За Калинов мост
Шрифт:
Не получилось даже толком ухватить тетиву. Игорь пососал ободранный большой палец и пустил стрелу в белесое небо. И в тот момент, когда скошенное поле исчезало, ему показалось, что он увидел лысую голову Волоха, совсем рядом с собой. Или это только почудилось, или это снова был морок, или герой спецназа все же Игоря опередил...
Уютная поляна на краю дубравы появилась из ниоткуда, и вместо воя ветра снова раздалось пение птиц. Она сидела на самой ее середине и плакала. И даже не подняла головы, когда Игорь окликнул ее.
Он слез с коня и подошел поближе.
– Маринка?
Она качнула головой
– Что случилось? Это ты? – спросил он и положил руку ей на плечо.
– Это я, – ответила она.
– Почему ты плачешь?
– Потому что я умерла. Разве ты не видишь? – буркнула она.
– Я пришел забрать тебя отсюда...
– Да? Ты уверен, что это так просто? Никто меня не отпустит.
– Но... Но ты обещала мне...
– Я ничего тебе не обещала. Я сказала, что хочу, чтобы ты на мне женился, но я ничего тебе не обещала. Уходи.
Игорь растерялся.
– Так пообещай, в чем же дело!
– Поздно. Уходи, не трави мне душу.
Вот так... Найти ее среди сонмища видений, чтобы услышать «Уходи»?
– Погоди. Кто тебя не отпустит? Я пойду и потребую тебя назад!
– Ничего не выйдет, – она снова залилась слезами, кусая губы, чтобы задержать рыдания.
– Нет, постой. Давай хотя бы попробуем!
– Ты живой! Ты знаешь, что здесь делают с живыми?
– Нет, не знаю, но мне все равно. Я пришел за тобой... Я уже не боюсь умереть...
– Да? Не боишься? Тогда выпей воды из того ручья, – она ткнула пальцем в сторону, – может быть, ты не боишься и этого? Если ты сделаешь это, мои родственники может быть и подумают...
– А... а что за вода в том ручье?
– Это вода не для живых, только и всего.
Игорь осмотрелся по сторонам. Может быть, и вправду попробовать? Он уже ел жгучее варево, поднесенное старухой, и она назвала его пищей мертвых. Почему бы не попробовать воды не для живых? Он встал и пошел искать ручей, на который Маринка показала пальцем. Ощущение, что все происходящее ему снится, крепло с каждой минутой.
– Что, действительно не боишься? – спросила она.
Он покачал головой. Ручей бежал совсем недалеко, и на вид вода в нем была самой обыкновенной. Наверняка, такая же жгучая, как и старухино варево. Он опустился на колени, и зачерпнул воду пригоршней. Нет, и на вкус она оказалась совершенно обычной. Вода как вода.
– Ну? – спросил он, – и что теперь?
Маринка ничего не ответила, встала и пошла прочь.
– Эй! – крикнул Игорь, – погоди...
Сон. Сон и морок. Ее фигура растаяла в воздухе, а его голова налилась тяжестью и сама собой склонилась на траву. Оберег. Надо немедленно уколоть себя медвежьем когтем... Он протянул руку к свитеру, но она безвольно упала вниз.
Игорь поплыл в тяжелом тусклом забытьи, мучительно стараясь проснуться. Он слышал сквозь сон ржание Сивки, и чьи-то тяжелые шаги. Он чувствовал, как его обыскивают, но не мог шевельнуться. Он понимал, что происходит – у него забирают перелет-траву, он никогда не сможет выйти отсюда и увести с собой Маринку. Но отчаянье не помогло открыть глаз – тяжелые веки не слушались приказов, и никакое усилие воли не могло заставить их подняться.
А потом его трясли чьи-то руки, и даже пару раз хлестнули по щекам. Нет, он не мог проснуться. И только когда острый коготь впился
в плечо, глаза распахнулись сами собой.– Медвежонок! Что ты тут делаешь? Ты же мне обещал!
Маринка. Это была настоящая Маринка. В свадебном платье, а не в том, в котором он видел ее в последний раз. И на голове ее жемчугом горел венец в форме короны. Самая красивая девушка на свете. На этом и на том.
Он сел и огляделся. Рукав был пуст, и Сивки нигде не было видно.
– Я ничего не обещал, – ответил он, спросонья плохо понимая, что произошло.
– Медвежонок... – она осторожно ощупала его плечи и спину, – медвежонок, милый... Что она с тобой сделала, чтобы отправить сюда?
– Ничего. Она меня парила в бане... и заставила есть какую-то дрянь...
Маринка обняла его и положила голову ему на грудь. Это была настоящая Маринка, потому что сердце забилось громче и захотелось прижать ее к себе еще сильней.
– Моя Маринка... – шепнул он, потихоньку соображая, что случилось.
– Ты самый смелый, Медвежье Ухо. Я так боялась, что ты сюда придешь... Я же знала, что ты на все согласишься, потому что ты самый отважный, потому что ты настоящий индеец. Я не хотела, чтоб тебя мучили...
Игорь вспомнил, как чуть не разревелся от страха и усмехнулся про себя. Самый отважный, ничего не скажешь... Зато у него есть настоящий индейский лук, что, несомненно, роднит с настоящим индейцем. И тут реальность, случайно выплывшая из сонного марева, ударила по голове изо всех сил. Что толку в том, что он нашел ее? Если теперь они не смогут выйти отсюда! Что толку было идти сюда, и надеяться, и бояться! Он уснул, он проспал все на свете!
– Малыш, у меня украли травку и свели коня, – он на всякий случай отвернул левый рукав, чтобы удостовериться в том, что перелет-травы там на самом деле нет.
Она побледнела, поймала его за руку и посмотрела в лицо:
– Это что? Что?
Он даже не понял, почему она так испугалась, и думал, что она имеет ввиду отсутствие травки в рукаве.
– Ничего. Теперь ничего, – угрюмо ответил он, опустив голову.
– Где палец? Она изуродовала тебе руку!
Игорь успел забыть об этом, улыбнулся и погладил ее по голове:
– Это было совсем не страшно, честное слово. Он у меня в кармане. Ты слышала? У меня украли травку, а это куда как страшней. И если ты предложишь мне остаться здесь навсегда, то мне придется стрелять в тебя из лука.
– Почему?
– Потому что ты – четвертая Маринка, которая попадается мне на пути. И все они предлагали мне тут остаться.
– Нет, остаться я тебе не предложу, я не хочу, чтобы в меня стреляли из лука. Погоди, – Маринка вдруг задумалась, – ты хочешь сказать, что мы не сможем отсюда выбраться? Никогда?
– Ну, если не найдем того, кто украл травку, наверное, не сможем... – пробормотал Игорь и снова опустил голову. Чем он думал, когда пил эту воду? Где были его глаза?
– Я думаю, он уже на Калиновом мосту... – печально сказала Маринка, – почти все, кто сюда попал, в первые дни хотят вернуться. А некоторые годами сидят на берегу и ждут, когда их заберут отсюда. Ты и представить себе не можешь, как мне повезло. Если кто-нибудь узнает, что ты живой и пришел за мной, меня разорвут на клочки от зависти, а тебя – в надежде занять мое место.