Забвение

– Я о том и прошу. Говори со мной. Не выношу, когда ты меня игнорируешь.

Пока я думаю, какой будет мой первый вопрос совершенно незнакомому мне человеку с явными нарушениями в психике, Лефрой беззастенчиво копается в моем холодильнике и, найдя коробку апельсинового сока, наливает себе, снова усаживаясь на кровать.

– Кто ты? – не придумав ничего другого, задаю свой главный вопрос.

– Ты снова за свое? – хмурит брови.

– Кто ты мне? – не теряя самообладания, спрашиваю я.

– Хорошо, - он разводит руками и подносит стакан к губам. – Поиграем по твоим правилам.

– Будь добр, - перебиваю я. – Я не предлагаю играть в игры. Я прошу лишь ответить на мои вопросы. Слишком сложно? – выгибаю бровь и поджимаю губы.

– Ладно. Я напомню тебе, если ты все так быстро забыла. Я твой парень, сейчас уже бывший, которого ты три года назад бросила без единого объяснения. Так, нравится? – бросает он.

Славно, он снова в ярости.

– Серьезно? Ты сам хоть в это веришь? – недоверчиво спрашиваю я.

Ежу понятно, что он верит в это, но я не удержалась съязвить что-нибудь на его бредовое объяснение.

– Не верится только в одно, что ты такая стерва! – яростно бросает он.

– Какая есть, - безучастно пожимаю плечами, будто его оскорбление не задело меня, - Только я не врываюсь в чужую жизнь, утверждая, что мы знакомы, и не несу подобный бред! – огрызаюсь я.

– В чужую жизнь? Так, что же мы теперь чужие? – строго спрашивает он, но я чувствую боль в его вопросе.

– Конечно! – восклицаю я. – Не теперь, мы всегда были чужими!

– Люди, у которых есть общие воспоминания, не могут быть чужими, - тихо произносит он.

Он опускает голову, и я не могу прочесть на его лице, что он чувствует. Он такой непредсказуемый! Никогда не знаешь, разозлится он или расстроится в следующую секунду.

– Вот именно, - тихо произношу я. – У нас нет общих воспоминаний. Я не знаю, кто ты и чего добиваешься подобными визитами с непонятными, по крайней мере, мне, вопросами. Я не знаю на них ответов. Пойми уже это. Без того из-за тебя моя жизнь покатилась по наклонной. Проблемы на работе. Проблемы с Джереми. Я бы помогла тебе, только не знаю чем. Ты требуешь невозможного, того, чего я не знаю. Я пытаюсь тебя понять, но, увы, у меня это не выходит.

– Сколько тебе лет?

Такого вопроса я точно не ожидала.

– Какое это имеет значение?

– Это необходимо, чтобы я поверил в то, что ты говоришь.

Двухзначное число? Это все, что ему нужно? Серьезно? Неужели в цифре, что определяет мой возраст, скрыта истина?

Мои нервы истерзаны, и спорить с ним, снова, нет никаких сил, поэтому я просто отвечаю:

– Восемнадцать.

– Не может быть, - выдыхает он так, будто мой ответ вышиб из него дух.

– Я могу паспорт показать! – возмущаюсь я.

Несколько раз проводит пальцами сквозь запутанные волосы и нервно дышит. Мне кажется, у него болит голова, причем сильно, судя по выражению его лица.

Его высказывание не то чтобы напугало, скорее оно просто-напросто задело без того раненое мое самолюбие. Он считает, что я не соответствую своему возрасту? Да, черт его дери! Никто еще никогда не говорил мне даже отдаленно о том, что я выгляжу старше своих лет.

Яростно складываю руки на груди и хмурю брови. Меня так и разбирает изнутри, чтобы нахамить ему и выставить за дверь.

Проходит больше десяти минут, когда Лефрой поднимает на меня свой бледно-зеленый взгляд.

– Джанин Миа Эванс. Любишь закаты и тепло солнца, припекающее кожу. Шоколадное мороженое. Мультик «Губка Боб». Запах пожелтевших страниц старых книг и мокрого асфальта. Клетчатые рубашки и бесконечное число разноцветных кед. Зеленый чай из жасмина. Старые антикварные вещицы, подобные тому маленькому ангелочку, что оставила мама. Синий цвет. Кольца с камнями бирюзы. Грустные песни. Белоснежные одеяла и вечно открытые окна, - он сглатывает, словно ком подкрался к его горлу. Тяжело выдыхает и, не отрывая своего больного взгляда от моего лица, продолжает:

– Ты отвратительно танцуешь, - усмехается. – И готовишь, кстати, тоже, - снова смешок слетает с его губ. – Твоя подруга сумасбродная девчонка. Миранда Хейл с бесконечным числом фанатиков. Тетя Лиззи и дядя Чарльз – потенциальные опекуны, после того как она бросила тебя. Мама – вот твое больное место. Ты хочешь ее ненавидеть, но в глубине души надеешься на то, что у нее были более веские причины оставить тебя, нежели те, что внушает тебе тетя Элизабет.

Его лицо снова становится серьезным, словно он чувствовал всю мою боль и мои пустые надежды. Я слежу за его взглядом, что стал бледнеть, не в силах оторваться.

– Твои глаза настоящего, глубокого черного цвета. От природы кудрявые волосы до самой талии. Две родинки на спине под правой лопаткой. Небольшой шрам от ожога на левом плече. Ямочки на щеках, но только когда ухмыляешься и поджимаешь губы. Аллергия на духи. Вечно босые ноги…

Он замолкает, но по его взгляду я понимаю, что сказать он может еще много.

Не спеша встает с кровати, подходит ко мне и опускается на колени возле меня. Теперь наши лица на одном уровне. Тянется и нежно касается рукой моего лица, по которому безостановочно льют слезы, словно капли дождя по стеклу.

– Я так соскучился по тебе. Просто до смерти.

Приникает губами к моим губам, и я чувствую пластырь, что я наклеила на его разбитую губу, кажется, вечность назад.

Мое сердце не стучит. Оно заглохло еще, когда он начал говорить. Все, что я чувствовала – это лютый холод внутри и теплое, подобное весеннему ветру, его дыхание.

Я не ответила на поцелуй, но и не отвергла его.

– Прости, - шепчет он, касаясь лбом моего лба. – Не сдержался.

Часть 3. Глава 1.

«И когда он шепчет мне:

– Ты меня любишь. Правда или ложь?

Я отвечаю:

– Правда».

Сьюзен Коллинз

«Голодные игры: Сойка – пересмешница».

Я тщетно пыталась понять случившееся, потратив на это целый месяц, но все без толку. Его не было в моей жизни. Я в его – была.

Любые попытки понять это странное явление доводили меня до безумия, и к концу я совсем истерзала свои бедные нервы.

Все, что я могла – либо принять это все, не пытаясь понять и разобраться, либо отвергнуть, навсегда похоронив в своей памяти.