За что тебя люблю

Холодный октябрьский ветер шевелил листья и ветки сосен, наполнял воздух вкусом и ощущением осени. Блейк уже давно не видел настоящую осень. Он всегда находился там, где тепло и солнечно, или на задании в пустыне либо афганских горах. Ему нравилась смена сезонов. Ему нравились резкие контрастные краски, запах листьев и земли в чистом осеннем воздухе.

Впервые в жизни Блейку не приходилось кому-то докладываться или собирать вещи и прыгать в грузовой самолет, направлявшийся в ближайшую горячую точку. Блейк был в самовольном отпуске. Он годами инвестировал свои бонусы и мог бы рубить дерево всю оставшуюся жизнь, если бы захотел. Мог бы гулять по лесу с одной лишь камерой. Ему не нужно было экипироваться или собирать МК 12. Не нужно было глотать пыль и прятаться в болоте. Не нужно было делать ничего.

Но последние двадцать лет Блейк жил на постоянном адреналине. Был запрограммирован идти, делать и побеждать. Иметь цель и добиваться ее. Он не знал, сколько сможет продержаться на более слабом топливе, прежде чем ему надоест.

Может быть, еще пару недель. Еще две недели, сражаясь с алкоголизмом. Самое большее - месяц, а потом он рассмотрит варианты. Несколько частных военных фирм уже связывались с ним. Он - Блейк Юнгер. Одно его имя стирало все формальности и прочее дерьмо. Имя давало ему возможность выбирать. Он мог поработать полгода на грузовом корабле в Аденском заливе или на побережье Сомали, а потом вернуться в свою берлогу в Трули. Или мог бы согласиться на работу с кризисными организациями, чтобы успешно выполнять задания по вызволению заложников по всему миру. Заложники - особая работа, в которой Блейку по квалификации не было равных.

Он посмотрел на щенка и поставил рюкзак на бревно. Рекрут Спарки снова запутался. Нахмурившись, Блейк подошел к пушистому черному щенку. Три его лапки оказались связаны вместе, и глупая дворняга затряслась от счастья, когда Блейк опустился на колени и распутал их.

В активе Блейка было восемьдесят три дня трезвости. Он все еще боролся с Джонни, но сегодня эта борьба не казалась напряженной. Сегодня голова Блейка была ясной и полной чистого горного воздуха.

Раздавшийся слева отдаленный треск выстрела заставил Блейка замереть. Он вскинул голову. Все чувства моментально пришли в состояние полной боевой готовности. Блейк определил, что выстрел сделан на расстоянии 3,2 километра, сзади. Прозвучал второй выстрел. И хотя Блейк напомнил себе, что это просто охотничий сезон в Айдахо, зеленые и желтые листья перед глазами пошли волнами, будто мираж. Вместо запаха земли и сосен вонь гниющего мусора, плавящегося бетона и специй поднялась и наполнила легкие. В ушах зазвенело, из-за волнующейся ряби между реальностью и воображением закружилась голова. Блейк знал, что находится в глуши Айдахо, и все же подсознание перенесло его на крышу в Рамади и забило нос запахом Среднего Востока.

Это нереально. Секунда. Две в воображаемом аду. Блейк закрыл глаза, прогоняя мерцающий мираж. Скоро все прекратится. Всегда прекращается. Три секунды… Что-то влажное скользнуло по его щеке. Теплое и мягкое. Что-то реальное. И Блейк открыл глаза, встретившись взглядом с черными глазами-бусинками, смотревшими на него. Его накренившийся мир вернулся в нормальное положение. Блейк глубоко вдохнул насыщенный аромат земли и сухих листьев. Рекрут Спарки гавкнул и лизнул хозяина в губы. И Блейк почувствовал такое облегчение, что едва не поцеловал собаку в ответ.

Едва. Глупый щенок попытался взобраться Блейку на грудь и чуть не уронил его на задницу. В ушах все еще звенело, и как всегда Блейк чувствовал себя дезориентированным, сбитым с толку и одураченным, но, в отличие от прошлых случаев, его отвлекала собака. Такая счастливая, что почти лопалась от радости, оскорбляя своим языком лицо Блейка с неукротимым энтузиазмом.

– Стой смирно, - велел Блейк, но собака, конечно, не обратила внимания на его слова.

Он отвязал дворняжку и закрыл ее в кабине пикапа, кузов которого был нагружен дровами и несколькими интересными бревнами. Убрал бензопилу, топор и закрыл откидной борт. Укладывая оставшиеся принадлежности в вещевой мешок, Блейк пытался игнорировать давление, сжимавшее затылок.

Эти флешбэки начались несколько месяцев назад. Последний перед сегодняшним случился, когда Блейк смотрел на озеро Мэри, впервые приехав в Трули. Еще один был в реабилитационном центре. Самый первый произошел в «Эскалейде» брата в Неваде. Бью вез Блейка домой в Хендерсон, где тот мог бы протрезветь перед поездкой в Калифорнию. Они ехали через пустой город, споря, кто самый крутой супергерой, Бэтмен или Супермен, когда Блейк посмотрел в боковое зеркальце и увидел сбивавший с толку мираж белой «тойоты», полной иракских боевиков, мчавшейся рядом. На боевиках были лыжные маски и куфии, от лысых шин пикапа поднималась пыль. Мираж шел рябью, как дым. По венам Блейка пронесся адреналин, и он потянулся к гранате на груди и СИГу на бедре. Невиновные люди не носят лыжные маски при сорока пяти градусах жары.

– Что ты делаешь? – спросил Бью.

Блейк взглянул на брата, смотревшего в ответ с водительского сиденья внедорожника. Чувство было, будто смотришь в зеркало.

– Плохие парни на пять часов.

Бью взглянул в зеркало заднего вида.

– Что происходит, Блейк?

Блейк снова посмотрел в зеркало и видение пикапа, замерцав, исчезло. Оно казалось таким настоящим. Таким настоящим, что голова закружилась, и Блейк схватился за ручку дверцы.

– Не знаю.

– У тебя посттравматический синдром?

– Нет.

У Юнгеров не бывает посттравматического синдрома.

– Нечего стыдиться.

– У меня нет посттравматического синдрома. Забудь об этом.

Несколько секунд прошли в тишине, пока они мчались через пустыню в Неваде.

– Один удар мощным кулаком Супермена, и голова Бэтмена укатится, как шар для боулинга.

Блейк попытался засмеяться. Сейчас одно воспоминание об этом вызывало улыбку.

– Один удар криптонитовых перчаток Бэтмена, - сказал он, - и Супермен свалится, как девчонка.

Блейк скучал по брату, но не собирался ему звонить. Бью захочет поговорить о трезвости, а Блейк не хотел говорить об этом прямо сейчас. Не тогда, когда это скручивало его внутренности и нашептывало на ухо.

Поездка домой заняла десять минут из-за плохой дороги. Десять минут гавканья, махания хвостом и лизания окон. Кому-то это могло бы показаться нормальным: мужчина и его собака. Но это не было нормальным. Не для Блейка.

Голова болела от флешбэка. Пальцы сжимались на руле немного слишком сильно. Нужно выпить. Пару стопок «Джонни», чтобы сгладить острые грани. Бутылка в винном погребе. Было бы так легко опустошить ее.

Никто не узнает.

Прошептала его зависимость.

Сдаться намного проще, чем терпеть сжав зубы.

Один глоток. Ты сможешь остановиться после одного глотка.

Он никогда не останавливался после одного глотка. За первым следовал второй. За вторым - третий. За третьим - бутылка и хренова туча пива. Бутылка и хренова туча пива вели к пробуждениям с разбитыми кулаками, рассеченной губой и убийственным похмельем. В такой момент старая добрая потасовка в баре казалась приятным весельем.

Когда Блейк заводил машину в гараж, Шарлотта пробежала через свой двор.

– Блейк!

Блейк оставил гаражную дверь открытой и вышел из пикапа.

– Блейк! – Шарлотта остановилась за машиной, тяжело дыша. – Сегодня мой вечер со Спа-ки.

– Я знаю.

Пес перепрыгнул через консоль, и Блейк поднял его с водительского сиденья. Поставил Спарки на землю. Тот зашелся лаем и бросился к девочке. Запутался в поводке и шлепнулся на живот.

Шарлотта засмеялась, беря на руки частично свою дворняжку.