Юдаизм. Сахарна
Шрифт:
И называете меня «циником» за то, что я не лгу.
~
За то, что не надеваю вашего «условного платья», об условности которого вы сами знаете.
(рецензентам; 28 июля 1913 г.)
* * *
Сохранение личной независимости стало теперь гораздо труднее, чем прежде; т.е. для писателя — сохранение души своей.
Это независимость журналиста от еврея-заказчика; работника от капиталиста. Независимость автора с (невольным) самолюбием от критических, рецензентских, «обозревающих» тарантулов, которые со ста (положим, перочинными) ножами в руках требуют, чтобы вы были революционером, социал-демократом и состояли в «оппозиции» до отмены
«Независимость» — это священник-профессор среди атеистов— профессоров.
Цветков — издатель «Русских ночей» перед «заслуженным профессором» Сакулиным.
О, как трудна эта независимость. Я знаю ее. Днем, ночью, каждый час, в каждом месте, в Москве, Тифлисе — грудь дышит тяжело, поднимая невероятную тяжесть.
Но терпите, добрые.
Терпите и помните слова — «Блаженны вы, когда будут гнать вас».
28 июля 1913 г.
У либеральчиков зятьев не зарезывали, — зарезывали признанных идеалистов (наподобие Серебрянского, друга Кольцова или Никитина). «Люди оппозиции» женились на еврейках с миллионным приданым, на которое и издавали 40 лет «оппозиционный журнал», приобретя высокое положение в обществе, в высокочиновной бюрократии, в профессорских кругах и во всей «уважаемой русской литературе» (Стасюлевич и «Вестн. Евр.»).
Провести параллель между Троицким и Стасюлевичем, между Достоевским и Некрасовым.
* * *
С помощью , которому повинуются все древние боги, я упросил их послать душу Соломона.
И когда он поднялся, белый, я спросил:
Объясни мне, отец мудрецов, одну строчку из повествования о тебе в Книге царей израилевых, которую оставили без истолкования все, кто занимался Св. Писанием.
Он поднял глаза, спокойные, как безветреное небо.
Сказано о тебе: «Соломон имел 300 жен, 700 наложниц и девиц без числа». Смысл и значение около тебя первых и вторых понятен согласно всемирному языку, но согласно тому же всемирному пониманию человеческих слов вовсе не понятны «девицы около тебя». Кто они были?
Девицы были девицы.
Я понимаю слово, что они были девицами; но слово Писания не оставляет сомнения, что они и остались девицами. Так как, конечно, и жены, и наложницы «были» тоже до поступления во дворец царя «девицами», но не удержали этого титула, оставленного за другими.
Истории вашего времени лукавы, льстивы и неполны. И в них сказано было бы обо мне, что я имел «одну жену», с умолчанием о прочем. Только как слух и потаенно где-нибудь было бы грубо рассказано, в виде злословия, еще о двухстах девяносто девяти женах. Но было бы везде пропущено о «девицах без числа»...
Он остановился. И погодя продолжал:
Любовь начинается поцелуями. Но лукавые люди удерживаются сказать, что, совершив свой круг, она приходит к началу и оканчивается также поцелуями. Летописец дней моих и назвал тех, кто был в дворце моем и не прошел средних звеньев этого круга, а только первые и последние...
Я ждал и недоумевал. Он же кончил:
Разве садовник разводит цветы, розы и бесчисленные другие, чтобы срывать их и поднести господину своему мертвыми или предназначенными к смерти? Нет. Но господин сам выходит в сад. И здесь путь свой не усыпает трупами. Он не безобразит сад, а наслаждается им. Не срывая ни одной, царь идет между цветов и, приседая возле пышнее цветущих и свежее растущих, как простой смертный, чуть-чуть коснувшись стебля и не дотрагиваясь до лепестков, наклоняет к лицу своему и обоняет розу почти без ведома для самой розы. Это самая нежная любовь, ибо цветок ничего не теряет, а царь насладился. Разве мудрецы вашего времени не научили вас, что не сотворил Бог аромата, не сотворив соответствующего обоняния. Цветы существуют действительно для человека, и ни одно
животное или насекомое их запаха не чувствует. Из этого вырос первый сад, в котором был поселен человек; и садоводство, немедленно распространившееся по всей земле. Человек вдыхает жизнь, долгоденствие и очищение души. И о чем ты спрашиваешь — было собрано много для продления дней моих, очищения души и в жизнь вечную.Когда я поднял глаза, говорившего уже не было.
Все затянуло жидом.
Туманный октябрь литературы. Скорее бы декабрь, скорее! скорее!! Морознее, еще бездушнее. И —
Новый год.
О, как хочу его...
(за письмами Страхова. О лекции Соловьева о первомартовцах: «Вот уже было не по-христиански сказано на религиозную тему. Соловьев вообще говорит, как неживой, как будто у него одна голова, а сердца нет, еще не выросло». Гениально)
* * *
У нас Polizien-Revolution, Судейкин с Дегаевым, уговаривающиеся (Богучарский, Глинский): 1) умертвить Вел. Кн. Владимира Александровича, 2) министра внутренних дел графа Д. А. Толстого и, перепугав всех и вся, 3) овладеть государством в качестве его единственных «охранителей».
\ Отчего я так волнуюсь от литературы (антипатия). Тут есть что-то особенное. Не только во мне, но и в звездах (судьба, история). Даже, может быть, чего я сам не понимаю?
Не это ли: что литература есть недостаточная форма общения между людьми... слишком далекая, слишком формальная, слишком холодная? Люди должны ближе стать друг к другу. Не «от читателя к читателю», что слишком отвлеченно и далеко, а тереться плечом, соработать, видеться, общаться.
~
Что это? От «общества» к «хлыстам»? Но какой же я, ваше благородие, хлыст; я коллежский советник и журналист.
(утром за занятиями) (2 сентября 1913 г.)
Люди должны дотрагиваться друг до друга — вот моя мысль.
Гутенберг уничтожил всеобщую потребность дотрагиваться. Стали дотрагиваться «в трубу», «через телефон» (книга): вот злая черная точка в Гутенберге.
Гутенберг один принес более смерти на Землю, чем все люди до него. С него-то и началось замораживание (планеты). Исчезли милые дотрагивания.
(потом приписал)
И что я вышел «голым перед людьми» («У.», «Оп. л.») — в звездах: я хочу, чтобы все трогали меня пальцами и я всех трогал пальцами: ибо тогда-то я закричу: «Был мертв — и жив», «мы — умерли — и воскресли».
В дотрагиваниях великая тайна мира. Знаете ли вы, что Элевзинские таинства заключались в дотрагиваниях?
* * *
Не велика вещь: обернуться на каблуке в 1/2 оборота. А увидишь все новое: новые звезды, новые миры, Большая Медведица — здесь, там — Южный Крест или что-то подобное.
Вращайтесь, люди, около своей оси. Не стойте «на одном градусе». Один раз вы приходите в мир и должны все увидеть. Вращайтесь, вращайтесь!..
(2 сент. 1913 г.)
Переходите из холода в жар и из жара опять в холод. Испытывайте среднее и испытывайте крайнее. Смирение изведайте и всю сладость его. И восстание, и весь ужас его. Смотрите на север и смотрите на юг. Любите небо и любите «преисподняя Земли».
Что ты видел, человек, — спросит Б. «на том свете».
И, утирая рукавом губы, вы скажете:
Я выпил весь Твой мир, и весь он сладок.
Б. скажет:
Я и сотворил его сладким. Ты поступал, как Я сотворил тебя, и увидел мир таким, каков он есть...
Я:
Кроме смерти.
Он:
Ты умер и пришел ко Мне.
Если так — «осанна». Но так ли?..
* * *
Сентяб.13
«...дам тебе и Землю Обетованную, текущую молоком и медом, и буду охранять тебя в путях твоих: Мне же от тебя надо одно обрезание».