Забвение

Мой громкий вопль и крик вскоре пробуждают парня, и он щурится, все еще цепляясь за рубашку моей пижамы.

– Давай еще немного поспим, - сонно бормочет парень.

– Что? Что вы…ты здесь делаешь? Отпусти меня, засранец! – пищу я.

– В чем проблема? – вскакивает парень, и я с облегчением вздыхаю, замечая, что на нем футболка.

– Отпусти меня! – пинаясь и все еще дрыгаясь, кричу я.

Лефрой смеряет меня жгучим темно-зеленым взглядом и одним легким движением укладывает на спину в моей же кровати. Разворачивается нешуточная драка. Я ору, колотя его кулаками, а заодно и пинаясь. Верчу головой и пытаюсь подняться.

Все мои попытки сопротивления оказываются бессмысленными, когда он самым неприличным способом садится верхом на мой живот, прижимая мои запястья по швам. Он слишком тяжелый. Я продолжаю брыкаться и вертеть головой, но совсем скоро сжатые запястья затекают, и я вздыхаю, принимая поражение. Снова.

– Успокоилась? – спрашивает он, дождавшись моей капитуляции.

– Успокоилась? Нет! Какого черта ты творишь? – ору я.

– Успокойся, Джанин, а потом мы поговорим, - совершенно спокойно сообщает он, будто обсуждает погоду.

– Отпусти меня!

– Нет.

– Нет? Да ты псих. Отпусти меня! Я вызову полицию, - зачем-то, совсем некстати, кричу я.

– Больной! Ненормальный! Чертов придурок! Сумасшедший! Дьявол! Отпусти меня, урод! – кричу во все горло я.

Пожалуй, уродом было не к месту его называть, но мне плевать. Я зла, чертовски!

– Успокойся, иначе я привяжу тебя к кровати и заклею рот, - смеется он.

Не на шутку, мне становится страшно от такой перспективы. Кровавые и извращенные картинки мелькают в моем сознании, и мне становится еще страшнее. Он собирается меня убить? Вряд ли. Если бы хотел – убил бы уже. Но если у него другие намерения, то какие они?

Першит в горле то ли от криков, то ли от нахлынувших на меня слез.

По всей видимости, выражение моего лицо выглядит настолько жалостно, что он вдруг отпускает мои руки и поднимается на коленях, освобождая меня.

Как только мои конечности освобождаются, я возобновляю драку. Со всей дури пинаю коленкой его в спину. От неожиданности он почти валится на меня, но я тут же впиваюсь пальцами в его шею, вонзая ногти в кожу. Теперь все мои попытки сопротивления прекращаются, я сосредоточена на том, что со всей силой сжимаю уже посиневшие пальцы вокруг его шеи, пытаясь глубже впиться ногтями.

Лефрой не делает, ни единой, попытки воспротивится моему натиску и мне кажется, что я могу его с легкостью задушить. Напротив его глаза широко распахнуты, а вид у него такой, будто он разочарован или предан: я не знаю.

Затем его выражение лица приобретает оттенок неподдельной злобы, и он начинает действовать.

И вот я снова лежу, распластавшись на кровати, колотя его кулаками, пока он беззастенчиво пересаживается на мой живот.

– Я задыхаюсь, придурок жирный! – во весь голос кричу я.

И снова мои оскорбления совсем неуместны. Мне просто некогда придумывать подходящие.

– Джанин! – кричит он, и я сдаюсь.

Глаза стали темнеть, а голос превратился в сплошные льдинки, что царапали мне кожу. От страха я замираю и таращу на него глаза, ожидая нападения.

Сказать, что во мне бушуют эмоции – не сказать ничего. Торнадо разных чувств овладели всем моим существом, когда я посмотрела в его глаза. Мне страшно и интересно одновременно. Это пугает и путает всю историю.

Глава 8.

Лефрой закрывает дверь, будто сам здесь живет и сует ключ в карман своих джинсов.

– Идем, - говорит он и снова хватает мое запястье, утаскивая вниз.

– Перестань, как маленькую таскать меня всюду за руку, - вырываю руку, когда мы оказываемся на улице.

– А ты перестань притворяться, - бурчит он.

– Притворяться? Да ты точно сумасшедший. Куда мы идем? – недовольно интересуюсь я.

– Через дорогу есть отличное кафе. Ты когда-то мне его показала.

– Я? Парень, ты ошибаешься. Я не знаю никакого кафе через дорогу.

– Ей богу тебе нужно было на кафедру актерское искусства поступать, а не на журналистику. К тому же, журналист из тебя никудышный, - ухмыляется он и снова тащит меня за руку.

Стоп! Откуда он знает, на кого я учусь? Этот парень самый непредсказуемый и странный тип, каких только я знаю. Пропускаю его замечание на счет моих каких-то актерских способностей мимо ушей и позволяю ему тащить меня в какое-то кафе через дорогу.

Через пару минут мы оказываемся в просторном кафе. Стены выкрашены в белый цвет. Это так бодрит с утра, к тому же глаз не напрягает. Уютные сиреневые, дутые диванчики и белые столы расположены вдоль стеклянной стены. Очень чисто и приятно. Мне здесь нравится. Всюду много зелени, от чего воздух свежий и дышать легче, чем на улице.

Лефрой тащит меня до самого последнего столика, в дальний угол.

– Садись, - почти что, приказывает он.

– Да сяду я. Не командуй тут, я тебе не рабыня.

Лефрой убедил меня поговорить с ним всего один раз, после чего он оставит меня в покое. Я была заложником в собственной квартире и не согласиться просто не могла.

Что ж мне нравится, что мы будем говорить в людном месте. Здесь я вольна вести себя, как мне заблагорассудится, и он даже не посмеет тронуть меня и пальцем.

Сажусь на противоположный диванчик и смотрю в окно. Люди, словно муравьи, уже спешат куда-то с утра пораньше, не смотря на то, что сегодня суббота.

Лефрой садится напротив меня, и я чувствую, что он буравит меня своим злым взглядом. Замечаю на его шее, сразу под подбородком две глубокие царапины от моих ногтей.

– Доброе утро. Что будете заказывать? – спрашивает официантка, что бесшумно появилась возле нас.

Пока я с надменным видом беру меню в руки и открываю его, Лефрой тут же выпаливает:

– Один большой американо, блинчики со сгущенкой, а для девушки двойной карамельный макиато с обезжиренным молоком, без сливок и три пакетика сахара, пожалуйста.

– Что?! – слишком громко спрашиваю я.

Официантка, которую зовут, судя по бейджику, Аманда, таращит на меня глаза, как и те немногие посетители, что сидят за соседними столиками.