За огнями маяков

Олег с Тимофеем «разогревались» до конца: вместо лап, били друг друга по перчаткам. Удар у Тимы был сильный, но не быстрый, и он скоро уставал.

— Ну, хватит игрушек, давай стукнемся по-настоящему! — наконец он потребовал. Олег кивнул: давай.

Физрук Калашников был тут как тут: пощелкал секундомером.

— С правилами бокса знакомы? — обратился, главным образом, к Тимофею. — По затылку, ниже пояса и по спине не бить, слушать команду. Формула боя три раунда по… по две минуты. Ну, все, поехали: бокс!

Олег похаживал вблизи, в меру открыт для ударов и досягаем по дистанции. Приладившись, Тима хлестнул его правой рукой! Провалился — нырнул Олег под удар. Опять Тима ударил справа. Уж бить, так бить. Но опять не попал — Олег оттянулся назад. И снова Тима стал бить — слева, справа, опять слева. Все мимо. Олег был неуязвим. Впрочем, находился все в той же близости. Тимофей стал горячиться, полез грудью — коротким ударом справа Олег остановил его: Тимофей споткнулся, упал на одно колено. Сырой песок был упруг, как подстилка на ринге. Вена Калашников скомандовал:

— Сто-оп!.. Р-раз… два… — Выразительно он взмахивал рукой. — Тр-ри, че-тыре…

— Ну, я уже могу, — подступил к судье крепыш Тима Соболев. — Ну, давай!..

Согласился Вена Калашников, скомандовал: — Бокс!

Вокруг крепкого этого парня Олег кружился, давал ему прийти в себя. Тычками в корпус и голову между тем расстраивал без того убогую его защиту. Гоша оставил свои занятия, подошел ближе — наблюдал за ходом схватки. Не выдержал, высказался:

— Сейчас он уложит его!

Вена Калашников помахал рукой, успокаивая — минутку терпения!

Удар не заставил себя ждать: Олег нанес его в корпус, под ложечку. Соболев упал ничком. Старался вздохнуть, но не мог.

— Выдох! Делай выдох! — Олег командовал.

Мало-помалу Тимофей приходил в себя: встал, Вите Климову без слов протянул перчатки, чтобы развязал шнурки. Лицо было бледным.

— По брюху-то!.. Ты бы лучше по скуле… — Тима попенял Олегу.

— Все по правилам, Тима, — Вена Калашников похлопал его по плечу.

— Ну, что, Витя Климов, с тобой попробуем? — Олег обернулся.

— Да нет уж, не стоит, — Витя застенчиво улыбался. Человек тонкой кости: он видел бой со стороны и был удовлетворен экспериментом.

Тогда Олег не знал, что его проверяют…

Гимнастику делали стоя, сидя, лежа на песке. И пошли купаться. Преодолевая волны, шли долго, пока вода не достигла груди. Плыли, взлетывая на волнах. Собирались плыть назад — оказалось, там, куда уплыли, — мелко: вода едва доставала подмышек. И она совсем казалась нехолодной. По берегу выходили, чертя воду приподнятыми ногами. Тима шел рядом.

— Я вот думаю: а что, если б я попал тебе? Ведь удары-то у меня — слава богу! — Тима бороздил воду ногами и ждал ответа.

— Ничего удары. Только медленные. И ты совсем не расслабляешься. От таких ударов уходить нетрудно.

— Ты ведь не так, чтобы сильный, руки у тебя тоньше моих.

— Да, конечно. И весом я меньше тебя, и мускулами, — Олег согласился. — Но главное — уменье. Сила есть, ума не надо — это плохая пословица, для бокса не годится.

— Говорят, ты хочешь здесь организовать кружок бокса?

— Не кружок, секцию. В кружок можно ходить и не ходить, а секцию избираешь добровольно, но подчиняешься ее дисциплине.

— А к тебе приходить можно будет?

— Приходи. Если уж готов подчиняться дисциплине.

— Хорошо. Это хорошо, — еще раз сказал Тима.

9. Рыбная путина

Вошел в класс первый раз. Парни встали.

— Здравствуйте! — кивнул. — Садитесь. — Подождал, пока шумят, усаживаясь. — Звать меня Олегом Ивановичем, фамилия — Сибирцев. О порядке в училище вам уже сказано: без уважительной причины пропускать уроки и опаздывать нельзя. Приходить на занятия опрятно одетым. Форменное обмундирование, которое скоро выдадут, содержать в чистоте и регулярно гладить, ботинки чистить каждый день. Зубы чистить ежедневно. Как и готовиться к урокам.

Остановился, оглядел класс: сияющие глаза! Что такое? Чему радуются? Восторг по какому поводу?

— Я буду преподавать техническую механику, физику. В библиотеке вам надо получить учебники, хотя бы по одному на двоих. Тетради у вас уже есть, ручки тоже имеются… Ну, теперь сделаем маленькую передышку. Будут ли у вас ко мне какие вопросы? Задавайте.

Три парня одновременно подняли руки.

— Олег Иванович, где вы научились драться?

Олег улыбнулся, стал отвечать.

Разговор о спорте — долгий разговор. Чем подробней говоришь, тем больше возникает вопросов. Пришлось сократиться, отложить до следующего урока. Одно стало ясно: везде, даже на самых дальних окраинах, ребята любят спорт. Позови — потянутся.

* * *

Ясная стоит погода: ничто не шелохнется вокруг, и небо синее-синее! Настроение приподнято, заправляя постель, Олег напевает: «Летят белокрылые чайки — привет от родимой земли…» Гоша тоже что-то намурлыкивает. Сегодня нет ни теоретических занятий, ни производственного обучения. Предупреждены с вечера: утром под руководством мастеров и преподавателей все идут на берег убирать селедку. Завтрак приготовлен с вечера, чай на плитке вскипел — все идет по плану. Первые группы учащихся — из окна видно — уже возвращаются из столовой, пора с завтраком закругляться, вести парней к сараю, вооружаться носилками, вилами. Вилы здесь особенные: зубцы не острые, а, наоборот, — с наваренными на их концах шишечками, чтобы не повредить рыбы. Большой косяк проходит близко. Катера, ставя сети, концы их подводят к берегу, трактора подхватывают чалки, подтягивают сети ближе. Вода сходит — трепещущая селедка остается на мокром гравии штабелем высотой около метра. Конные повозки и машины-полуторки становятся к рыбному штабелю и упомянутыми вилами их нагружают. Для тех, кто с носилками, открыт на берегу, чуть выше, заранее приготовленный и изнутри выстеленный брезентом, котлован — приносят и сваливают туда эту свежую, переливающуюся всеми цветами радуги селедку. Мастера засола послойно пересыпают ее солью. Заполненный котлован плотно упаковывают брезентом и сверху засыпают грунтом. И все. Для временного хранения рыба готова.

— А ну, ребятки, поднажми, — то и дело слышится голос старшего мастера. — К приливу поспеть надо. И к обеду тоже будет как раз, — с улыбкой поясняет он свою стратегическую мысль.

— И так темп хороший, — возражает молодой мастер, москвич Гена Седов. — Почти бегом бегаем.

Поддерживая высокую скорость движения, он то и дело сменял своих запарившихся парней, сам впрягался в носилки.

— Подбирайте рыбу, не ступайте на нее, — руководит старший мастер.

Но не наступать на рыбу никак не удается: то и дело попадает она под ноги, раздавливается, чвакает и смешивается с песком.

Горожане, уносящие рыбу в мешках и в кошелках, сколько-то помогают убирать и, заодно, делают берег чище, но несмотря на это доброе дело, на завороте подъемной дороги поставлен видный со всех сторон милиционер, в задачу которого входит останавливать и обратно заворачивать тех, которые в мешках несут домой даровую рыбу. К чести милиционера следует отнести его поведение: завидя несуна, или двоих, троих несунов, он делает вид, будто не видит их: отвернется — проходи мимо, прямо у него за спиной без лишних разговоров. И они, набавив скорость, идут, проносят. А милиционер, не отвлекаясь в стороны, с высоты любуется морскими далями. Все они здесь, в Александровске, и милиционеры тоже, свои люди: родня ли, добрые ли знакомые, сотрудники ли по работе, соседи ли. Кто же тут живет-то без рыбы? Тем более — без селедки? Дары моря на то и дары, чтобы пользоваться и употреблять их с пользой, вопреки установленным порядкам.