Юрий Долгорукий

– Наказать за ротозейство!

Впрочем, звать дозорных не пришлось, они сами приплыли. С виноватым видом вошли в круг, стояли, низко склонив головы. Тяжелым безмолвием встретили их появление бродники.

– Судить будем, – наконец произнес старшина. – Говорите, братья, как поступим с ними.

Иван Ростиславич много раз видел, как творили на Руси правосудие – и князья, и назначенные ими судьи, самому приходилось расследовать, когда короткое время правил в Галиче. Но там всегда решал один человек. На него можно было как-то повлиять, надавить, принудить, заставить, подкупить, наконец; здесь судьями были все, и в этом отношении он был непредвзятым и беспристрастным.

– Кто старший среди вас? – послышался первый вопрос.

– Я, – ответил лысый, с вислыми усами худощавый сорокалетний мужчина с глубоко посаженными глазами.

– Расскажи, как проворонили купцов.

Тот оглядел присутствующих, потом своих подчиненных, вздохнув, ответил:

– Проспали…

– Это как же так, в дозоре-то?

– Да вот так. Утречком сон сморил. Сами знаете, как перед восходом солнца ко сну клонит…

Повисло тягостное молчание.

– Как же ты, Буеслав, такое сотворил? – с болью в голосе наконец проговорил старшина. – Ведь мы с тобой сколько лет плечо к плечу сражались, такого повидали…

– Да вот, бес, видно, попутал…

– И ты, значит, дозорным был?

– Да нет. Другой стоял.

– И кто же?

– Известно кто – Колояр.

Все стали смотреть на парня. Круглое лицо его медленно стало наливаться краской, среди белых ресниц начали копиться крупные слезы. Он несколько раз шмыгнул носом и затих, опустив плечи.

– Это правда, Колояр, ты заснул на посту? – стал допрашивать его старшина.

– Я, – еле выдавил тот.

– И не стыдно тебе перед товарищами?

– Стыдно…

– Вот мы ждали-ждали добычу, а ты все наши ожидания на ветер пустил.

Колояр кивнул головой и надрывно вздохнул.

– Что ж, отвечать будешь перед кругом.

– И Буеслав тоже! – выкрикнул кто-то. – Он у них за заглавного!

– И Буеслав ответит, – покорно согласился старшина. – Решайте, братья, как с ними поступим, к чему приговорим?

После некоторого молчания раздался голос:

– В воду обоих. Чтобы другим было неповадно!

Бродники одобрительно зашумели.

– Может, какое другое есть предложение? – спросил старшина.

В ответ – молчание.

– Ясно.

Старшина прошелся взад-вперед, стал говорить:

– С Колояром все понятно, уснул в дозоре, значит, должен ответить. А вот за Буеслава я хочу заступиться. Бывалый бродник, я его без малого полтора десятка лет знаю. Прошли с ним через многие стычки и сражения. Предлагаю наказать его при дележе добычи, а жизнь сохранить!

Тотчас раздались голоса:

– Это нечестно!

– Потому что он твой друг!

– Пусть ответит, раз начальником был!

Старшина обвел всех долгим взглядом, а потом проговорил решительно:

– Если так, то и меня топите. Я тоже ваш начальник!

Сразу все замолчали, в глазах бродников видна была растерянность.

Наконец кто-то проговорил:

– Ну раз так, то конечно…

– Ну как, братья, что решим? – спросил старшина.

– Колояра в воду! – выкрикнуло сразу несколько голосов.

Колояр заверещал, замахал руками и ногами, но его несколько дюжих мужиков тут же схватили и потащили под обрыв. Все стояли, ждали. Наконец крик оборвался, тогда начали медленно расходиться. В этот день на стоянке было особенно тихо.

Прождали еще неделю. Наконец увидели поднимающийся к небу дым, то давал знак дозор: плывет добыча! На сей раз судно шло против течения, на веслах, медленно. Бродники кинулись к лодкам и устремились наперерез. Иван греб изо всех сил, казалось, вот-вот сухожилия рук лопнут от напряжения. Рядом с ним, стараясь не отставать, трудилась Агриппина. Но вот и судно. С него полетели стрелы, дротики. «Господи, пронеси!» – мелькнуло в голове у Ивана; наверно, и другие молили о том же. Лодка ударилась о борт. Он вскочил, кинул якорек с веревочной лестницей и полез по ней, болтаясь из стороны в сторону. Над ним оказалась голова с разъятым ртом. Иван ткнул в нее острием меча, перепрыгнул через борт, оглянулся. Следом лезла Агриппина, в глазах азарт, страх, безрассудство – все вместе. Главное – жива! А теперь вперед!

Охрана была перебита быстро, слишком большая орава бродников ворвалась на судно. Перепуганных купца и каких-то людишек вместе с телами погибших скинули в Дунай, а судно подожгли и пустили по течению. И тут выяснилось, что нападавшие потеряли пять человек, их в упор расстреляли при подходе к кораблю. Среди погибших оказался старшина, стрела ему попала в шею.

Нагруженные товаром лодки отправились в обратный путь. Радость от захвата богатой добычи омрачалась гибелью старшины. Его не только уважали, но и по-настоящему любили. Во главе общества он был полтора десятка лет, все так привыкли звать его старшиной, что забыли настоящее имя. Наконец Буеслав сказал, что в миру он прозывался Любомиром, а вот как при крещении нарекли, он не знает.

После похорон Любомира созвали круг. Надо было избрать нового вожака. Сначала выкликнули Буеслава, но тот вышел на помост, поклонился обществу и сказал, что отказывается, потому что такая ноша ему не под силу и тут же посоветовал назначить вожаком Ивана Ростиславича.

– Он от рождения князь, привык командовать, да и при захвате купеческого судна показал себя настоящим храбрецом!

Сначала бродники опешили от неожиданного предложения, некоторое время молчала, а потом стали бурно выражать свое одобрение:

– Давай князя!

– Пусть будет нашим старшиной!

– Любо-о-о!

Так бывший черниговский князь Иван Ростиславич стал вожаком вольных людей и получил новое имя – Иван Берладник (по названию города Берлад), с которым вошел в летописи и историю нашей страны, как один из самых знаменитых авантюристов Древней Руси.

XI

Лазутчики и просто доброхоты (особенно много было таких среди купцов) сообщали Юрию, что Изяслав не дремлет и старается в полной мере использовать свои родственные связи, чтобы создать союз государств, направленный против него. Внук Владимира Мономаха и сын Мстислава Великого, он был в родстве чуть ли не со всеми царствующими дворами тогдашней Европы – и с Германией, и Швецией, и Данией, и Норвегией, и Венгрией, и Польшей, и Чехией, и даже с Византией. Но большую опасность для киевского правителя представляли его отношения с соседними странами, куда Изяслав направил своих послов. На польском престоле с марта 1146 года сидел его сват, князь Болеслав IV Кудрявый. Еще в середине 1130-х годов он женился на племяннице Изяслава Верхуславе. В условиях междоусобной борьбы в Польше Болеслав очень ценил дружбу с русским князем, от которого в свое время получал действенную помощь. Известно, например, что в 1147 году русские дружины участвовали в походе Болеслава против пруссов. Поэтому князь готов был оказать всемерную поддержку своему родственнику.

Около 1145–1146 годов Изяслав породнился и с венгерским королевским семейством: его сестра Ефросиния стала женой юного венгерского короля Гезы II, которому к тому времени исполнилось всего пятнадцать или шестнадцать лет. Ефросиния Мстиславна оказалась женщиной умной и властной и на первых порах подчинила юного супруга своему влиянию. Венгерские войска постоянно участвовали в войнах Изяслава, можно было не сомневаться, что и на сей раз они придут на помощь русскому князю.

Еще один правитель, с которым Изяслав находился в родстве и к которому обратился за помощью, был чешский князь Владислав Второй. В 1148 году Владислав лично побывал на Руси при возвращении из Святой земли, где принимал участие во Втором крестовом походе и, по всей вероятности, провел в Киеве какие-то переговоры с Изяславом.