то ломится через лес. Кажется, какой-то зверь, и довольно крупный, — объявил он, прислушавшись.

— Слыхала я, что где-то в этих местах обитает чудище неведомое и невидимое, — вмешалась киса. — Точнее, никто не ведает, как оно выглядит. От тех, кто с ним столкнулся, даже костей не осталось. Не оно ли к нам спешит?

Пугающий шум приближался.

— Может, смоемся? — Я нервно оглянулся на лошадку. — Фиг с ними, с вещами. Главное — скатерть не забыть.

Рухнувший метрах в тридцати ствол заглушил ответ моих спутников. Если, конечно, они успели что-то ответить.

Мы настороженно замерли, гадая, что за чудовище покажется из чащи.

Воображение моё тут же нарисовало жуткого и почему-то лохматого мега-мастодонта с жёлтыми кривыми бивнями.

Однако вместо гигантского зверя из-за деревьев выскочил вполне обычный парень. Примерно с меня ростом, в синей вышитой сорочке, серых холщовых штанах и высоких чёрных сапогах с напяленными поверх лаптями. Одной рукой он легко, словно тростинку, держал громадный широкий меч, второй убирал с лица длинные белые волосы.

— Ага, попались, злодеи, ворюги, поцелуй меня кабан! — Заметив нас, обрадовался он.

— Ой, кажись, мы влипли, — шепнул мне эльф, пряча лук за спину. — Это хозяин гуся!

— Я вам покажу, как птичков чужих таскать! — Бушевал патлатый меченосец, грозно приближаясь к нам. — Всё утро, блин, гусака этого каменюками от стада отгонял! Всего-то и осталось — свернуть шею, да на костёр. А тут этот наглый эльфийский красавчик гробит конякой мою добычу и тырит прямо из-под носа!

— Стоп, — вмешался я. — Ты что, сам хотел птичку чужую стащить, а тебя опередили? Вор вора обокрал?

Парень остановился, опустил меч и, точно так же, как ранее эльф, слегка покраснел.

— Ну да, хотел. А куды деваться? Три дня уже ничего не ел. Едва не озверел с голодухи, поцелуй меня кабан! А в харчевнях цены больно кусаются.

— И что, ты один целого гуся слопал бы? — Осторожно поинтересовался Мидавэль.

— Целого, наверное, нет, уж больно жирный, — немного подумав, признал гость. — Но половину точно осилил бы. Я ж говорю — три дня не жрамши…

— Так в чём проблема? — Я указал на остатки нашей трапезы. — Вот она, твоя половина, угощайся.

Воинственный настрой у парня тут же улетучился. Заметив еду, он довольно улыбнулся и миролюбиво вонзил меч в землю. Сбросил с плеча тощую котомку, собрал волосы в пышный хвост на затылке и подсел к скатерти.

— Кушай, не обляпайся, — наглая Бася тут же влезла к нему на колени и разлеглась, свесив лапки. — Кваску холодненького с хлебушком ржаным не желаешь?

— Желаю, да, — ответил гость, почесав её за ушком. — А цыбулька зелёная есть? Ну или простая, ежели не слишком злая.

Пока он насыщался, мы смогли хорошенько его рассмотреть. Поджарый, мускулистый, широкоплечий, нигде ни капли лишнего жира (не то, что у некоторых). Внешность не славянская, а, скорее, «нордическая». Глаза светлые, посажены глубоко и смотрят словно исподлобья. Брови редкие, белые, на лице почти незаметны. Подбородок квадратный, с мужественной ямочкой. Короче, надень на него боевой шлем, дай в руки секиру, и выйдет натуральный викинг.

— И кто ты таков, если не секрет? — Спросил я, когда он, отдуваясь, поднялся на ноги.

— Иван я, коваль… То бишь — кузнец и кузнеца сын. Скучно у наковальни стало, поцелуй меня кабан. Вот и решил в обозе каком торговом охранником устроиться. Седмицу по тракту бродил, к купцам приставал. Не взяли. Не сезон, говорят, осенью приходи… А вы кто будете?

Мы с эльфом представились.

— Что же ты, Иван-кузнец, гуся-то не доел? — Мидавэль с укоризной кивнул на добрую четверть птичьей тушки, оставшуюся на блюде. — Ты же так из-за него за мною гнался, так бежал, аж деревья валились.

Тот только сыто икнул и развёл руками.

— Кстати, а как тебе удалось так ловко лес валить? — Вмешался я. — Мы-то думали, чудо-юдо какое-то ломится!

Ваня подошёл к торчащему из земли мечу и с гордостью погладил оплетённую кожей рукоять.

— Вот! Это я дивное оружие себе выковал! Второго такого на целом свете не сыскать! Пяток дней и ночей от наковальни не отлазил, поцелуй меня кабан! Часок-другой передремну — и снова за молот. Отыскал в старых книгах рецепт, да чуток улучшил, переделал. Клинок сам дамасской стали, из двух сотен слоёв, сверху в лепёшку из булата завёрнут. Проковал, в масле земляном закалил, наточил — теперь всё рубит. Хош колоду дубовую, хош каменюку гранитную, кабан меня поцелуй. И не тупится совсем. Правда, для мощи я в рукоять ещё и амулетик вставил. Когда-то у купцов проезжих на новые подковы выменял, сказали — во сто крат силу удара увеличивает.