Забвение

– Как ты рисуешь? Ты показываешь ей свои работы?

– Некоторые.

– Ясно.

Не знаю почему, но эта Люси меня очень-очень бесит.

Вскакиваю с места и подхожу к мойке. Ставлю туда свою тарелку и включаю воду. Раздражено мою тарелку и столовые приборы.

– Что с тобой? – оказывается за моей спиной Лефрой.

– Ты о чем? Давай я и твою тарелку помою.

Не дождавшись ответа, вырываю из его рук тарелку и опускаю в мойку. Яростно тру губкой, чтобы смыть остатки еды.

Я не ревную. Просто меня бесит, что я не могу так отлично готовить.

– Ну, что пойдем, посмотришь на мою мастерскую? – спрашивает он, когда я закрываю кран.

Не успеваю я ответить, как в дверь трижды, нетерпеливо стучаться. Я остаюсь на кухонном островке, когда Лефрой идет открывать дверь.

– Привет, - раздается женский, мелодичный голос.

Полагаю, это та самая Люси. Ее я не вижу, мешает угловая стена, что скрывает прямой доступ к дверям.

– О, Люси, привет, - отвечает Лефрой.

Надо же, он еще похлопал бы для нее в ладоши. Было бы чудно.

– Я увидела твой мотоцикл на улице и зашла узнать, дома ли ты? Тебя не было двое суток. Я вчера заходила, чтобы приготовить тебе обед, но ты не вернулся, - нежным тоном говорит Люси.

Подсознание выставило перед собой свои острые коготки, готовясь к драке.

– Очень вкусно. Спасибо. Мы поели.

– Мы? Твоя сестра приехала?

Сестра? У него есть сестра? Я вообще ничего о нем не знаю.

– Нет, Джанин вернулась, - радостно сообщает он.

Сейчас почему-то против его помешательства я ничего не имею против.

У входа стоит высокая, худая блондинка. Это она так круто готовит? Никогда бы не подумала. На ней короткое, летнее платье в цветочек. Симпатичная.

Я ревную! Я никогда не сталкивалась с этим чувством, что пожирает тебя изнутри, поэтому не терять самообладание для меня тяжело.

Заметив меня, она натянуто улыбается. Проследив за ее взглядом, Лефрой оборачивается и расплывается в широкой улыбке. Он протягивает руку, немым знаком приглашая меня подойти ближе.

Я выгляжу не так отлично, как Люси и поэтому мне неудобно. На мне спортивные, узкие, серые штаны и темно-синяя футболка. Волосы в беспорядке.

Не спеша я подхожу к ним и придаю себе непринужденный вид.

– Привет, - натянуто улыбаюсь я.

Люси выше меня, поэтому мне приходится поднимать голову, что встретится с ее серым взглядом.

– Это Джанин.

– Рада знакомству, - тяну к ней свою ладонь.

– Привет. Наслышана о тебе. В оригинале ты такая же милая. Очень рада, что ты, наконец, вернулась, - отвечает она.

Она не рада. Это было заметно по слишком крепкому рукопожатию. Стерва. И что значит это ее «в оригинале»?

– Спасибо, что не позволили голодать Лефрою, - вежливо благодарю я, при этом хватаю его за руку и переплетаю наши пальцы.

Этот жест не остается незамеченным неприглашенной соседкой.

– Ну, что вы. Рада была помочь.

– Может, зайдешь, - встревает Лефрой.

– Нет. Я просто зашла узнать все ли у тебя в порядке?

– Все чудесно, Люси. Спасибо.

– Все чудесно, - зачем-то повторяю я за ним.

Лефрой закрывает дверь, когда «милашка» Люси покидает нас. Я бросаю полотенце на стол.

– Ты что ревнуешь? – проницательно замечает он, заметив мой злобный вид.

– К кому? К этой блондинке с ногами от ушей, которая отлично готовит и только что чуть не сломала мне руку? Нет, вовсе, нет. Ты в курсе, что она в тебя влюблена? – выпаливаю я.

Да, я ревную. Но зачем палиться? Я безнадежная врунья.

– Ты безнадежная врунья, - повторяет вслух мою мысль.

– Нет. Я просто не могу понять людей, которые пользуются добротой человека, что влюблен в тебя. Это так подло. Если, конечно же, это чувство не обоюдно. Тогда все было бы не так мерзко.

Что я несу? Мне нужно заклеить рот скотчем. Этот Лефрой вызывает во мне разного рода чувства. Не готовность к переменам – вот моя проблема.

– Господи помилуй! – восклицает он. – Джанин, я не такой низкий человек, каким ты меня представляешь. Люси нравится проводить время за готовкой. Я плачу ей рисунками. Рисую то, что ей нравится, а она следит за моей работой. Так называемый, компромисс.

Все волосы дыбом встали на моей голове. Теперь обоюдная симпатия так называется? Компромиссом? Единственное чего я совсем не понимаю – это то, что я здесь делаю? Какого черта меня вырвали из моего мира, если и без меня здесь отличная идиллия? Какие есть шансы того, что завтра он с таким же успехом сможет не забыть меня, как сумел выдумать? Никаких, вот именно. И Люси тут на подходе. Только слепой, либо сумасшедший в выборе между мной и Люси, выберет меня. Лефрой сумасшедшей, его выбор оправдывает его помешательство.

– Где ты говоришь твоя мастерская? – выдавливаю из себя я.

– Мы не договорили.

Глава 3.

Естественным освещением в комнате было большое окно, что выходило на задний двор. Прекрасная лужайка виднелась за окном. Так как мастерская находилась в теневой стороне, видно было мало что.

Нащупав включатель света, щелкаю им. Комнату заливает яркий свет. Стены белые, заляпанные в некоторых местах красками. Пол тоже выкрашен в белый цвет. Рядами картины в деревянных рамках лежат на полу. Некоторые висят на стенах, другие на маленьких мольбертах, третьи валяются на полу, закатанные в рулоны. Картины очень красивые. Почти на всех изображено небо. Вот на одной темные, серые тучи, на второй вид из окна на голубое, безоблачное небо. Есть и ночное, где все полотно усыпано яркими звездами. Их много. Некоторые картины повторяют заданную тематику. Особенно дождливый, серый закат. Это тему я замечаю во многих картинах.

Одна незаконченная картина тут же попадается взору, привлекая своей таинственностью и красотой. Синяя, небесная гладь, а в ней высоко летают две черные птицы. Не смотря, что работа над этой картиной не завершена, она уже завораживает и приковывает к себе взгляд.

Мое внимание привлекают стопка картин, что лежат в самом дальнем углу возле большого мольберта. Мольберт, как и картины, накрыты белой простыней. Интересно, что там такого изображено, что они скрыты? «Наверное, обнаженная Люси» - хихикает мое злобное подсознание. От такой перспективы завтрак подкатывает к горлу.

Любопытство и здесь берет надо мной вверх. Уверено шагаю в этот угол комнаты.

Даже если, на них изображена голая Люси, тем даже лучше. Тогда я сразу же уберусь со своей ревностью отсюда.

– Можно войти? – выглядывает из-за двери голова Лефроя.

– Твоя же мастерская. Конечно, - отвечаю я.

На самом деле, мне не очень хочется видеть его реакцию, когда я буду лицезреть картины, что скрыты от глаз белым полотном.

– Что делаешь?

– Смотрю на твои картины. Безупречная работа.