Забытая жизнь

— Попробуй, — сказал он. — Думаю, тебе это будет на пользу. — И вышел из учительской.

После этого случая я старалась избегать Персиваля, чтобы не случилось того, о чем я буду жалеть. Хотя это было трудно — устоять перед таким обольстителем.

На Рождественские каникулы я отправилась с детьми к магловским родственникам.

После войны мы часто гостили у них, кроме Северуса, который не воспринимал их и категорически был против таких родственных отношений.

Я понимала, что только усугублю своим отъездом и так натянутые отношения с Северусом, но мне нужна была передышка.

Я устала от вечных ссор, от скандалов, постоянных колкостей в свой адрес.

Что-то рушилось на моих глазах, и я не знала, как все остановить.

У любви нет золотой середины: она либо цветет, либо увядает. Когда любовь подвергается испытаниям, она не увядает. Продолжает цвести, но утрачивает аромат. Его можно вернуть. Со временем.

Настанет время, когда все будет по-нашему. Когда Судьба отойдет в сторонку и скажет: «Вам достаточно испытаний. Живите спокойно…»

Перед отъездом я спросила у него: «Я думала, что все изменится, но эта гигантская пропасть разделяет нас. И, конечно, постоянные недомолвки еще больше отдаляют друг от друга».

— Это семейная жизнь, дорогая моя.

— С этим переездом и новой жизнью… Не знаю…

Я подняла глаза, когда Северус уже вышел из спальни.

— Твою же… — выругалась я.

Все эти каникулы мы с детьми гуляли по паркам, обошли все магловские магазины. Дети были такие счастливые, что и я позабыла о всех своих внутренних переживаниях.

Если честно, возвращаться не хотелось, но работа. Да и дети скучали по Северусу.

Только мы поднялись по винтовой лестнице и открыли двери в кабинет директора, дети тут же бросились к Северусу, который сидел за письменным столом и разбирал бумаги.

— Папа! — крикнул Алекс, подбежав к нему.

— Папочка, — вслед за ним бежала Эйлин.

Северус отстранил бумаги и подхватил Эйлин. Поцеловав ее в лоб, посадил на свои колени, в то время как Алекс бегал вокруг них и от переполняющих его чувств рассказывал Северусу о путешествии в мир маглов. Для него всегда это было чем-то волшебным.

Северус улыбался ему и внимательно слушал.

Я стаяла в дверях и наблюдала за этим, и было в этом что-то теплое, хрупкое и недосягаемое.

Северус внезапно посмотрел на меня и улыбнулся.

— Папа, мы и тебе купили подарок, — сказал Алекс, подбежав ко мне, и выхватил бумажную коробку у меня из рук.

— Думаю, тебе должно понравиться, — добавила я, когда Алекс уже подал коробку Северусу.

Он развернул ее и достал оттуда черный шерстяной шарф.

— Спасибо, дорогая, — поблагодарим Северус и отложил подарок на стол.

Я, взяв сумку, прошла в спальню, закрыв за собой дверь. Кинув мантию и сумку, я подошла к окну.

Тёмно-красное тяжелое солнце склонялось к едва заметной линии горизонта — там, где заканчивался лес. Уставившись в небо, я провожала взглядом этот день.

Дверь в спальню открылась.

Мне казалось, что лучше уже быть не может, как вдруг Северус обнял меня сзади. Его сильные руки так уверенно и спокойно обнимали мою талию.

— Я соскучился, — хрипло выдохнул он.

Он дунул на мою мочку уха, потом осторожно слегка укусил ее, и я почувствовала, как грудь стало покалывать от возбуждения и удовольствия.

Осторожно убрав мои длинные, слегка вьющиеся волосы на бок, Северус покрыл мою шею страстными поцелуями.

И в следующее мгновение он развернул меня к себе, как бы проверяя, правильно ли он догадался, а я весело смотрела в его удивленные глаза.

Я подняла голову. Растерянность и страсть были в его темных глазах, пытливо вглядывавшихся в мое лицо.

— Северус…

Этот отрывистый шепот вырвался у меня непроизвольно и был скорее похож на тихую мольбу, чем на протест.

— Ты остаешься со мной?

— Остаюсь с тобой? Почему? Мы же все время ругаемся, Северус!

— Вот почему! Мы ругаемся! Ты меня называешь самодовольным мерзавцем, я тебя — занозой в моей заднице! Ну и что? Ты такая почти всегда! Я не боюсь тебя обидеть. Ты в две секунды успокоишься и опять начнешь выводить меня из себя!

— Вывод?

— Жизнь будет не легкой, а, наоборот, очень трудной. Придется бороться с этим каждый день, но я буду бороться, потому что ты мне нужна! Я хочу, чтобы ты была со мной, каждый миг, всегда! Я тебя прошу, пожалуйста…

— Не знаю, что и сказать.

— Впервые в жизни, да?

Вдруг он чуть улыбнулся и приблизился к моим губам. Я с удовольствием обняла его за шею и прильнула к нему.

Его губы были приятно горячи и сильны, Северус страстно целовал мои губы, а я ничего не могла поделать.

— Даже спустя двадцать лет с каждым поцелуем я вновь и вновь в тебя влюбляюсь, — прошептал Северус.

Я отдавалась его прикосновениям, ни о чем не думая. Через секунду я уже потерялась в его горячих объятиях и не могла понять, где заканчивается моё тело и начинается его.

Его поцелуи как будто были везде. Я млела, отвечала на его движения как могла и не была способна даже представить, что именно мы сейчас делаем.

Он опьянил меня, а его ласки не давали мне прийти в себя ни на секунду. Я целовала, обнимала и гладила Северуса, но большей частью покорно выгибалась в его руках, плавилась и стонала от удовольствия.

Утром меня разбудили дети, которые прыгали на кровати и кидались подушками.

Август 1997 года.

Я вижу один и тот же сон. Каждую ночь…

Кошмар начался, как и всегда, туманом. Прошло много лет с тех пор, как я видела этот сон в последний раз, но моя бессознательная память вспомнила даже то, как развивается сон, и я стала крутиться, биться, страшась того, что наступит. Затем я опять бежала, стук моего напряженного сердца отдавался у меня в ушах, я прорывалась через плотный белый туман, который окутывал холодными завитушками мою шею, ноги и руки. Мне было холодно, смертельно холодно, и мне было страшно. Сон был все тот же, он всегда был одинаковым, но каждый раз хуже предыдущего, как будто ужас, страх и холод нарастали, становились сильнее.