За все в ответе

Л е н и н. Я не властен это сделать, Владимир Александрович, и вы это прекрасно знаете.

О б у х. Меня в соучастники не берите: не знаю и знать не хочу!

Л е н и н (берет со стола кипу бумаг). Гражданская война на исходе, но в Крыму — Врангель, а на Западе — Польский фронт. (Бросает несколько листков на стол.) В Риге идут переговоры о мире, но с диким скрипом, сегодня ждем новые польские условия, очевидно, потребуют Литву и Белоруссию… (Еще один листок лег на стол.) Полная и всепоглощающая разруха. Объем продукции по всей стране — восемнадцать процентов довоенного. Мертвые поля, мертвые заводы, закоченевшие паровозы… (Летят и ложатся на стол листки документов.) Город голодает, а деревня стонет под бременем продразверстки. Уменьшаем разверстку — деревне полегчает, но умрет город. Увеличиваем разверстку — город чуть вздохнет, но потеряем деревню, повернем ее против себя. А что это такое в России? Вот телеграмма из Лондона от Красина — достал сто тысяч фунтов за нашу пеньку и пушнину, спрашивает, что покупать. Уже неделю идет дикая борьба всех наркомов за эти сто тысяч. Меня ловят днем и ночью, здесь и дома. Вот список предметов первой необходимости — паровозы, телеграфные аппараты, мясные консервы, проволока, электромоторы, гвозди… Более тысячи наименований. И все правы, и каждый рассчитывает на мою поддержку. Продолжать, Владимир Александрович?

О б у х. Нет. Всерьез позаботиться о своем здоровье. Вы должны сосредоточиться на главном, все остальное, даже срочное, но второстепенное, — другим товарищам. Работать в сутки не более десяти часов. С перерывом в два часа. Под страхом домашнего ареста каждый выходной — на природу. Плавать, охотиться, играть в городки, просто гулять каждый день не меньше двух часов.

Л е н и н. И пулю — к чертовой матери!

О б у х. При чем тут пуля?

Л е н и н (взгляд на Обуха). Все понял. (Поднимается.) Спасибо, Владимир Александрович, я все выполню.

О б у х. Но если все, о чем мы с вами тут договорились, останется простым сотрясением воздуха, я тут же пишу в Политбюро и прошу на меня не сердиться.

Л е н и н (улыбаясь). Не придумывайте, у вас никогда не было склонности к бюрократической переписке. Спасибо. Привет вашим домашним.

О б у х. Благодарю. Мои поклоны Надежде Константиновне и Марии Ильиничне.

Рукопожатие. О б у х уходит.

Л е н и н (садится за стол, кладет руки, сжатые в кулаки, перед собой, застывает. Он напряженно сосредоточен, думает. Тихо насвистывает и напевает).

«В полдневный жар в долине Дагестана С свинцом в груди лежал недвижим я, Глубокая еще дымилась рана, По капле кровь сочилася моя…»

(Внезапно, что-то решив, резко поднимается, идет к двери. Приоткрыв дверь.) Наташа, будьте добры…

В кабинет входит секретарь Председателя Совнаркома Н а т а ш а — молодая девушка лет двадцати.

Что у нас сегодня?

Н а т а ш а (открыв блокнот). В двенадцать часов — корреспондент РОСТа Долгов, он вернулся из Лондона.

Л е н и н. Хорошо.

Н а т а ш а. В час дня — комиссия по сокращению госаппарата.

Л е н и н. Извинитесь, скажите, что я не смогу быть.

Н а т а ш а. В два часа — совещание всех хозяйственных наркоматов и представителей ВСНХ по поводу денег Красина.

Л е н и н. На завтра, на Совнарком.

Н а т а ш а. Восемнадцать часов. Товарищ Клара Цеткин. Но вы договорились с ней, что она придет к вам домой.

Л е н и н. Хорошо.

Н а т а ш а. Тут еще товарищ Брюханов…

Л е н и н. Помню. Нет, не смогу, пусть свяжется с Ломовым.

Н а т а ш а. Делегация Государственного издательства.

Л е н и н. Извинитесь, скажите, что я не совсем хорошо себя чувствую… (В ответ на испуганный взгляд Наташи.) Пустяки. Пусть обратятся к Луначарскому.

Н а т а ш а. Звонили комсомольцы из Цекамола, очень просят принять их. У них второго октября открывается Третий съезд, они хотят, чтобы вы выступили с докладом о военном и хозяйственном положении республики.

Л е н и н. С докладом?

Н а т а ш а. У них в Цекамоле очень большая дискуссия и склока, совсем запутались.

Л е н и н. О чем спорят?

Н а т а ш а. Ну, например, как называться — Коммунистический союз молодежи или Союз коммунистической молодежи?

Л е н и н. А какая разница?

Н а т а ш а. Ну что вы, они столько бумаги на это извели…

Л е н и н. Нет, я с этими вопросами совершенно незнаком, пусть Оргбюро разберет и решит.

Н а т а ш а. Но их, очевидно, интересует ваше мнение.

Л е н и н. Зачем же я буду заранее осложнять коллективное решение ЦК выражением своего личного мнения? Нет, в Оргбюро, в Оргбюро! Что еще?

Н а т а ш а. Что еще? Некто Сапожникова, работница Моссовета, просит о встрече. Ее собираются дисциплинарно арестовать на тридцать шесть часов, она говорит, что несправедливо и что вы ее знаете по какому-то митингу и сможете помочь…

Л е н и н. Сапожникова? Сапожникова… Не помню. Извинитесь и попросите ее обратиться в МК партии. Вечером, после восьми ничего назначать не будем, пойду гулять.

Н а т а ш а. Гулять?

Л е н и н. Да. Теперь каждый день буду гулять часа полтора. Наташа, и еще одна маленькая просьба: если можно, никогда не закрывайте окна шторами… какое-то неприятное чувство оторванности… как в мышеловке…

Н а т а ш а. Простите, Владимир Ильич, я не знала… (Открывает окна.)

Л е н и н. Наташа, и еще: найдите Луначарского, пусть позвонит. Скажите Цюрупе, что я жду его с материалами комиссии по сокращению госаппарата. Разыщите Кирова, пусть свяжется со мной по телефону. На три часа дня закажите прямой провод сначала с Западным фронтом, потом с Южным. Запросите в Реввоенсовете все материалы о Врангеле и в четыре часа — совещание по этому вопросу. Если будет звонок из Риги, немедленно, где бы я ни был, разыщите меня. В третьем доме Советов остановился ходок с Урала, комната шестнадцать. Я хотел бы поговорить с ним. В случае его согласия договоритесь об удобном для него времени сегодня или завтра. Когда у нас сегодня есть окошко?

Н а т а ш а. Только вечером, но вы хотели гулять.

Л е н и н. Нет, нет, эти часы трогать не будем. Может быть, сегодня в час дня, если он свободен? Как, вы сказали, фамилия этой женщины?

Н а т а ш а. Сапожникова.

Л е н и н. Нет, не помню. Не помню. И последнее: я получил вчера вот это письмо. Справьтесь, пожалуйста, об адресате. Не нуждается ли он в чем-нибудь? Только пусть товарищи наводят справки деликатно. (Передает ей письмо.)

Н а т а ш а. Хорошо. (Уходит.)

Ленин подходит к окну, долго смотрит на город.

Тихо, не спеша возникает песня «Синие кони на красной траве».

«Небо крылом Провело по земле — Синие кони На красной траве. Долгие гривы — Как водопад, А под копытами Травы кипят, Алые травы, Багряные, рдяных корней, Буйные травы Российских лесов и степей. Ветер объял Облака и траву, Синие кони Летят наяву! Гордо и вольно Рвутся вперед… Вдруг замирают… Ветер поет. Свет Революции, Веры дыханье моей — Синие кони Пронзительно-будущих дней!» [3]

3

Стихи С. Бобкова.