За речкой

Муха, которому уже, видимо, вкратце доложили о произошедшем, понуро покивал. Потом взял фляжку, которую примостил у каменной стены, отпил.

— Кто стрелял? — Спросил он.

— Я, товарищ старший лейтенант, — не повел и бровью Бычка.

Голос его звучал хрипловато, как-то нездорово. Но твердо.

Муха снова покивал.

— Какие есть мысли, Селихов? — Спросил он.

— Это была засада. Они знали, что мы сюда придем. И, вероятно, хотели выйти наружу, чтобы застать нас врасплох и уничтожить. Как ни странно, но Плюхин расстроил их планы просто тем, что свалился в колодец.

— Как он? — Буркнул Муха.

— Требуется эвакуация, — ответил я. — До Ландыша идти сам не сможет. Придется нести.

Муха задумался. Взгляд его оставался таким же пристальным. Но глаза перестали поблескивать в темноте. Он задумался, глядя вникуда.

— Нас сдали. Другого объяснения быть не может, — сказал я. — Таких совпадений не бывает.

— Согласен, — сказал Муха. Потом вздохнул. Глянул на меня. — Значит, вы стояли втроем против более чем десятка духов?

— Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант, — вдруг вклинился Бычка.

— Разрешаю, — смерив Бычку внимательным взглядом, сказал Муха.

— Если б не старший сержант… — Бычка мимолетом глянул на меня. Но будто бы постеснялся надолго задержать взгляд, — мы бы там так и остались. Душманы — хитрые сукины дети. Ловушку использовали. На живца нас хотели взять.

— На живца? — Приподнял бровь Муха.

— Так точно. — Бычка кивнул. — Захватили Плюхина. Заставляли его звать помощь.

Бычка улыбнулся и закончил:

— Но он молодец. Упирался. Знал, к чему дело пойдет. Но если б не Саша… — Бычка осекся, прочистил горло, — вернее, если б не старший сержант Селихов, мы б с тех катакомб не вышли бы. Он перехитрил душманов. Помог нам продержаться.

Муха мимолетом глянул на меня. Взгляд его был оценивающим. Но кроме этого ничего не выражал.

— Я подозревал, что рассказы о тебе — это правда, — сказал старлей наконец.

— Уж последним, чем мне интересно заниматься, так это выдумывать про самого себя байки, товарищ старший лейтенант.

— А кто сказал, что ты их выдумывал? — Едва заметно улыбнулся он.

— Вряд ли бы кому-то пришло в голову заниматься этим дурацким делом, — покачал я головой.

— И то верно… — Муха мелко покивал. — Ну что ж. Насколько я понимаю, наш проповедник сегодня не придет.

— Я почти уверен, что нет, — проговорил я.

Муха снова задумался. Потом спросил у Бычки:

— Как самочувствие, боец?

Бычка торопливо ответил:

— Х-хорошо, товарищ старший лейтенант. Нормально. Жить буду.

Муха никак не прокомментировал его слова. Только помолчал несколько мгновений. Потом вздохнул:

— Что ж. Ситуация обостряется. У нас один боец ранен. Состояние другого, — он мимолетом глянул на Бычку, — под вопросом. Да еще и погибший ребенок. Это усугубляет дело.

— Я… Я не знал, что это был ребенок, — тут же заговорил Бычка. — Я не видел его в темноте и…

— Ты не виноват, — прервал его старший лейтенант. — Виновата та мразь, что раздает оружие мелким пацанам и науськивает их на войну. Потому мы и тут, чтобы найти этого сукина сына.

— Товарищ старший лейтенант, — заговорил я. — Ваша сеть информаторов надежна?

— Вполне. Они не знали, что мы будем здесь сегодня.

— Но тем не менее духи как-то выяснили, что мы придем и будем наблюдать.

— Верно, Селихов, — Муха поджал губы и вновь кивнул. Потом пошевелился, чтобы устроиться поудобнее и распрямить затекшую ногу. — И как им это удалось — большой вопрос. Вполне возможно, что нам придется заняться и им тоже.

— Вы собираетесь идти в кишлак, — не спросил, а утвердил я.

Муха уставился на меня. Подался немного вперед, оперев локти в колени и сомкнув пальцы в замок.

— Не исключено, Селихов. Очень даже не исключено.

От автора:

* * *

??? Новинка!

Дмитрий Ромов

ВТОРОГОДКА

Что если ты вернулся в школу со всеми знаниями, которые накопил?

Что если ты — волк, а твой класс — стая избалованных щенков?

Что если среди них — сын того, кто тебя предал?

В девяностых, он был опером и погиб, защищая невинного. Но его история не закончилась. Он перенёсся в тело школьника в наши дни. Он должен не просто отомстить предателям, но восстановить справедливость. Ведь у него есть свой собственный кодекс чести

Глава 25

Наш бронетранспортер медленно двигался по сухой, пыльной дороге, тянувшейся к лагерю первой ПЗ, что закрепилась здесь.

Я ехал на броне, примастившись у башенки. У меня за спиной сидел Волков. О чем-то разговаривал с высунувшимся из верхнего люка Пчеловеевым.

Сквозь рокот двигателя БТРа до меня доносились лишь обрывки их диалога:

— Ну так успокой его! Уже подъезжаем! — кричал Волков. — Через два часа уже будет на вертолете!

— Он на боль жалуется! — громко сказал Пчеловеев, чтобы перекричать шум мотора.

— Потерпит!

Ночь после боя в кяризах прошла беспокойно.

Муха приказал нашим с Андро группам сниматься с места и доставить Плюхина на «Ландыш». Сам же он, немало рискуя, вместе с Пчеловеевым и Смыкало остался на точке. Продолжал вести наблюдение.

Все понимали, что проповедник не придет. Но Муха решил убедиться в этом. И он убедился. Группа Мухи вернулась к «Ландышу» ближе к вечеру. Часов в шестнадцать они были уже на точке. И тогда старлей немедленно связался с ПЗ. Нужен был вертолет для эвакуации. А еще фельдшер.

Мы наложили Плюхину на ногу шину, но боец мучался от боли, хотя и старался не показывать нам этого. Тем не менее отделение Андро оставалось небоеспособным, пока раненый солдат здесь. Муха договорился об эвакуации. Уже около семнадцати ноль-ноль мы выдвинулись к заставе, куда должен был прибыть вертолет, чтобы забрать раненого солдата.

Лагерь уже виднелся вдали. Через несколько минут мы должны были уже миновать позицию часового, что затаился на холме, видневшемся впереди и немного правее дороги.