За тридевять земель

Магистресса открыла небольшой ларчик и достала оттуда простую школьную тетрадку в клетку. Открыв её она углубилась в чтение доклада, занимавшего несколько листов. Если собрать пространное послание, удалив из него все ненужные детали, то получалось, что страж, поставленных на одну из точек выхода к легендарному Буяну, в положенное время не вышел на связь. Поисковая группа никаких следов его не обнаружила, хотя ну-очень-упорно-искали.

— Вот и нашёлся наш герой-любовник… — глубокомысленно заявила Виталия в пустоту. — Интересно, а Сиззлинг в курсе? А если в курсе, то какие выводы сделал?

Впрочем, было ясно, что последний вопрос интересует её с чисто академической точки зрения.

* * *

Плаванье в открытом море на утлой лодочке всего три метра длиной и с бортами едва выше четверти метра — то ещё удовольствие. Пусть лодочка эта вся из себя заколдованная, ни одна брызга не попала внутрь, пусть она как могла берегла пассажиров, скользя по волнам на манер сёрфинга, но вот именно что как могла. Болтало их всё равно немилосердно. К тому же, пока шли по рекам, трижды в день на берег выходили, ноги размять, походить, потянуться. Здесь же все три дня зажаты на своём судёнышке в полулежачем положении. Да и то, что все три дня приходилось обходиться без горячей еды радости не добавляло. Потому поход до Буяна, несмотря на то, что занял всего три дня, вымотал обоих до предела и в результате Ваня совершил серьёзную ошибку, а Ильмера вовремя его не остановила.

Вместо того, чтобы обойти весь остров, найти стоянку получше, они пристали в первой же более менее удобной гавани, вытащили лодку на берег, забрались чуть выше в скалы, где развели между камней костёр, сварили себе горячей еды из походных запасов, а наевшись и напившись чаю, вместе залезли в спальник и уснули. На ошибку им указали поутру и довольно жёстко. Проснулись они рано утром от мощного пинка.

— Ну и что это тут за туристы такие? — раздался сверху вредный, скрипуче-каркающий голос.

Над ними стояла огромная чёрная птица, похожая на очень большую ворону. По краю огромного клюва шла узкая блестящая полоска, как заточенное лезвие по краю воронёного стального клинка, а когти взблёскивали тёмной бронзой. Одним из этих когтей птица и пошевелила спящих путешественников.

— Гагана! — воскликнул Ваня, выскакивая из спальника и тут же согнулся в земном поклоне.

— Ого! — делано удивилась птица. — Даже чего-то знаешь? Чего здесь забыли-то?

— Идём мы издали, из-под славного града Ямской Угол, из села Соловьёво, идём поклониться Алатырь камню, испросить совета у мудрой Гарафены и поговорить с ветрами на Лысой горе.

— Большая программа, — кивнула птица, глядя на них одним глазом. — А чего тогда здесь встали? Место для шашлыков вон там, за этой грядой!

И Гагана указала своим бронзовым когтем на одну из низеньких скальных гряд, ограничивающих бухту.

Глава 8 А там, на острове Буян…

Ваня взглянул на хоть и низенькие, но скалы, тяжело вздохнул, но птицу поблагодарил:

— Спасибо, птица Гагана! Туда мы и пойдём.

— Идите, идите, только приберитесь тут!

Сказав это чудовищная птица взмахнула крыльями и, едва не сдув путников со всем их скарбом куда-то полетела.

Ваня с Ильмерой быстро оделись, свернули лагерь, упаковали рюкзаки, прибрали за собой весь мусор и поднялись повыше, к указанной птицей гряде, где Ваня разглядел более-менее удобное место для перевала. И когда они уже подтащили к этому месту лодку, птица прилетела снова.

— А, да. Забыла сказать. Там ещё заливчик удобный, не то что этот, и пристань налажена.

Сказав это, птица, громко каркнув, взмахнула крыльями и улетела, снова обдав путников пылью и потоком прибрежного мусора.

Ваня только глубоко вдохнул и выдохнул, а вот мавка не сдержалась:

— Ну почему все птицы — сволочи!

И они принялись спускать лодку и рюкзаки обратно к берегу.

Когда Аврора обогнула мысок и вошла в гавань, выяснилось, что всё не так благостно, как рисовало воображение. Когда-то здесь и в самом деле была… было… Ну, наверное, это следует назвать средневековым гостиничным комплексом. Знаменитый Алатырь камень, отец и предтеча всех святых камней, был местом паломничества и посвящения волхвов, сюда стекались люди со всех славянских земель. Для того и построили тут что-то типа обширного села со многими избами, деревянной набережной и пристанью. Но с тех пор прошли годы и годы. Часть славянских земель была завоёвана германцами, в остальных исконная вера была изгнана адептами чужеземного бога, поток паломников на Буян иссяк, а вскоре и пресёкся вовсе. Сколько прошло лет с тех пор, когда последний волхв покинул эти места? Пятьсот или вся тысяча? Как он уходил? На ладье, с последними верными старым богам дружинниками? Один, на лодке, типа той же Авроры? Или угас тут, в одиночестве свершая требы забытым уже в остальном мире богам?

Ваня не горел желанием открывать эту тайну. И так, вид, открывшийся с воды оставлял тягостное впечатление. Вроде бы и солнечный день, и дубы, чья толщина выдаёт возраст во много веков, покрыты молодой зеленью, и дома под ними, срубленные из брёвен в полтора метра толщиной, стоят целые, под целыми тесовыми крышами… Но время неумолимо и даже несмотря на магию этого места, что хранит этот посёлок, то тут то там видны следы давнего запустения. Вот лежит отвалившаяся воротина и через неё уже прорастает молодая трава, вот на окне нет ставни, а пристань так вообще прогнила и свалилась в воду. Хорошо хоть то ли был изначально устроен, то ли образовался из-за обрушившейся набережной, пологий сход в воду. Туда и пристала Аврора.

Ваня с Ильмерой выгрузились, вытащили на берег лодку, немного подумав оттащили рюкзаки под защиту одного из прибрежных кустов, прикрыли мороком и пошли осмотреться. С каждым шагом ощущение заброшенности усиливалось. Двери в дома и ставни были закрыты, но не заперты. Обстановка внутри большей частью сохранилась, а вот вещей не было совсем. Похоже прежние хозяева уходили отсюда основательно, без спешки, понимая, что больше не вернутся.

Но, эмоции — эмоциями, а где-то как-то остановиться надо. Они выбрали небольшую, хорошо сохранившуюся избу со всеми сохранившимися ставнями, надёжными засовами на двери и печью. Перетащили сюда рюкзаки, растопили печь и наконец позавтракали. На дворе оказался погреб, что было очень кстати. Хотя лёд в нём давно уже не водился, но холод с зимы остался и туда сложили припас, собранный на последней своей стоянке. Конечно, на уроках Яги Ильмера научилась чарам, сохраняющим свежесть продуктов, но всё одно, на холоде они сохранятся лучше.

Закончив с хозяйством пошли исследовать местность. И по ходу с Ваней едва не случилось аж целых две смеховых истерики. Первый раз когда они зашли в здание, что когда-то было местной корчмой или трактиром. Схема устройства таких заведений за прошедшие века не изменилась: большой зал со стоящими в нём столами, барная стойка у дальней от входа стены, на стене за стойкой многочисленные полки. Но что вызвало у Вани приступ смеха — большая, во всю стену, сбитая из нескольких досок панель, на которой была тщательно вырезана схематическая карта Буяна с указанием всех значимых мест, коих тут оказалось прилично. Кроме Алатырь камня и Лысой горы тут стояли капища многих богов. Но больше всего поразила Ваню стрелка с надписью на велесовице: «Ты здесь». Ильмеру, которая после московских каникул понимала смысл таких схем, это тоже развеселило. Но когда они вышли к началу тропы, ведущей к Алатырь камню и увидели там покосившийся деревянный столб с укреплённой на нём доской с надписью на той же велесовице «Алатырь туды» и стрелкой, Ваню таки накрыло. Смеялся он до икоты. Отсмеявшись, молодые люди решили не тянуть кота за хвост и пошли по тропе.

Некогда ухоженная, тропа за те века, что была без присмотра заметно заросла, обветшала и местами даже осыпалась, но всё равно оставалась проходимой, так что современным паломникам, хоть и с некоторыми трудностями, удалось довольно быстро достичь цели: на последних десятках метров дорога погрузилась в глубокое искусственное ущелье, шириной метра два глубиной… Ваня не смог определить на глаз, но гораздо глубже десяти, которое, после пары резких поворотов вывело на большую, в пару сотен метров в поперечнике, ровную площадку, окружённую почти вертикальными скальными стенами. Посреди этого кратера стоял довольно ровный куб из белого мрамора, размером в пол сотни метров по каждой грани. В стене сооружения, повёрнутой ко входу в эту долину была проделана арка, метров двадцать высотой и десять шириной, из которой мерцал тёплый желтоватый свет.