Юрий Долгорукий

А ему хотелось ее схватить за плечи, прижать к себе, добраться до пышных грудей и смять в своих сильных руках… Но он сдержал себя, бросил ей в лицо:

– Ну и оставайся! Подумаешь, цаца какая…

И быстрыми шагами удалился к себе в горницу, где бросился в кровать, повторяя одну и ту же фразу:

– И чего ей надо? И чего ей надо?..

На другой день он отправился к черным клобукам, чтобы проверить их готовность к отражению возможного нападения с запада. Кто должен напасть и нападут ли вообще, он не знал, но ему поручили оборону границ, и он хотел старательно выполнить задание.

Черные клобуки жили в Поросье – в землях пограничной реки Рось. Ростислав ехал между кибитками и поражался бедноте кочевников. Только самое необходимое было у них: юрта, постели из войлока, обеденный столик на низких ножках, костер для приготовления пищи, на крючьях – замызганная одежда. Но зато паслось множество скота. Он им служил и пищей, и сырьем для приготовления одежды и обуви; он был для них всем.

– Как же вы зимуете в юртах? – спрашивал Ростислав сопровождавшего его хана Кара-Чурина, сухощавого, жилистого мужчину лет сорока пяти. – Ветрами, наверно, насквозь продувает!

– Так и зимуем, – с усмешкой отвечал тот. – Закутаемся в шкуры с головой, только нос наружу выглядывает, костерок разожжем посредине юрты, чтобы дышать было легче, ну и – ничего! Так и наши предки жили, и внуки, и правнуки будут жить!..

Юрта у хана была богатой, обшитой красным шелком, на земле постелены ковры. Пили вино, заедали жаренной на костре бараниной, которая была такой нежной, что чуть ли не таяла во рту. Потом слуги поставили перед Ростиславом кумыс, но он предпочел шурпу, что-то вроде русской похлебки, но в ней было много мяса.

– А что, князь, – как бы между прочим спросил Кара-Чурин, – скоро прибудет в Киев твой батюшка?

– Это как понять – прибудет?

– Да поговаривают, будто князь Юрий хочет потягаться с Изяславом за киевский престол.

– И за кого тогда встанут твои подданные?

– Торки и берендеи всегда стояли за мономашичей.

Ростислав не решился продолжить столь опасный для него разговор.

Пришла весна. С севера приходили разные вести, но скоро прискакал гонец с известием, что война закончилась славной победой Изяслава и что Суздальская земля приведена к покорности. Неожиданно для себя Ростислава это известие сильно огорчило. Отец нанес обиду, казалось бы, он должен был радоваться его унижению, а все случилось наоборот.

Потом стали прибывать войска. И тут стало ясно, что Изяслав очень сильно приукрасил, что никакой победы киевляне не добились. Более того, они не сумели даже дойти до столицы княжества, не смогли навязать сражения. Сидя в своем загадочном дремучем лесном краю, Юрий оказался неуязвим для противника и по-прежнему нависал над владениями Изяслава, нависал настойчиво и неумолимо. И, узнав об этом, Ростислав обрадовался, ходил веселый и довольный. Именно в таком настроении он и вошел к великому князю по его зову.

– И чему веселимся? – неласково встретил его Изяслав.

Ростислав убрал улыбку с лица, сделался серьезным.

– Да так. Смешной случай рассказали…

– И кто же?

Ростислав внимательно посмотрел на великого князя, стараясь понять отчего он так с ним разговаривает. Обычно умный, вдумчивый взгляд его сегодня был колким и неприязненным, пальцы нервно стучали по столешнице. Он даже не предложил ему сесть.

– Так кто же тебе поведал такое забавное, что радостью наполнилось существо твое?

– Случайный прохожий.

– Ишь ты! А мои люди вот порассказали мне, что разговоры неподобающие ведешь. Ты ко мне от отца пришел, потому что отец тебя приобидел. Я же тебя как достойного брата своего принял, волость в управление дал. А ты, оказывается, в благодарность за мои старания удумал такое, что в моей голове не укладывается. Ходишь по Киеву и настраиваешь людей против меня. Мало того, даже черных клобуков подговаривал перейти на сторону своего отца!

Ростислав похолодел сердцем. Он понимал, чем грозит ему такое обвинение.

– Это неправда! Ни в уме, ни в сердце такого не было! – пытался он протестовать.

– Врешь! Хотите вместе с отцом и меня, и семью мою, и жену, и детей моих из Киева изгнать и по миру пустить? Не быть такого! Сам тебя вышвырну с позором на все четыре стороны!

– Великий князь, – взмолился Ростислав, – назначь разбирательство! Пригласи людей, которые оговорили меня, хоть христиан, хоть поганых. Допроси по всей строгости при мне, тогда и суди!

– Нет, – проговорил Изяслав после некоторого раздумья. – Никакого суда творить я не буду. А мое решение будет таково: пойди к отцу своему в Суздаль!

Изяслав в душе тяжело переживал свой неудачный поход на север и ему хотелось чем-то досадить Юрию. Поэтому-то и отказался от рассмотрения дела и принял столь крутое решение. Изгнание Ростислава Юрьевича из Киева было обставлено так, чтобы как можно сильнее унизить и оскорбить его. Князя посадили в ладью и всего с четырьмя отроками выслали в Суздаль. Оставшуюся дружину схватили, заковали в цепи и бросили в заточение, а все имущество, включая оружие и коней, отобрали.

Всю дорогу до дома Ростислав думал о том, как явится пред грозные очи отца, размышлял, как оправдать свое предательство. Наконец решил представить дело таким образом, что хотел он подговорить киевлян и поднять их на восстание против Изяслава, чтобы с честью и почетом встретить Юрия в Киеве. Знал, что его доводы шатки, неубедительны, может, даже наивны, – если откровенно сказать – лживы, но надеялся на любовь отца и его снисхождение.

Получилось же как нельзя лучше. Когда Ростислав упал к нему в ноги, Юрий поднял сына своего и прижал к груди. Все происшедшее он воспринял как оскорбление, нанесенное лично ему. И когда сын поведал, с каким нетерпением ждут его, Юрия Долгорукого, появления в Киеве и сами горожане, и черные клобуки, он больше не сомневался.

– Иду в поход искать правду! – провозгласил он среди собравшихся бояр. – Изяслав на честь мою посягнул, оскорбление нанес всему моему роду, старейшинство среди рюриковичей попрал. А еще, братия мои, он на меня войском шел, землю мою воевал. Не может быть ему прощения!

Бояре единогласно поддержали его.

В период феодальной смуты и бесконечных княжеских войн большое значение имело идейное обоснование собственной правоты. Нужно было уверить всех, что начинаешь войну во имя каких-то высших интересов, а не только ради собственной выгоды. Юрий это сделал блестяще. Изгнание его сына Ростислава из Киева стало для него удобным поводом для того, чтобы заявить о попрании законных прав на участие в общерусских делах, об ущемлении своей княжеской чести.

Он послал гонцов к Святославу Ольговичу с предложением присоединиться к походу на Киев. Тот сначала не поверил. Только что огромные силы совершили вторжение в Суздальскую землю, должно быть, нанесли тяжкий ущерб краю, и вот уже через несколько месяцев Юрий устремляется на врага! Но помнил он и другое, как вынужден был под давлением князей идти походом против него. Не затаил ли зла, понял ли его брат, что предотвратил он вторжение черниговцев в его земли?