За огнями маяков

— Надо, так надо, — физрук Калашников выпятил грудь.

Олег согласно кивнул. И стал думать, что ему делать на подъеме.

Назавтра, как только труба проиграла подъем, Авенир Калашников и Олег Сибирцев вошли в комнату третьей группы — им нужно уделить главное внимание, остальные встанут без их помощи. Второкурсники возились, позевывали, но один по одному встали, стали заправлять постели и одеваться. Одна третья группа будто не слышала подъема: лежала без признаков жизни. На команды дежурного мастера Терентьева не обращала внимания. Авенир Калашников остановился на пороге, оглядел спящую братию:

— Ага, это третья группа! А вам, граждане, нужен отдельный подъем? А ну, вста-ать!!! — заорал нараспев.

Парни шевелились, позевывали. Подымались, впрочем, один за другим. С закрытыми глазами скоро осталось три-четыре человека. На ближней к нему койке из-под одеяла торчали рыжие волосы, дальше виднелась роскошная черная шевелюра. С рыжего Калашников сорвал одеяло и отпустил по мягкому месту увесистого шлепка. Рыжий спрыгнул с койки с выпученными глазами. Физрук Калашников, сотрясаясь мощными телесами, захохотал во все горло. При этом он глядел на наказанного, будто спрашивал: ну, как я? Пошутил-то, а? Рыжий улыбнулся через силу, придерживаясь за заднее место: видно, горяча была плюха.

Олег тем временем вежливо разговаривал с торчащей из-под одеяла шевелюрой: а вдруг больной человек лежит с закрытыми глазами? И, поскольку парень не отзывался и не открывал глаз, стянул с лица край одеяла. Шевелюра снова натянула его на лицо и, шумно вздохнув, отвернулась к стенке. Пока Олег раздумывал, что делать дальше, лежащий приподнялся на подушке и кому-то приказал:

— Лешка! Принесешь мне еду! — И брякнулся опять на подушку. Закрыл и глаза.

Олег подошел к тщедушному пареньку, кивавшему этому, с шевелюрой, спросил:

— Это ты — Лешка? — и громко заявил: — Никакой ему еды. Пусть встанет, выйдет на линейку, умоется. И придет в столовую.

Парень с шевелюрой резко опустил ноги с кровати. Олег натолкнулся на его глаза. Из-под черных, густых бровей — глаза зверя.

— Это что, новый директор?

— Это новый дежурный, — Олег уточнил.

— А чего приказываешь?

— Старшим надо говорить «вы».

— Еще не известно, кто из нас старший, — буркнула Шевелюра.

Поднялся же человек. Встал. Вышел на линейку, где после переклички директор поздравил второкурсников с возвращением с практики и пожелал им хорошего продолжения теоретической учебы.

11. Костя Демин

Парни ходили за Олегом по пятам. Ждали, когда выйдет из учительской, пойдет по коридору или уж когда к себе домой, чтобы проводить и о чем-нибудь поговорить с ним. А то выпросить для себя какое-нибудь поручение. Насчет ринга только намекнул — они тут же собрались: Жора Корчак из Холмска, александровец Эдик Грибанов, Володя Дорохин из поселка Мгачи, Георгий Шаталов из Макарова, Миша Шульга из Долинска, второкурсник Витя Мыльников и много других, которые легко запоминаются и легко забываются. Двое предложили канаты (где возьмут — не сказали), двое принесут брусья, четыре бруса под стойки в углы. За цепями и растяжками Олег обратился к пожилому мастеру Первоткину, который часто вечерами приходит к нему посидеть: почитать какую-нибудь зачитанную книжку про странствия на морях или побеседовать о своей, будто уже прожитой житухе. Нелегкая она была у него, особенно в войну. Сейчас работает с ребятами, с группой мотористов. Вечером приходит в свою мастерскую, говорит — постучать. Делает жестяную посуду, запаивает прохудившиеся чайники, кастрюли.

Да мало ли к кому пришлось Олегу обращаться. Зато ринг все-таки получился. И подстилку положили войлочную, прикрыли сверху жестким полотном. Правда, не из трех канатов он получился, а из двух. Зато теперь был свой ринг! Было где учиться вести бои.

Из города стали регулярно ходить два друга: левша, полутяжеловес Слава Маннаберг, из обрусевших немцев, и средневес Федя Леснов. Ходил и физрук четвертого училища Боря Тарасов, классический борец, как и Вена Калашников. Вместе они учились, вместе приехали. И здесь загорелся боксом. Тима Соболев приходил только на спарринги, занимался в своей секции, в горном техникуме, которой руководил приехавший из Ставрополья Володя Глашкин, высокий южанин, похожий на кавказца.

Сегодня первые соревнования. Пришли поболеть работники училища, пришли завсегдатаи субботних вечеров в клубе. Народу собрался полный зал. Боковых судей было пятеро. Олег провел с ними семинар. Сегодня он выступал в роли руководителя. Его слушали, с его словом соглашались. Это было ново в его жизни. Впрочем, выяснилось, что кроме него, никто не знал столько о боксе. Приобрели новые перчатки, в аптеке каждый боец купил себе эластичные бинты.

Когда на сцене открылся занавес и публике представился белый ринг, она взялась хлопать — так удивило публику это явление. Открыли соревнования Володя Дорохин с Эдиком Грибановым. Эдик моложе и худощавее. Вместе с ударом бросается он всей массой и часто «проваливается». Резкости ему не занимать, и инициативы тоже. Но, бой он, нет, не выиграл. Надо обратить на него особое внимание: способный мальчишка. Олег подошел к углу ринга, положил ему на плечо руку:

— Будет из тебя боец! — сказал громко, во всеуслышанье.

Беленький, светленький Жора Корчак из Холмска добился победы: три раза попал в голову правой рукой — как не радоваться его успехам? Физрук Боря Тарасов, прекрасно сложенный, выглядел на ринге внушительно, но победы добился только по очкам. Федя Леснов победил Ягудина, Витя Мыльников переиграл Тимофея Соболева, чем вызвал его горячий протест всей судейской коллегии. Левша Слава Маннаберг добился победы над Кулаевым.

Олегу Сибирцеву, как и следовало ожидать, противника не нашлось. Судил на ринге. Тем более, что его присутствие в судейской коллегии было необходимо: с разными вопросами к нему обращались то один, то другой.

После соревнований в училище заговорили о боксе и преподаватели, и мастера. И в городе полетели слухи о боксерских состязаниях. Боксом заинтересовался сам Чайка, секретарь горкома комсомола. А что уж говорить об учащихся училища: те только и комментировали бои на ринге. Появился и новый массовый приток желающих заниматься: свои и приходящие из города.

На другой день анализировал бои. Потом началась разминка. Работали на снарядах — с грушей, с пунктболом. Олег ставил удары на лапах. После занятий опять построил боксеров.

— Вижу, у нас тут еще один новичок объявился. Кто вы? — обратился к стоящему в конце шеренги новенькому.

— Военнослужащий я, — тот ответил. — Сверхсрочник. Костя Демин меня зовут. Сержант по званию.

— Боксом занимались?

Костя кивнул.

— У кого?

— Самостоятельно, по книжке.

— А сейчас пришли попробовать силы?

— Так точно.

— Дайте ему перчатки!

— Всегда так: сам сперва пробует, — сказал Демину Федя Леснов. И подал перчатки. И завязал шнурки.

Ринг был убран, лежал в углу. Стали посреди зала. Ребята окружили.

— Ну, что? Начали, — Олег кивнул. Стоял открытый, смотрел, что будет делать этот сверхсрочник.

Тот недолго думая, бухнул прямым справа и… не промахнулся. Болтанулся Олег… Но, нет, не упал. По примеру своего доброго знакомого, чемпиона страны Володи Яковлева, согнулся в поясе, как переломился, головой прочертил полукружье — и вот он, стоит, как стоял. Не напрасно ребята ахнули: видел он нового этого бойца, как в тумане. Прищурил глаза, покачался вправо, влево — пребывал весь в движении. Наконец, встав в стойку пониже, пошел вперед. Левой рукой наносил удары в голову, в корпус, опять в голову. Гнал Демина, тот бегал по залу, защищался руками, локтями, бороздил стены спиной. Ребята едва расступались, еле успевали. Пронзительно посмотрев Демину в глаза, Олег воткнул правым… в корпус! Под ложечку! Демин икнул, упал вперед, на пол. Встал на четвереньки, Олег подошел ближе.