Юрий Долгорукий

Потом прибежал гонец из Смоленска, и тоже с недоброй вестью. Брат Ростислав Смоленский сообщал, что в Москву пришли большие суздальские рати, а подмоги ему от Давыдовичей и Ольговичей нет, и он не знает, идти ему одному для прямого боя к Москве-реке или ждать великого князя. Пусть старший брат распорядится...

Изяславу Мстиславичу пришлось на ходу менять планы войны. К Ростиславу поспешил великокняжеский гонец с приказанием воздержаться от прямого удара на Москву, но идти с полками к Волге, на соединение со старшим братом.

Беспокоило Изяслава и то, что доглядчики, загодя посланные из Новгорода в Ростовскую землю, будто растворялись в лесах за Волгой - уходили и не возвращались. Конными загонами уходили и на лыжах, но всё бесполезно. Неизвестно было, как собирается оборонять Юрий свои владения, где стоят, кроме Москвы, большие ростовские и суздальские рати и сколько в них воинов. А как воевать вслепую?

Пали великие снеги. Лесные дороги стали почти непроезжими.

Разумно ли залезать многоснежной зимой в ростовскую лесную глухомань?

Но не отменять же поход!

Великокняжеские воеводы приговорили на совете: дойти до Волги, стать лагерем возле устья реки Медведицы, а там будет видно, как поступать...

Неопределённое было решение, малообещающее. Но иного Изяслав придумать не мог.

Медленно потянулись к устью Медведицы воинские обозы. Путевые версты сдавались медленно, а дни бежали быстро. Вот и январь на исходе, перелом зимы.

Наконец-то приползли к Волге, к боку знаменитого Шернского леса, а смоленских полков там нет, хотя путь им короче и легче. Стали разбивать лагерь, ратники ставили шатры для начальных людей, складывали шалаши из елового лапника, окольцовывали воинский стан снежными валами - для береженья. Конные разъезды спустились вниз по Волге. А там, близ устья Нерли, стоит град крепкий Кснятин, и людей на стенах много - ждут приступа, отбегать и не думают. К такому граду большими ратями приступать надобно.

Удальцы-ушкуйники проскользнули было мимо града вверх по льду Нерли и упёрлись в ледяные валы - от берега до берега. На валах стража стоит, луки насторожила. Нет пути дальше!

Свернули ушкуйники с речного чистого льда в лес, но и там заставы. Мерянские лучники поражают стрелами из-за кустов. Суздальские ратники обегают на лыжах и встречают в копья. Только немногие возвратились в воинский стан. Рассказать мало что могли, только страху нагнали своими сполошными рассказами о вездесущих и свирепых лесных людях.

Четыре дня ждал великий князь своего брата Ростислава со смоленскими полками, а как он пришёл - немедленно созвал мужей на совет.

Никто из мужей даже не заикнулся о прямом походе вглубь Ростовской земли. В то, что Давыдовичи и Ольговичи стронутся с места, больше не верили. Да и Ростислав привёл с собой меньше воинов, чем ждали. Конница князя Юрия выдвинулась к самому смоленскому рубежу. Уж не задумали ли суздальцы сами воевать Смоленск, пока князь о полками пребывает на Волге? Оставил Ростислав на рубежах сильные заставы, пусть уж старший брат простит...

Мужи с рассуждениями князя Ростислава Смоленского согласились. Конечно же, опасно оголять рубежи княжества. Однако войско, собираемое великим князем для похода, сильно поубавилось...

Было о чём задуматься воеводам.

А где думы долгие, там и решения неопределённые, выжидательные. Как обстоятельства повернутся. Обстоятельства же могли повернуться двояко.

Если Давыдовичи с Ольговичам прервут наконец своё стояние в земле вятичей, однозначно надобно идти им навстречу и, соединившись, приступать к Суздалю. Однако непохоже, что они зашевелились...

Если Юрий сам выйдет с полками на Волгу, дать ему прямой бой, а если будет продолжать прятаться за лесами — жечь и разорять поволжские города и волости, чтобы выманить коварного суздальского владетеля из лесов, ибо воевать с ним сподручней на речном просторе, чем в лесных глухоманях. К тому же успешная война на Волге может подвигнуть Давыдовичей и Ольговичей к совместному походу - военная добыча кого угодно притянет, а города в Ростовской земле торговые, богатые...

Выходило, что соваться вглубь Ростовской земли несподручно.

Воеводам было объявлено: бежать конными дружинами вниз по Волге, разорять прибрежные сёла и деревни, а пешцам следовать за ними на санях, осаждать и брать волжские города, по пути выставляя сильные сторожевые заставы, чтобы ростовцы и суздальцы не перехватили позади (не дай Боже!) Волжский путь, по которому шли за войском великие обозы.

Предосторожность эта была не лишней, но опять-таки убавляла ударную силу войска. Малых людей в заставы не поставишь - перебьют, а больших людей приходилось из полков брать.

Получалось, что не смертельный удар наносит державе Юрия Владимировича великий князь, а так, краешек его немереных владений щиплет! Великий замысел Изяслава оборачивался обычной пограничной войной, и это он начал понимать. Но перерешать было поздно.

Скучным оказался этот поход. Прибрежные селения были безлюдны: мужики укрылись в лесах, увезли всё зажитье и угнали скотину. Избы великокняжеские дружинники конечно пожгли, но больше от огорчения, чем для возмездия. От сгоревшей пустой избы лесному человеку урон невелик, возвратится на родное пепелище - срубит новую избу. А то, что чужое войско долго здесь не задержится, было понятно любому: неотвратимо приближалась весенняя распутица.

Много огорчений доставляли Изяславу и его воеводам приволжские города. У первого же ростовского города Кснятина, что запирал устье реки Нерли, споткнулось плавное продвижение великокняжеской рати.

Первые нахрапистые приступы защитники Кснятина легко отбили. Густо полезли было по штурмовым лестницам псковские и ладожские ополченцы, но и на стенах тоже было густо. Ростовские ратники стояли плечо в плечо, поддаваться и не думали. Находников встречали в копья, рубили секирами, слепили глаза золой и песком. Отбились!

Черной траурной каймой окольцевали град павшие псковичи и ладожане, но Изяслав всё гнал и гнал людей на приступы. Очень уж хотелось великому князю торжественно вступить в первый поверженный Юрьев град!

За псковичами и ладожанами - новгородцы, смоляне, киевляне...

Лезли на стены и скатывались к подножью вала, как в братскую могилу. Не зря поставил Юрий Владимирович возле устья Нерли крепкий град и держал в нём для обереженья целый полк из ростовской тысячи во главе с опытным воеводой.