За тридевять земель

— Вась, послушай, нам нужно поговорить.

— Особой необходимости не вижу, но говори — не прыгать же мне через перила, чтобы от тебя сбежать.

Анатоль взял её за руку, повлёк к боковому проходу, ведущему к чёрной лестнице, отковырнул хилый замочек, довёл девушку до подоконника, сбросил на него свой свой щёгольский пиджак и усадил её на мягкую замшу. Развернулся лицом и серьёзно сказал:

— Теперь можешь бить. Хочешь — руками по лицу, хочешь — ногами по яйцам. Ну, вот такая я свинья. Сама знаешь, переклинивает меня иногда. А там, у Кощея, я впервые себя человеком почувствовал, а не придатком к папашкиным деньгам. Вот крышу и снесло от чувства собственного величия. Прости меня, Вась, а?

Василиса задумчиво потрепала парня по покорно подставленной щеке и ответила:

— Да я сразу обижаться перестала, как только большое приключение началось, каким-то всё мелким показалось. Ну, осадочек-то, конечно, остался, когда ты сначала пытался мои денежки прикарманить, а потом меня бросил. Вот расскажешь, с какого перепуга такое придумал — сразу прощу.

Анатоль засмущался:

— Да идиот был. Мне девица эта туристическая посоветовала, для романтичности — мол, выкинет недалеко друг от друга, ты испугаешься, а тут я тебя спасаю… Но в итоге раскидало далеко, мне сразу сказали, что ты там под присмотром, и в Кощеево царство прогуляться предложили. А там — и должность министра по связям с нашим миром, и кабинет, и уважение… Представляешь, здесь всю жизнь мальчиком на побегушках гоняли, отцовы замы через зубы цедили, да и сам он как с полудурком разговаривал. Ну, вот я и…

Василиса согласно кивала на каждую фразу. Она раскрутила оттягивающий затылок тяжёлый узел волос и теперь задумчиво покусывала кончик косы. Анатоль, вдохновлённый отсутствием санкций и вниманием, продолжил уже более бодро:

— Да и ты там славно погуляла, сразу в государственные дела полезла, с Волком опальным связалась, с певцом этим подозрительным. А «Сказка-тур» — они ведь только начинают раскручиваться. И мы, и пара сотен туристов до нас — это всё в тестовом режиме, для отработки программ и исправления ошибок. Вот когда настоящие туры пойдут и, думаю, не только туры, а и серьёзные инвестиции — я уже на самой верхушке буду. Докажу папаше, что и сам могу, пока он со своими одалисками кувыркается. Может быть, и его туда вытащу, слышала ведь, какие у него неприятности…

Василиса критически осмотрела кончик косы, решила, что он не особенно пострадал, и соскочила с подоконника. Аккуратно подняла пиджак, чтобы оценить ущерб, и с удивлением обнаружила, что на нём — не пылинки, видимо, недавно убирали. Тем не менее, жест она оценила.

Она подошла к Анатолю совсем близко, накинула пиджак ему на руку и методично объяснила:

— Похоже, что в политику влипли мы все, кто-то — больше, кто-то меньше. Как и во что — пока не понять. Ведь это мы там — официальные туристы, а сказочная публика, думаю, у нас здесь как у себя дома шастает. Вот к отцу во Вьетнам съезжу, с самозванной бабушкой пообщаюсь — я тебе про неё потом расскажу — может быть, что-то и прояснится. Тогда соберёмся все вместе и будем думать, как нам выпутываться из этой истории с минимальными потерями и максимальной прибылью.

Василиса потянула парня к вестибюлю, и уже на улице ласково приобняла и сказала:

— Всё, мир. И мы — друзья. Так что всё будет хорошо.

Анатолий грустно улыбнулся, чмокнул Василису в нос и спокойно ответил:

— Да я уже догадался, что ничего другого мне не светит. И кто у нас счастливый соперник? Можно, я его зарррэжу?

Василиса рассмеялась:

— А нет пока соперника. Разве что Серый Волк за него сойдёт. А его резать не нужно, пока будем считать его условно-полезным. Да, я сейчас тебе про Тави расскажу, как она своего мужика из московского зоопарка выцарапывала и по морде била. Ты видел передачу про пропавшего пума?

Анатоль довёл Василису до метро, наслаждаясь подробностями нашумевшей истории, и отправился по каким-то срочным делам, связанным с новым рабочим местом. Как девушка поняла, перемещаться между мирами он теперь мог беспрепятственно, практически без ограничений.

До квартиры она добралась, так и не успев обдумать всю свалившуюся за день информацию. Дома её встретила духота, груда вещей на полу и ласта, переехавшая к самому порогу. А ещё роскошный, гигантский, неохватный дуб высотой чуть ли не метр. На пару сантиметров выше уровня земли ствол обвивала толстая золотая цепь, по которой прогуливалась чёрная кошечка с непривычно длинными ногами и большими ушами. А у самой верхушки сияли в электрическом свете два крошечных, не больше ногтя мизинца, золотых жёлудя.

Глава 11. Чёрная кошка

Дуб был именно такой, каким Василиса представляла его в своих мечтах. Уронив сумку на пол, девушка бросилась с своему чуду, в этот раз — совсем настоящему, прекрасному и удивительному. Она робко потрогала золотые жёлуди, которые радостно закачались в ответ и, кажется, тихонько зазвенели. Кошечка тем временем прижалась к стволу и притворилась то ли игрушкой, то ли вообще наростом коры.

Когда же Василиса попыталась её погладить, зверушка ожила, стремительно перепрыгнула на руку, и начала топтаться по ладони, щекоча коготками. Потом она потёрлась головой о каждый палец, вернулась в центр, села в классической кошачьей позе, обвив лапы хвостом, склонила голову направо и с доброжелательным интересом спросила:

— Ну?

Василиса несколько раз открыла и закрыла рот, не отрывая взгляд от нервно подрагивающего кончика хвоста, и, наконец, сформулировала:

— Ээээ…

Кошка презрительно дёрнула шкурой, слетела с ладони вниз, растянувшись в дымное облачко, и приземлилась на диван уже в полноформатном размере, пожалуй, даже крупнее нормального — со среднюю собаку. Обследовав диванные подушки, она запрыгнула на спинку, так, что глаза оказались на уровне Василисиных, горестно вздохнула, и обвиняющим тоном заявила:

— А ведь меня предупреждали…

— О чём?

— О том самом. Что соображаешь ты, как бы сказать, чтобы не очень обидеть… Ладно, начнём с начала. Я — Ликси, пока ты меня не вызвала, была этой глупой статуэткой, а теперь — хранительница дуба, и, по мере возможности, твоя помощница. Понятно?

Обиженная Василиса ответила сухо:

— Понятно. Фамильяр, значит.

Кошка очень по-человечески закатила глаза:

— Забудь эти галльские ведьмовские штучки. Это у них там — фамильяры, а у нас — хранители и помощники.

— А почему вдруг египетская кошка — хранительница чисто русского дуба? И вообще, почему Ликси, если ты Баст? В смысле, статуэтка-то её была…

— Потому что дуб всегда связан именно с кошкой, это у вас там кто-то умный кота на цепь посадил. Национальности у кошек нет, мы — дикие твари из дикого леса. Баст — это богиня. А я — просто Ликси, кошка. Случайно хвостом статуэтку задела, когда её красили, шерстинки, а потом и душа прилепилась, когда девятую жизнь по глупости истратила. Из-за этого ты меня вызвать и смогла, и духом-хранителем сделала, когда свои идиотские, абсолютно неправильные ритуалы проводила.

— Ну, правильные там, или неправильные — но ведь получилось?

— Да у тебя почему-то вообще всё получается, чего быть не может. Вот чтобы волшебный дуб вырастить, знаешь, сколько духов и волшебных сил нужно вызывать, а потом их упрашивать и задаривать? Невинная дева, одевшись в белое, в первую четверть луны должна… Допустим, блузка у тебя белая, хотя и с цветочками. А какая четверть Луны была? И вообще, ты точно — невинная дева?

— Эээ…

Ликси спрыгнула на пол и, нервно расхаживая по комнате, заговорила почему-то голосом профессора Никифоровой: