За Отчизну

– Пан Ян, разве можно далее терпеть такие мучения, что приходится выносить крестьянам окрестных деревень от имперских злодеев! Безбожные рыцари налетают на села, убивают, грабят, а уходя, сжигают жилища. Защити, пан Ян, наши деревни!

– Скажите людям, что польное войско выступит завтра же, чтобы проучить разбойников.

На другой день польное войско обрушилось на передовые части армии Сигизмунда.

Но противник не принимал боев, уходя от преследовавших его отрядов польного войска.

Ян Жижка был явно недоволен:

– Енек, где наши отряды?

– Гоняются за имперцами, да всё без толку. Никак не могут догнать их и уничтожить, - без обычной уверенности отвечал Ян Рогач.

– Ведь я приказал прекратить эту охоту! Сейчас же собрать все отряды и готовиться идти к Кутна Горе! Тебе известно, где сейчас главные силы Сигизмунда?

– Мы их ожидаем по Хрудимской дороге.

Воевода внезапно вспылил:

– А может, они уже прошли у нас под носом южнее или севернее? Почему ты не знаешь точно? Чует мое сердце, что в Кутна Горе что-то неладно... Штепан, возьми с собой десяток латников, поезжай к Кутна Горе, разузнай, что там делается.

Вскоре Штепан в сопровождении латников приближался к Колинским воротам Кутна Горы. Навстречу медленно брели несколько крестьян.

– Из города идете?
– остановил одного из них Штепан.

Бедно одетый крестьянин внимательно оглядел Штепана и его спутников и, увидев нашитое на плащах изображение чаши, воскликнул:

– Ой, пан, не ездите в город! Мы сами оттуда насилу выскочили.

– Да говори толком, что там случилось?

– Что случилось? Да ничего не случилось. Просто этой ночью в город вошли отряды наших кутногорских немцев, что раньше ушли к Сигизмунду в войско.

Все было ясно. Штепану оставалось только поскорее возвращаться в ставку. Спрыгнув с коня, Штепан вбежал в халупу, где остановился воевода:

– Отец, Кутна Гора нас предала! Она закрыла Колинские ворота и через другие впустила Сигизмундово войско.

– Прозевали! Сейчас же собрать все отряды. Придется отступать на Колин. Там подождем, пока не подойдут все остальные отряды. Бой принимать сейчас нельзя. Соберемся с силами и ударим на Кутна Гору.

Штепан ожидал, что Ян Жижка вспыхнет, но лицо воеводы было спокойно и серьезно. Это было самым верным признаком того, что положение действительно угрожающее.

Немедленно были созваны к Яну Жижке все гетманы и подгетманы, и в ту же ночь польное войско в полном порядке отступило от Кутна Горы на север, в Колин.

Пока Сигизмунд проводил в Кутна Горе веселые святки, рассчитывая, что таборитские войска не решатся наступать на его в несколько раз превосходящую численно армию, усиленную присоединившимися к ней отрядами панов, изменивших чаше, в это же время к польному войску непрерывно подходили войска таборитского союза городов. Окрестные крестьяне толпами вливались в ряды армии Жижки.

6 января 1422 года Ян Жижка неожиданно двинулся на Кутна Гору. Нападение было столь внезапно, что, когда передовые разъезды таборитов появились у стен кутногорской крепости, имперцев охватила паника. Ни Сигизмунд, ни его военачальники не ожидали, что Жижка так быстро соберет силы для удара. Началось беспорядочное бегство из города панов, кутногорских патрициев и бюргеров, хорошо знавших, что их ожидает за измену. В городе уходящие имперцы на прощание учинили страшный погром. По приказу Сигизмунда наемники начали грабить город и убивать всех, кто не желал покинуть Кутна Гору вместе с императором. К вечеру из Кутна Горы бежал и сам император. Вслед за ним с награбленным добром тянулся длинный обоз из телег, к которым были прикованы цепями жители, отказавшиеся поджечь город. При багровом свете пылающих домов уходили в морозную ночь последние отряды имперской конницы, и горе было тому, кто имел несчастье попасться им на дороге!

В эту же ночь польное войско разгромило отходящий на юго-восток арьергард имперцев. Сигизмунд отступал без оглядки. 9 января Жижка настиг армию Сигизмунда у Немецкого Брода и обрушился на имперцев всеми своими силами. Имперцы не успели отступить и вынуждены были принять бой. В этот холодный январский день табориты свели счеты с чужеземными захватчиками и изменившими панами.

Табориты ринулись в бой с такой стремительностью и быстротой, что имперцы были не в состоянии отразить их атаку. Возовые укрепления, молниеносно выросшие перед войском Сигизмунда, давали возможность обрушиться на врага огнем артиллерии и наносить удары конницей и пехотой там, где их вовсе не ожидали.

Солнце уже склонялось к закату, когда бой был окончен. Сигизмунд с остатками армии позорно бежал за пределы Чехии. Двенадцать тысяч мертвых его воинов остались на поле битвы, не считая огромного числа раненых и сдавшихся в плен. Груды трупов и тучи воронья над ними - это было все, чем окончилась попытка Сигизмунда еще раз силой оружия подавить революционное движение таборитов.

Войско таборитов отправилось в обратный путь. Подбадриваемые легким морозцем, воины весело шагали, торопясь поскорее добраться до родных очагов.

Ратибор ехал на отбитом у имперского рыцаря сером, в яблоках венгерском коне. Строптиво грызя удила, конь, подтанцовывая, резво выступал по твердой, как камень, замерзшей дороге. Ратибор был погружен в мысли о Таборе. Сколько еще будет длиться эта война? Неужели всю жизнь он не будет иметь ни одного месяца отдыха? И Божена... Который раз война откладывает их свадьбу! Хорошо бы хоть немного побыть в своем доме...

Но тут же память воскресила картины, которые ему довелось видеть после ухода из деревень имперских наемников: сгоревшие халупы, разбросанное по улицам крестьянское добро и трупы, трупы и трупы... изуродованные, обезображенные...

"Нет, пусть лучше я всю жизнь буду воевать без единого дня отдыха, чем еще раз видеть такие картины!"

– Ратибор!
– окликнул его Штепан, - Ты что, уснул в седле или мечтаешь о Таборе?

Ратибор поднял голову. Рядом с ним ехал на гнедом иноходце Штепан. За эти два похода его бледность и худоба - последствия пребывания в замке Раби - пропали совершенно. На Ратибора из-под меховой шапки глядело румяное от мороза лицо с маленькой темной бородкой и усами. Но глаза Штепана были невеселы. Ратибору показалось, что Штепан подъехал к нему, желая о чем-то поговорить.

– Я и верно думаю о Таборе... Но что с тобой? Ты с некоторых пор стал какой-то сумрачный.

– Видишь ли, - с расстановкой начал Штепан, - встретил я Младу...

– Это когда ты ее из воды вытащил, что ли?

– При чем тут вода!.. Я тебе говорю от чистого сердца, а ты - "из воды вытащил"!..

– Ладно, не буду смеяться. Говори смело.

– Я хочу сказать, что если кто по правде близок и мил мне, так это Млада. Описывать ее тебе не нужно - ты Младу и так знаешь: недаром Божена сдружилась с ней, точно с родной сестрой...