Юрий Долгорукий

Понял воевода, что для княжества наступают новые времена. А он своё жизненное предназначение - оборонить Ростовскую землю - выполнял с честью. Ростов и Суздаль вот-вот окунутся в кипящий котёл киевской усобицы, а это не для него.

Как-то незаметно удалился от дел Корчома. Давно уже вместо него полновластно распоряжался в Кидекше сотник Иван Клыгин. Больше для чести держали на княжеском дворе старого огнищанина, чем для пользы. Понял это прямодушный Корчома, без обиды ушёл сам.

Княжеский духовник Савва отпросился обратно в свой Дмитровский монастырь, убедив князя, что самое место ему теперь - при летописи. Место духовного наставника занял чернец Нестор, долгожданный епископ Ростову и Суздалю. Грек по происхождению, Нестор был поставлен на ростовскую епархию киевским митрополитом, а потому Юрий отнёсся к нему поначалу с некоторой настороженностью. Долго присматривался, не подпускал близко к тайным княжеским делам. Но чем дальше, тем больше поступки епископа явствовали, что смотрит Нестор не киевскими, но ростовскими глазами, что они с князем - единомышленники. Взять хотя бы запутанное дело с поставленном нового митрополита...

Когда помер Михаил Киевский, великий князь Изяслав Мстиславич разослал гонцов по епархиям. Гонцы передали епископам строгий княжеский наказ: «Негоже Руси жить без верховного пастыря, богомольца и миротворца. Явитесь ко мне, чтобы избрать достойного на митрополичий престол».

В Киев съехались епископы Онуфрий Черниговский, Доминиан Юрьевский, Феодор Волынский, Мануил Смоленский, Феодор Переяславский, Нифонт Новгородский, игумены влиятельных монастырей, иные церковные чины.

Однако ростовский епископ Нестор на великокняжеский призыв не откликнулся, даже оправдаться болезнью или чем иным не посчитал нужным. Тогда-то и состоялся между ним и Юрием многозначительный разговор.

Начал Нестор неторопливо и уверенно, как о давно решённом:

–  Предвижу, княже, что Изяслав собирает иерархов церкви, чтобы навязать Руси митрополита токмо по своей воле. Покойный-то Михаил к Ростову и Суздалю был благорасположен, помнил заветы Мономаховы, видел в Залесской Руси корень истинного православия, не замутнённого латинством. Ещё неугоден был Михаил князьям Мстиславичам за то, что к Византии тянулся. Новый митрополит, будь он поставлен константинопольскими патриархами, тако же поступать будет. Ненадобен такой митрополит Изяславу Мстиславичу. Великий князь в Венгрии, в Польше союзников ищет, и сии страны - латинские. Митрополит из греков ему помеха. Предвижу, однако, что додавит Изяслав епископов, сделает всё по своей воле. Я же в небогоугодном деле участвовать не хочу...

Помолчав, Нестор добавил рассудительно:

–  Можно, конечно, и по-иному поступить. Явиться на съезд и насупротив воле великого князя выступить. Но разумно ли? На пользу ли Ростовской земле? Думаю, нет! У тебя, княже, с Изяславом пока хоть и худой, но мир. Обиду на моё противление Изяслав на тебя перенесёт, на всё княжество Ростовское. Нужно ли тебе это?

Юрий кивнул, соглашаясь с рассуждениями епископа Нестора. Конечно же, ссора с великим князем ему не нужна!

На Нестора он смотрел теперь с уважением и приязнью. Неожиданной стороной высветился духовный пастырь Ростовской земли. Не токмо о своих церковных делах, но и державных княжеских делах заботится!

А что Нестор византийский выходец, не суть важно. Да и мало он походит на грека. Глаза серые, нос недолгий, лицо белое, в теле благопристойная полнота. Голос негромкий, мягкий.

А ведь смысл речей грозный!

Устами епископа Нестора ростовская церковь противопоставляет себя митрополичьему Киеву. Как же он, князь Ростова и Суздаля, проглядел такую духовную подпору?!

Разнесётся молва по Руси: князь Юрий Владимирович, верный защитник православия от латинских ересей, ревнитель дружбы с единоверной Византией. Каково?

Но делиться своими мыслями Юрий не стал, спросил только, будто засомневавшись:

–  А вправду ли ведаешь, к чему будет Изяслав принуждать иерархов?

–  Вправду, княже, - без обиды ответствовал Нестор. — В Киеве есть у меня верные люди, всё узнают доподлинно и до меня доведут.

–  Быть по-твоему!
– решил Юрий и даже ладонью по столу прихлопнул - для убедительности...

С того дня епископа Нестора стали звать на княжеские советы, да и доверительные беседы с князем наедине вошли в обычай.

Сближало собеседников и явное дружество Нестора с княгиней Еленой, второй женой Юрия Владимировича.

Принцессу Елену, сестру византийского императора Мануила, высватал ещё батюшка Владимир Всеволодович Мономах, но на вторичный брак при живой жене Юрий не соглашался. Привык к Евдокии, да и удобна была она для жизни. Впрочем, Мономах не особенно и торопил. Елена была ещё совсем юницей, можно было и подождать.

Но по воле Божьей ушла Евдокия из жизни безвременно, задрал её на охоте дикий зверь. Снова всплыло византийское сватовство и на этот раз завершилось свадьбой.

Большой любви между молодыми не сложилось, но приязнь и взаимное уважение были. Отличалась Елена многозначительной сдержанностью, честолюбием, неженской хитростью - не мелочной, не завистливой. Тверда была в своём убеждении властвовать (вместе с Юрием, конечно!). Может, именно рассказы Елены о пышном великолепии византийского двора, об обожествлении императора подвигли Юрия к изменению дворцовых обычаев. А может, сам Юрий Владимирович, почувствовав себя самовластцем, и без неё отринул бы прежнюю домашнюю простоту, кто знает?

Однако княгиней гречанка Елена стала достойной.

А что до любви, то она или есть, или нет, в том не властен ни князь, ни простолюдин. Ещё в невестах не приглянулась Елена Юрию: лицо смуглое, нос по-гречески долгий, брови густые и прямые, телесную худобу скрывали только пышные одеяния. Но с годами Юрий пригляделся, притерпелся, ласкал княгиню в постели охотно, без понуждения над собой, тем более что супружеские обязанности Елена исполняла старательно и умело. И дети рождались в положенные сроки, здоровые и смышлёные [127] . А что к пышнотелым боярским вдовицам Юрий заезживал, так то для телесного уюта, для душевной мягкости, сладко и бездумно. Грех, конечно... Но кто на Руси без греха?

127

От двух браков у князя Юрия Долгорукого было одиннадцать сыновей.

Не хвастал епископ Нестор, когда говорил князю о своих верных людях в Киеве. Обо всём, что происходило на съезде иерархов, в Суздале узнавали быстро и обстоятельно. Речи великого князя Изяслава Мстиславича тайные доброхоты передавали слово в слово, будто прямо на съезде их записывали. Начал великий князь прямо с главного:

– Ныне митрополит умре. Церковь осталась без верховного пастыря. Прежде великие князья, избрав нового митрополита, посылали его для посвясчения в Константинополь. А ныне посылать избранного в Константинополь к патриарху из-за смятения и многих междоусобий неможно. Промедление опасно, ибо кто без митрополита утишит мятежных князей? Митрополичьи поездки к патриарху не на недели даже затягивались — на месяцы! Поступите по-иному, сами изберите достойного пастыря и сами же поставь его на митрополию Русскую! То будет к вашей чести и пользе!

Епископы переглядывались многозначительно. Лестно, конечно, самим решать судьбу митрополии. Но ведь обычай... Но ведь возможная обида патриарха и императора... Византия - держава единоверная, православная, вместе бы противостоять латинству, а не противоборствовать...

Да, сомнения были. Но смолчали епископы. Недобро прищурился великий князь, короткую свою бородку выставил вперёд, в глазах - холодная жёсткость. Не узнать радушного, ласкового хозяина, каким любил предстоять перед мужами Изяслав Мстиславич...