You Give Me Hell

— Ловлю тебя на слове.

— Ещё бы.

Ловлю на слове

— Серьезно, Крюк, — сказала она, качая головой, — это не было обещанием.

— Твоё слово — это и есть обещание, Свон, — сказал он, повернувшись так неожиданно, что она врезалась в его грудь.

Вторую «руку» он обернул вокруг её талии, и начинал медленно раскачивать их в ритме песни.

Сначала Эмма пыталась установить некоторую дистанцию между их телами, а он просто хихикал и только крепче прижимал её к своей груди.

— Это просто танец, — усмехнулся Крюк.

Она ещё раз нерешительно попыталась отодвинуться, чтобы выбраться из его объятий и вздохнула, когда он не отпустил её.

— Если ты ещё раз распустишь свою руку, это будет последнее, что она когда-либо хватала, — предупредила она с улыбкой.

— Понял, — улыбнулся он в ответ, мастерски её покружив и медленно возвратив обратно.

— Неплохо, Киллиан. Вас учат танцевать в пиратской школе? — спросила Эмма… почти игриво — что с ней происходит?

— О, смотрите — она шутит, это прогресс! Уроки были сразу после Грабежа 101, — ответил он.

— Окей, ты даже знаешь этот термин?

— Слышал в говорящей коробке под названием “TV”, когда был в больнице, — пожал он плечами, пока они продолжали покачиваться в такт музыке.

В целом, всё это было в каком-то роде… приятно.

— Значит, Грабеж 101, да? — улыбнулась она, смотря ему в глаза. — Скажи мне, Капитан Крюк, какое величайшее сокровище ты когда-либо украл?

— Эти мгновения с тобой.

Она хотела бы сказать, что не ожидала плана, но это было не так. Однако его слова застали её врасплох, потому что он на самом деле звучал искренне.

— Боже, у тебя для всего есть план, да? — вздохнула она, отнесшись к этому несерьезно.

Однако оказалось, что Крюк не собирался позволить ей уйти с этим.

— Это не план, дорогая. Иногда любовь просто заставляет нас говорить безумные вещи.

— Ты не любишь меня, — слова вылетели почти рефлекторно.

Он одарил её странным взглядом, почти саркастичным, но с ноткой боли в нем, и довольно неожиданно её наклонил.

— Откуда тебе знать? — бросил он вызов, глядя ей в глаза.

Эмма фактически поймала себя том, что пыталась подобрать правильные слова, хотя она не имела ни малейшего понятия, зачем.

— Я полагаю, что если твоё определение любви — это когда двое раздражают друг друга до чертиков, тогда да, нужно нарисовать сердце с нашими именами в нем.

Он улыбнулся и покачал головой, снова возвращая их в прямое положение.

— Я никогда не понимал, почему все думают, что любовь должна быть такой серьезной. Любовь предполагает веселье.

Эмма поняла, что они остановились. Теперь они просто стояли, обнимая друг друга, как если бы они должны были возобновить танец, но этого не происходило.

Когда он посмотрел на неё, словно она его чем-то ошеломила (и Эмма была уверена, что такое же выражение было и на её лице), она вдруг поняла, что не может ничего сказать.

Их лица были чертовски близко, и Эмма не была уверена, как или когда расстояние между ними сократилось.

— Разве тебе не весело, Эмма? — это прозвучало, как обычный вопрос.

Она знала, что могла отступить от него, и он бы позволил ей. Он держит своё лицо поодаль, давая ей самой решить.

Но, если Эмма была бы полностью с собой честна, ей не очень-то и хотелось решать.

Она закрыла расстояние между ними и прижалась своими губами к его.

Эмма не знала, чего ожидала, но единственное слово, которое она смогла подобрать, описывающее её чувства:

Фейерверк — краски и вспышки, заключенные в поцелуе.

Казалось, это продолжалось вечно. Его рука легла на её волосы, чтобы притянуть её ещё ближе…

И тогда кто-то начал греметь дверью, которая была скована цепями, отвлекая их обоих, и они оторвались друг от друга, посмотрев в направлении шума.

— Что за черт? — выдавила Эмма, задыхаясь и пытаясь восстановить равновесие.

Это звучало, как будто кто-то разрубал эти чертовы цепи.

— Сми пока ещё не должен был вернуться, — сказал вслух Крюк недоуменно и немного раздраженно.

И тогда сквозь скрежетание цепочки прорвался голос Снежки.

— Крюк! Если ты хоть одним пальцем тронешь Эмму, я запущу в тебя стрелу!

— Да уж, тебе лучше бежать, — предупредила его Эмма.

Крюк вздохнул и отпустил Эмму, отступая от неё.

— У твоих родителей ужасная привычка появляться не вовремя, лапочка, — сказал он с досадой и сверкнул улыбкой, отходя от неё.

— Мне наверно следует ожидать от тебя ответный удар в ближайшее время? — спросил он.

Эмма одарила его своей лучшей зловещей улыбкой.

— В ближайшее время? Я уже отомстила тебе.

Она наблюдала, как улыбка медленно сползает с его лица.

— Что ты сделала… — начал он, но был прерван звуком падения цепи и хлопаньем двери.

— Лучше беги, юнга, — сказала Эмма, подмигнув ему.

Крюк ещё раз взглянул в направлении шума, и она даже моргнуть не успела, как он уже был у дальней стены, выпрыгивая из окна.

— Эмма, ты в порядке? — спросила Снежка, сразу же крепко её обнимая.

— Не могу… дышать, — прохрипела Эмма.

— Ой, прости, — извинилась та, отпуская её.

Видимо, именно тогда она заметила, что тут устроил Крюк.

— Что за… — охнула Снежка, приготовив свой лук, и натянула тетиву, ища цель. — Он не мог далеко уйти, — сказала она, направляясь к тому месту, откуда он сбежал.

— Ради Бога, Снежка, — вздохнула Эмма, схватив руку матери, останавливая её, — Просто позволь ему сбежать.

— Ты серьёзно? — спросила она, размахивая руками, словно пыталась открыть ей глаза. — Да брось, Эмма, он же не дает тебе ничего, кроме проблем! — сказала она с большим раздражением.

— Нет — он не дает мне ничего, кроме ада, — проворчала Эмма, тем не менее, чуть улыбнувшись, когда сказала это. — Но этот день мало чем отличается от любого другого.