За руку с его величеством

Затем поцеловал висок, веко, скулу…

— Представляю, — заверила его, чувствуя себя всё ещё ужасно слабой, но вместе с тем невероятно счастливой и какой-то… целой.

Улыбка никак не желала пропадать с моих губ, как, собственно, и с губ Аяра. Мы просто лежали в кровати, закутавшись одеялом, и улыбались, как два не очень умных существа. Но зато счастли-и-ивых!..

Жаль, что счастье не может длиться долго.

Появившегося из стены Ищейку мы почувствовали одновременно. Точнее, почувствовала его я, Аяр просто увидел. И услышал. Жаль, что сама я тем же похвастаться не могла.

В итоге, когда тень исчезла, вновь оставляя нас одних, Аяр был жутко напряженным, а я… даже краснеть от смущения не стала, просто очень-очень расстроилась, уже точно зная, что сейчас услышу.

И услышала:

— Снежинка, — начал Верховный виновато, — построения сформировали окончательно, нужно избавиться от этой мерзости раз и теперь уже навсегда.

Страх липкими щупальцами оплел сердце.

— Ты что, собираешься покинуть материк? — Искренне надеясь, что ошибаюсь, прошептала я, холодея от верно сковывающего по рукам и ногам страха.

Аяр… не ответил. И своим молчанием сказал больше, чем мог бы передать словами.

— Ты никуда не идешь, — при всём понимании того, как по-детски это звучит, я всё равно не смогла смолчать.

И, кутаясь в одеяло, приняла сидячее положение, чтобы повернуть голову и с вызовом взглянуть на мужчину своей мечты. И, собственно, даже не удивилась, наткнувшись на его немигающий взгляд.

— Не впечатляет, — поведала ему, чувствуя, как стремительно хорошее настроение сменяется на ужасное.

И откуда-то появлялось желание кого-нибудь пристукнуть. Несвойственное, кстати, мне желание!

— Я тебя впечатлить и не пытался, — настроение Аяра тоже портилось удивительно быстро. — Снежинка, ты остаёшься дома.

Звучало так, что я даже подумать не смела о том, чтобы противиться. Но я подумала, и даже больше:

— Аяр, ты не указываешь мне, — да-да, я тоже так умею. И вообще, он, возможно, только что стал отцом нашего будущего ребёнка, которого мы оба, я это точно знаю, хотели. Я имею право на подобный тон и недовольство! — И все эти построения вполне могут справиться и без тебя.

Его глаза отчётливо сверкнули в полумраке спальни, после чего мне холодно сказали:

— Ты и сама знаешь, что не могут.

Я знала другое:

— В тебе не осталось магии Жизни, изрядную долю своей ты потратил на создание купола. Ты сейчас бесполезен так же, как и я.

Возможно, это звучало слишком грубо. Всего лишь возможно. Но так был хотя бы шанс, что он меня просто услышит и поймёт: ему там не место. Не сейчас, не в этом состоянии, когда я буду сидеть и не находить себе места от тревоги, зная, что в любой момент с ним может что-то случиться.

Не после того, как он едва не умер, а затем из нашей памяти пропал целый кусок. Мы ведь так и не поняли, что тогда случилось. Почему бы не заняться этим вопросом? Конечно, он не сравнится по важности со спасением жизней, но всё же…

— Снежинка, — позвал Аяр тихо-тихо, вырывая меня из собственных безрадостных мыслей и заставляя прислушиваться к каждому его слову, — я не могу сидеть, сложа руки, пока мои люди будут жертвовать собой на поле боя. Что я за правитель такой, если прячусь, когда остальные идут в бой?

— Аяр, — прошептала я в отчаянии.

Потому что он был прав, прав в каждом слове, но… Но как мне объяснить ему свои собственные чувства? Как сделать так, чтобы он услышал о том, что я просто боюсь, до ужаса, до дрожи в похолодевшем теле, до зубного скрежета боюсь за него.

Судорожно выдохнув, посмотрела в его удивительные, ставшие такими родными глаза и проговорила:

— Не только эоры не могут жить без своей айрины.

Жаль, что об этом никто не говорит. Я не была айриной, я даже не пыталась быть ею, но я могла сказать с уверенностью: как эоры сходят с ума без своей любви, так и айрины.

Аяр после моих слов будто окаменел в одно единое мгновение, застыл, как глыба льда, и ни единая эмоция не читалась на его разгладившемся в безэмоциональности лице.

И это было действительно жутко. Особенно, когда он, сверкнув взглядом, очень тихо, но вместе с тем чётко проговорил:

— Со мной ничего не случится, Снежинка. Всё будет в порядке.

Вместе с шумным выдохом из меня вышло и ещё что-то. Кажется, это были жизненные силы и надежда. Он не услышал меня, просто не услышал. Уверенный в собственной безопасности, Аяр не пожелал слушать то, о чём я говорила ему.

А если он меня не слышит, какой смысл стучать дальше?

— Верь мне, — попросил он, будто прочитав мои мысли, обхватил лицо тёплыми ладонями и потянулся для полного нежности поцелуя.

— Конечно, — кивнула я механически, ужасно сожалея, что такие простые прикосновения так быстро разорвались.

А потом Аяр, быстро одевшись и приведя себя в безупречный порядок, поцеловал ещё раз и ушёл.

За ним закрылась дверь и… так больше и не открылась.

Ни сейчас, ни через маэ, ни через орэ, который я, кажется, даже не шевелилась, сидя с поджатыми к груди ногами, медленно раскачиваясь и не отрывая взгляда от деревянной поверхности.

Глава 12

Не знаю, в какой момент я потеряла связь с действительностью и провалилась в сон. Кажется, между этими мирами вообще не было никакой разницы, потому что я её просто не почувствовала.

Зато отчётливо ощутила лёгкие прикосновения прохладного ветерка к щекам и плед, лёгший на мои плечи.

И тут же вспомнила, что Аяр собирался поставить на меня защиту от ментального воздействия. Но забегался, замотался и совершенно забыл, и…

— Ужасно выглядишь, — хрипло проговорила Вэр.

Точнее, Ая голосом Вэр.

Скосив взгляд, я внимательно посмотрела на её заметно побледневшее лицо с впавшими щеками и тенями под глазами. А мы не виделись сколько? Пару орэ?

— На себя бы посмотрела, — отозвалась я с тяжёлым вздохом.

Ведьма неожиданно тоже вздохнула, а потом укутала плечи в наколдованный плед, почти такой же, как у меня самой. И пояснила в ответ на мой скептический взгляд:

— Не хочу, чтобы твоя подруга заболела.

Врёт? Блефует? Пытается втереться в доверие? Что она делает?! И почему говорит так, что у меня даже сомнений не возникает в правдивости её слов?