За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье

Приготовив щипцы, я стал осторожно опускаться в рукав. Спуск был трудным, приходилось ловить змей в невыгодном для меня положении. Изловчившись, я ухватил щипцами малорослую самку, но щипцы зажали гюрзу далеко от головы. Змея, возвращенная к реальной действительности, потянулась к моему колену. Отдернув руку, я потерял равновесие и скатился вниз, прямо на здоровенного самца. Падая, я не выпустил самку, инстинктивно отведя руку со щипцами как можно дальше. Вторая змея, испуганная моим падением, прыгнула вверх и упала на меня, словно пожарный шланг. Не успел я ахнуть, как самец прополз у меня по щеке и укрылся в промоине. Кто из нас испугался больше — сказать трудно. Едва я поднялся на колени, самка вырвалась из щипцов и, сделав молниеносный бросок, вцепилась в мои шаровары. Обезумев от ярости, змея трясла их, дергала, а я тем временем схватил ее покрепче за затылок, оторвал от себя и отправил в мешок. Настала пора брать в плен самца. Он спрятал голову в расселину, снаружи болтался лишь толстый хвост. Удостоверившись в том, что самка надежно упрятана в мешке, я дернул самца за хвост, надеясь, что узкая щель не позволит ему развернуться. Это была вторая моя ошибка, которая чуть было не оказалась роковой.

Опытные змееловы говорят, что змея способна пролезть в любую щель, будь она величиной хоть с игольное ушко. Это, конечно, преувеличение, но змеи действительно обладают удивительной способностью протискиваться в самые маленькие отверстия. Создается впечатление, что их кожа прилипает к позвоночнику, внутренности сжимаются, пресмыкающееся вдвое уменьшается в объеме. Так произошло и с гюрзой-самцом. Потревоженная змея развернулась как пружина, и из-за расселины взметнулась голова с разинутой пастью. Я хотел откинуться назад, но наткнулся на глинистую стенку катакомбы, повернуться было некогда — каждую секунду гюрза могла впиться в лицо. Змея почему-то медлила, а я с силой давил спиной на стенку катакомбы, что было совершенно бессмысленно: пробить в рукаве отверстие я, конечно, не мог. Мне стало так страшно, что я едва сумел подавить крик. В горле заклокотало, захрипело. Встревоженная гюрза дернулась, я ударился затылком о стенку. Змея приблизилась, в этот момент послышался глухой шум, словно произведенный падением плотного снежного кома: передняя часть катакомбы рухнула. Обвалившаяся земля придавила гюрзу. Страшная голова судорожно вздрогнула, змея была прикована к месту. Я осторожно отполз в сторону, пытаясь выбраться из подземного рукава, не сводя глаз с гюрзы. Она, видимо, задыхалась, тусклые глаза ее стекленели. Очутившись на поверхности, я долго не мог прийти в себя. Что было бы со мной, если бы рухнула земля позади меня? Наверное, я бы уже либо задохнулся, либо умер от укуса гюрзы. В том, что змея обязательно атаковала бы меня, я не сомневался.

Больше охотиться в этот день я не стал и возвратился домой.

Утро принесло неожиданную радость: приехал младший брат Марка — Павлик, восемнадцатилетний студент-первокурсник. Марк не подозревал о его приезде, и появление Павлика основательно испортило зоологу настроение.

— За Павликом нужен зоркий глаз, — сердито пояснил Марк, — а у меня научная работа. Но раз уж так вышло… Со мной ты ходить не будешь. Я должен заниматься изысканиями, а не охранять тебя от змей и простуды. Пусть уж этим займутся мои друзья, тем более что они так рады твоему приезду.

Когда мы уходили вниз по течению Мургаба, Марк отозвал меня в сторону и шепнул:

— Ты присмотри за ним. Еще, чего доброго, начнет змей ловить. А с его фигурой — сам понимаешь…

Действительно, по комплекции Павлик походил на борца-тяжеловеса, каковым в действительности и являлся. Ходил он медленно, вразвалочку, торопиться не любил. О быстроте реакции, столь необходимой охотнику за змеями, нечего было и думать.

Между прочим, многие змееловы — разносторонние спортсмены. Они занимаются различными видами спорта, ибо спорт порождает выносливость и силу, ловкость и быстроту. Кое-кто из змееловов занимался боксом, потому что этот вид спорта вырабатывает точность, глазомер, ловкость и очень развивает быстроту реакции. Боксер, недостаточно быстро среагировав на маневр противника, может проиграть бой, а змеелов — жизнь. Быстрота реакции в нашем деле — залог удачи. Вот почему у Марка были основания так беспокоиться о Павлике.

Мы с Павликом прошли по пескам километров пять. Утреннее солнышко основательно припекало. Юноша приехал в Среднюю Азию впервые и вскоре выбился из сил. Пришлось выкупаться в реке и побродить по густым прибрежным зарослям. Освежившись, Павлик почувствовал себя лучше. Обуреваемый жаждой деятельности, он изловил двух желтопузиков, поднял их за хвосты и торжествующе показал мне.

«Вот оно, — вспомнил я слова Марка. — Началось!»

— Послушай, дружище, это самые обыкновенные безногие ящерицы. Существа безвредные, безобидные. Марку они совершенно не нужны. И условимся: прежде чем ты будешь ловить какую-нибудь змейку, будешь показывать ее мне. Договорились?

Павлик пожал широченными плечами, опека ему явно не понравилась. В полдень мы присели отдохнуть на сухой ствол дерева, принесенный рекой во время половодья. Мои опасения оказались напрасными — Павлик не заметил ни одной змеи.

— Я не видел их, — печально сказал он. — Может быть, тут их вообще нет.

«Это неплохо, — подумал я. — Змеи хорошо маскируются, и без посторонней помощи Павлик не разыщет ни одной. А посторонней помощи не будет».

С завистью взглянув на мой «улов», Павлик решительно встал и скрылся в зарослях. Он продирался сквозь тугаи, как медведь: треск и гул разносились по всей округе.

«Это опять-таки неплохо, — мысленно злорадствовал я, — пресмыкающиеся шума не любят — успеют скрыться». Однако я поспешил вслед за юношей — кто знает, что с ним может произойти?

— Юрий! — радостно крикнул Павлик, скрытый зеленой стеной. — Будьте добры, подойдите, пожалуйста, сюда.

Я пошел по его следам; заросли, примятые богатырским телом новоявленного змеелова, распрямляясь, хлестали меня по лицу. Когда я выбрался на полянку, Павлик стоял ко мне боком, а в руках его медленно изгибалось нечто, похожее на толстый резиновый шланг. Услышав шум, Павлик повернулся, и его круглая, добродушная физиономия расплылась в широкой улыбке.

— Смотрите, Юрий! Все-таки счастье мне улыбнулось, поймал! Ползла по коряге, смирная попалась, совсем не вырывается.

Солнце било мне прямо в глаза. Я подошел ближе и похолодел: Павлик держал в руке серовато-стальную полутораметровую кобру! Змея вела себя крайне пассивно и даже не раздула капюшон: видимо, она перегрелась на солнце или просто пребывала в меланхолии. Но в любую секунду змея могла очнуться от непонятного оцепенения. Павлик держал ее за затылок и хвост — классическая хватка змеелова, но даже опытным охотникам, имеющим дело с коброй, порой приходится трудно — кобра умеет выскальзывать из рук, как бы крепко ее ни держали. Павлику грозила опасность.

Что делать? Предупредить — испугается, сделает резкое движение, а этого змеи совершенно не переносят. У меня почему-то все переживания всегда начинаются задним числом, поэтому подчас приходится дрожать от страха тогда, когда опасности давным-давно нет в помине. А в критические минуты мозг работает четко, быстро рождая план действий.

— Знаете, Павлик, эта змея очень коварная. Она извергает пахучую жидкость, и вы потом год будете благоухать отнюдь не духами. Бросьте-ка ее поскорее на песок.

— Вы шутите, таких змей нет. Я много читал о пресмыкающихся, прежде чем сюда приехать. Кроме того, я ее держу уже давно, и ведет она себя прилично. Посмотрите, какая красивая шкурка, атласная, нежная-нежная.

Павлик ласково погладил кобру по гладкой спинке. Я вздрогнул: кобре ласка борца-тяжеловеса явно пришлась не по душе, и она начала раздувать капюшон, а Павлик с детским любопытством наблюдал за происходящим, и добрая улыбка не сходила с его лица. Мне же хотелось вопить от ярости, я готов был броситься на Павлика с кулаками, но «тревожить» змею нельзя, и я негромко выпалил перекошенным ртом:

— Немедленно брось змею, сук-кин ты сын, мерзавец, негодяй!

Широкое лицо Павлика дрогнуло от незаслуженной обиды, нагнувшись, он бережно опустил змею на песок, и кобра тотчас же приняла излюбленную оборонительную позу, чем навела борца на тягучие размышления: несомненно, он не раз видел нечто подобное в кино или по телевидению. Но пока тяжеловес соображал, как ему следует в такой ситуации поступить, я метнулся вперед, схватил Павлика за руку и так дернул к себе, что мы оба покатились в кусты.