Южный Крест

– Нет, но очень люблю смотреть на картины, - он на секунду осекся, но потом договорил: - Поэтому, давно, я начал их понемногу собирать.

– Ой, правда! Вы знаменитый коллекционер?
– воскликнула собеседница.

– Нет, конечно. Я вообще не коллекционер, как это понимается. Я ничего не продаю и не перепродаю.

– А что, коллекционеры деньги на этом делают?

– По-разному. Публика мало знает об этом, и коллекционер для нее фигура даже титаническая. Художники знают это занятие с другой стороны и пожалуй полагают коллекционеров если не за мошенников, то, во всяком случае, за людей меркантильных, хватких и немного, но бесчестных. И даже самые идеалистические личности без этой мысли на тебя не глянут. Им идеалистичность в этом не помеха. Так что я раз и навсегда оградил себя от этих вещей и, если покупал работы, то редко, и не должен был общаться со многими слишком часто.

– Что же получалось?

– Иногда художник старался тебе картину продать, звонил, сбавлял цену, а потом через некоторое время доходили слухи, что он обвинял тебя в корысти, жадности, доказывал, что потому ты работы купил, что нажиться на них предполагаешь и непременно огромные деньги на его наивности заработаешь. Обидно им очень, что сами же они покупателя упрашивают, обидно, что денег нет. Очень самолюбие разжигает, когда богатый заезжий у других покупает, а у тебя нет, но еще более обидно - когда купит! Ведь непременно же здесь обман, денег недодали, вокруг пальца обвели, не оценили по достоинству! Если у него деньги есть, а у тебя нет - значит, он подлец. А еще они уверены, что их работы огромных денег стоят, и деньги эти от них стороной уходят - и деньги, и настоящая слава.

– Я бы хотела повстречаться с кем-нибудь таким! Но трудно, чтобы сразу и слава, и деньги...
– глубокомысленно протянула Света.
– Да и трудно бывает положиться. А здесь у вас много друзей?

– Сколько вы живете в Австралии?

– Несколько месяцев.

– О дружбе говорить затруднительно, - заметил Вадим, перебирая газету.

– Почему?

– Русские и англо-язычные - слишком разные. Факт прост: русских они не любят. На самом деле, надо помнить, они не любят никого. Спрашиваешь англичанина: "Вам нравятся шотландцы?" - Морщит нос: "Не-е".
– "Американцы?" - "Нет, мы их не любим".
– "А как насчет французов?" - "Французы - свиньи!" - "Итальянцы?" - "Мы их презираем!" - "Я хочу съездить в Грецию, посмотреть на Акрополь и развалины Трои".
– "Как, вы серьезно думаете поехать к грекам?!"

– Не может быть!
– Света вытаращила глаза.

– Сущая правда.

– А мы в России думали, что американцы и англичане... такие чистенькие, умненькие - в костюмчиках!

– Вот и афоризм готов!
– Вадим засмеялся.
– Нет, они совсем другие! Живя дома, я, как и все, этого не знал. А приехав сюда, постарался разобраться, что происходит. Появилась теория, почему англо-саксы часто плохо относятся к нам. Так всегда - мы говорим о Западе, а думаем о России. Но интересно ли это вам?

– Конечно! Я про это не слыхала.

– Я думаю, причина кроется в разных системах ценностей. Они не понимают то, что интересует нас, мы не уважаем то, что для них главное в жизни. Как вы думаете, для чего живет англичанин или американец?

– Я думаю, чтобы все иметь...

– О! Как точно!

– А русский?

– Хороший вопрос. Им непонятно почему мы ищем особую цель. Русский живет размеренной жизнью только до времени, а потом начинает тосковать. И пока не найдет себе идею, желательно - грандиозную, которая бы захватила его без остатка - он не будет счастлив. Помните у Достоевского о мужике, который стоит глубоко задумавшись, а потом в Иерусалим пойдет молиться или дом спалит, или то и другое вместе.

– Сейчас в России так жутко делают деньги...

– Да, когда социальные отношения бурно развиваются, начинается распутство... Я уверен, что деньги - новое увлечение, игра, и она со временем начнет буксовать, потому что для нас деньги - не единственная ценность.
– Вадим посмотрел на Свету яркими глазами и увлеченно заговорил: Я много думал об этом и понял, что наш абстрактный поиск не понятен англичанину, он-то и не нужен англичанину. Он презирает то, что это не вписывается в рамки его представлений. Если ты скажешь ему: "Это выгодно, а это - нет", - он поймет тебя отлично! Но никогда не отдаст ни грана своего бытового благополучия ради идеи, не приносящей конкретной прибыли. Англоязычный человек движим прагматизмом и презирает живые, артистичные народы юга Европы, не понимает и ни при каких условиях не поймет Россию, как совершенно чужую его психологии. Для духовной цели, как для смысла человеческой жизни, в этом обществе осталось мало пространства. В этом смысле, - добавил Вадим, - полностью провалилась идея, что богатство обеспечивает лучшее развитие. Идеалистам прошлого столетия казалось, что чем богаче нация, тем больше у нее свободного времени для интеллектуальной деятельности. Жизнь показала, что все наоборот! Чем больше денег в обществе, тем обезличеннее и пошлее жизнь людей. Говоря совсем кратко: здесь возведено в идеал как раз то, что в России для всех наиболее противно и кажется вульгарным!

– Всюду в Европе такая жизнь. Взять Германию: скучно. Да и деньги они любят - будь здоров!

– Я думаю, немцы психологически нам ближе. Внешняя жизнь их по расписанию, пиво и сосиски. Но вот Гитлер объединил нацию под глобальной идеей. Мы не обсуждаем, хороша она или плоха. И что же случилось? Немцы, размеренные и оседлые, встали всей страной и пошли вперед - ради идеи! Они дрались как львы - даже русские солдаты поражались их храбрости - дрались, заметьте, защищая не родную землю, что было бы понятно, а на чужой земле! И готовы были умереть ни за что - за идею!

Света смотрела на Вадима не отрываясь. Он продолжал:

– Русскому главное понять, зачем он живет. Вокруг этой точки крутятся в нашей стране все сумасшествия, творения и войны. В ней происходит развитие. Но развитие не в том, какой моторчик быстрее: эту чепуху называют прогрессом. Развитие - это поиск новых идей, а, может быть, идеалов и попытка их осуществления. Они не все удачны, но люди ищут. Помочь бездомным собакам или бороться за правду, написать книгу или уйти в монастырь - каждый на свой лад, в соответствии с темпераментом. Американцы!
– Вадим улыбнулся.
– Европейцы создали классическую музыку, а американцы приспособления, на которых ее можно слушать!

Света прыснула.

– С вами интересно! У вас мысли... другие.

– Предрассудки делают людей одинаковыми. Мысли - это то, что делает людей разными.

– А знаете, - взволнованно и немного таинственно проговорила она, - мы с подругой в общаге тоже считали, что нужно как-то особенно прожить.

– Что вы выбрали?

Света смущенно замялась:

– Я еще не определилась... А вот моя Нинка - та уже все решила. Она девчонка красивая и себя не разменивала, долго ждала настоящего. А потом дала в газету объявление, мне так никогда не составить: "Седовласый миллионер, желающий обрести супружеское тепло, но смущенный неизбежностью стать рогоносцем, может быть спокоен в отношении девушки двадцати двух лет, воспитанной в лучших традициях деревенской верности. Он должен быть министр иностранных дел или посол, в крайнем случае бизнесмен, не ищущий праздника в семейной жизни, но с конкретным, прибыльным делом. Внешность и духовные данные гарантирую".

Вадим расхохотался. С соседнего столика повернули головы, но услышав иностранную речь, безулыбисто и напряженно отвернулись. Света удивилась:

– С ее данными я думаю, это не так трудно. Она бедная, но порядочная.

– А вы бы дали такое объявление?
– спросил Вадим, пристально глядя на нее.

– Почему бы и нет? Живем-то один раз, - говорила она машинально и как бы заученно. С ужасом она вдруг вспомнила, что ударила Вадима по лицу.

– Зачем вы пришли за мной?
– тихо спросил он.

От неожиданности Света раскрыла глаза, но Вадим смотрел мимо.

– Какой вопрос!
– вырвалось у нее, и ее глаза сверкнули.
– Вам что же, неприятно со мной?

– Почему же... я только не понимаю, зачем вы на себя наговариваете?.. ответил он, не поднимая глаз, испугавшись, что скажет неточное или обидное слово.

– Что значит "наговариваю"?..
– произнесла она настороженно, в великом недоумении, готовом перейти в обиду, но, покамест, с наигранной веселостью.

Вадим стушевался и заговорил торопливо: