За спичками

Восторг был полный, когда Кайса сообщила, что кожевник Толванен сегодня утром заходил к ней поторговаться насчет дома.

Юсси воскликнул:

– Вот эти поездки в город! Всегда они приносят удачу тому человеку, который и живет прилично и путешествует не менее прилично.

Когда выпили кофе и ночь стала приближаться, Кайса пришла в отчаянье:

– Ах, Боже ты мой! Ведь целый день вас промучили на этом проклятом участке… А я даже в мясную лавку забыла сходить… Ведь надо было бы сварить вам суп из свежего мяса… Теперь-то уж поздно, лавка закрыта… А завтра праздник…

– А поросенок на что? – с ликованием воскликнул Юсси и тотчас добавил:

– Сегодня будем кушать жареного поросенка, а завтра будет у нас мясной суп. Ну-ка, Антти, бери нож, а я подержу поросенка.

Через полчаса мясо поросенка жарилось на плите, и вскоре оно было похоронено в животах трех счастливых людей.

За ужином говорили о продаже дома. Оказывается, кожевенник Толванен обещал принести деньги в среду. Стало быть, в четверг утром уже можно было ехать в Липери. Но вот разговор стал затихать. Антти сказал:

– Заморил меня поросенок. Тянет ко сну после ужина.

– Похоже на то, что и на меня поросенок действует – слипаются веки, – заметил Юсси.

Кайсе тоже хотелось спать. Она заявила:

– Да ведь и я зеваю. Вы оба ложитесь на мою кровать, а я прикорну на полу.

Юсси внес поправку в это предложение:

– Пожалуй, я тоже прилягу на пол около Кайсы, а Ихалайнен пусть дрыхнет в постели. Ведь он гость, а мы с Кайсой вроде как породнились.

Глаза стали смыкаться. Но тут вспомнили о Партанене. Юсси пожалел его. Уже почти засыпая, он сказал:

– А ведь Партанен в камере сидит…

Никто не ответил на это. Каждый думал о своем. И тишина ночи ничем не прерывалась. Антти думал о происшествиях этих дней и о грубости начальника участка и его заместителя. Отсюда мысли перекочевали к рассказу Юсси о ленсмане, который умел так крепко ругаться. И тут Антти сказал вслух:

– Значит, просто штаны свалились с того человека, на которого ленсман гаркнул?

– Свалились.

Других тем для разговора не имелось, и поэтому Юсси добавил:

– Упали с него штаны, а ведь это был не мальчик, а взрослый мужчина.

Этот рассказ о штанах позволил Кайсе вспомнить об одном обстоятельстве. Она воскликнула:

– Господи Боже мой… Прости меня, грешную… Ведь я совсем забыла сказать, что после Макконена остались прекрасные суконные брюки, которые он купил себе у знакомого приказчика!

Тут у Юсси вырвался громкий крик восторга:

– Видал, Ихалайнен! Я говорил тебе – разроем все узлы этой Кайсы и только тогда увидим все ее богатство!

Сначала портной Тахво Кенонен не особенно торопился в Липери, но когда он услышал о кончине Антти Ихалайнена, он заспешил к Анне-Лийсе, чтобы посвататься.

И вот он ввалился в избу Ихалайнена, где сидели продрогшие и горюющие женщины – Майя-Лийса Кананен и Анна-Лийса Ихалайнен.

Тахво небрежно швырнул свой мешок на скамейку и, вынув из кармана трубку, стал прочищать ее иголкой. При этом он сказал:

– Ну вот, Анна-Лийса, наконец ты избавилась от своего тяжкого креста – Ихалайнена! Надеюсь, что землю свою он не увез с собой… Надеюсь, он тебе ее оставил, Анна-Лийса, а?

– Весь свой мусор он оставил мне, – неохотно и с печалью в голосе ответила Анна-Лийса.

Жена кузнеца Майя-Лийса добавила:

– Если Анне-Лийсе плохо будет жить одной, тогда она найдет себе другого мужа. Немало таких найдется, которые захотят войти хозяином в этот дом.

Тахво Кенонену показалось, что Майя-Лийса слишком уж важничает за Анну-Лийсу. Он гордо вскинул свою голову и надменно произнес:

– Не знаю, как у вас, а в наших местах в каждом доме имеются прекрасные барышни-невесты. А вот женихов вовсе нет!

– Неужели в ваших краях такая большая нехватка в женихах? – с удивлением спросила Майя-Лийса.

– Да! Чертовская нехватка. Женихи из простых людей еще бывают, а вот высшего сорта женихов днем с огнем не найти… И особенно туго обстоит дело с портными, – добавил Тахво Кенонен.

Анна-Лийса воскликнула:

– Ах, значит, так мало портных?

– Их совсем почти не осталось среди женихов. Еще недавно Пирхонен умолял меня жениться на его дочери, но я ответил ему: «Нет, говорю, Тахво Кенонен спешит в Липери…» А девка его ничего себе, здоровая и высокая, как телеграфный столб… И дом их безбожно богат!

– Это вы говорите о Хейкки Пирхонене? – переспросила Анна-Лийса, в глазах которой Тахво стал приобретать некоторую цену.

– Да, о нем, – ответил Тахво и продолжал:

– Конечно, Хейкки мог бы найти жениха для своей дочери среди хлеборобов, но ведь нынче земледелие – невыгодное дело. А вот когда человек помахивает иглой, вот тут-то и падают в кошелек кое-какие гроши. В особенности если шить брюки и сюртуки для господ заказчиков.

– Значит, вы, Кенонен, уже и господам шьете? – спросила Майя-Лийса.

– Уже и господам шью… Чуть не во всех приходах я сшил попам церковные брюки. Тут один проповедник как услышал о Тахво Кенонене, так сразу послал за мной и велел мне шить штаны. И в этих моих штанах он произнес такую великолепную проповедь, что ему потом целую волость предоставили для его проповедей… Насчет штанов я здорово знаменит! Все эти земледельцы рядом со мной ни черта не стоят. Один мой знакомый приказчик из мануфактурного магазина всегда приглашает меня в карты с ним играть. А на этих землеробов он прямо чихает, когда их видит.

– Значит, вы барином стали? – с удивлением спросила Майя-Лийса.

Теперь женщины получили некоторое представление о жизни Тахво Кенонена, а также о том, какой он желанный жених в каждом доме.

Наконец Тахво Кенонен сердито спросил:

– Что же вы, Анна-Лийса, не ставите кофе для вашего гостя? Или, быть может, ваш Ихалайнен не имел этого добра?

– Кофе у нас есть, да только в доме нет ни одной спички, чтоб разжечь печку. Как раз за спичками пошел Ихалайнен, – ответила Анна-Лийса.