Забытый - Москва

– Это как же?

– Ну й, сам видишь: стукарня готова, действует. Сушильни аж три - тебе сказали?
– материала достаточно. Арбалетов вже три десятка сделали. Дело пойшло. Но медленно. На такую стукарню можно с полсотни подмастерьев взять. Так рассчитывали, на то и три сушильни, да нет народу. Толковых мастеров вот они, все тут. Остальные мальчишки, из них мастера если й выйдут, так года через три, а то й и не выйдут.

– Ну и что? Учите, готовьте. Нам тут не три года сидеть - дольше. Мне - так, пожалуй, и до конца. Ну а вам, как решите, но только и вы ведь отсюда нищими не захотите уехать. Верно?

– То й верно... Иначе б не ехали.

– Ну вот! А то, что я вам в Москве еще советовал, - не получается?

– Что именно, княже?

– Чтобы детали к арбалетам на стороне брать, у настоящих мастеров? В Москве.

– Москва далековато.

– Ну тут, в Серпухове.

– Тут хорошие кузнецы есть, и уговор с ними есть. Хотя не привыкли мы... В своих руках надежней...

– Ну это уж вы зря. Тогда и так, и так дергайтесь: и своих учите, и других используйте.

– Дак той же ж делам, княже. Говорю - дело пойшло. Теперь только отлаживать его - вся забота.

– Ну а железо каково тут?

– От то добро, княже! Добро жлезо! Особо для стрелок. Просто лучшей не треба! Мы ж даже не вждали тако встретить! Оттого еще не хотим ничегойше з Москвы брать. Там жлезо всяко, и почти всегда хужейше. А тут... Мы уже крепко подумываем рога арбалету попробовать... Чуешь, куда тогда стрельнет?

– Чуять-то я давно чую, да ведь тяжесть... Впрочем - что я говорю?! Делайте! Пробуйте! Я пока не тороплю. На то и даю вам все, что просите. Ах, как здорово! А, отец Ипат?! Со стрелами будем! А может и...

– Цыц!
– резко и серьезно одернул монах и перекрестился в передний угол, - Не зарекайся!

– Ладно, ладно, - Дмитрий трижды плюнул через левое плечо и опять насел на Рехека, - но стрелы-то не обязательно самим делать. Проще местных кузнецов заставить.

– Цей так, княже, хитростей нет. Хитрость в самом жлезе. Так что... Мы покажем, ты заставь. Они плату большую просят.

– Ну это уж уладим как-нибудь. А, Владимир Андреич?

– Уладим, какой разговор.

Между тем женщины очистили и заново накрыли стол. Две таскали кувшины и закуски, две суетились у печи. Монах недоверчиво понюхал поставленный перед ним кувшин и радостно раздул ноздри:

– О-о-о! Братцы! Да тут вовсе не "пиво", тут медом пахнет!

– Та ж знам, что вы "пиво" не жалуйшете.

– Ну, сейчас мы не только "пиво", - смеется Константин, - мы ничего. Мы из-за стола только что.

– Ай, то не важно. Мы вас по-своему угощать будем.

– Правильно!
– живо откликается монах.
– А ты, воевода, за всех не говори. Такой душистый мед и на сытый живот пользительно.

– Зачем на сытый, сытый потом будет, - выворачиваются женщины, хлопотавшие у печи, и начинают раскладывать что-то дымящееся по мискам.

Гости смотрят - пельмени! Они начинают хохотать как сумасшедшие, а хозяева в недоумении.

– Мы только что у Константина, - оправдывается Дмитрий, - гору их съели!
– и чертит пальцем по горлу, - во!

Однако чехи невозмутимо качают головами:

– То ничего, княже. Мы знам, каковы у воеводы пельмени. У нас не то. Ты пробуй, потом скажешь.

– Да некуда! Спасибо!

– То неверно. Один всегда зайдет. Там посмотрим. Только обязательно его первейше в сливки, а потом в рот уже. И разгрызай медлейше, а то рот сошпаришь.

Дмитрий побоялся обидеть хозяев. Он осторожно взял пельмень (тот был маленький, раза в три меньше константинова), бросил его в плошку со сливками, как это сделали чехи, и отправил в рот целиком. Потом осторожненько разгрыз, приоткрывая рот и втягивая воздух, чтобы остудить, и просто обалдел: вкус оказался совсем не тот, что у больших, но по-своему изумителен! Проглотив, он быстро взял второй, бросил в сливки и услышал сдержанный гогот, то ржали уже чехи - теперь только он вспомнил, что отказывался и от первого, и сам засмеялся, но пельмень не оставил. И тут, внимательно посмотрев на князя, за ложку взялся монах. За столом повалились от хохота, на что Ипатий отреагировал невозмутимо:

– Надо же и чешский вкус узнать. Раз князь не лопнул, значит, меня тем более Бог милует.

Худо-бедно, но Бобер с монахом уговорили и тут по полной миске. Дмитрий чувствовал: не нагнуться, и дивился - ведь никогда еще он не съедал так много. Вспомнил рассказы отца о "тверьской" ухе и только теперь его понял и поверил. Попытался вернуться к серьезному разговору:

– Иржи, Рехек. Вот говорите, что все наладили, все путем. И что же, никаких трудностей?

– Ну й, без того ж не бывает.

– А в чем главная загвоздка?

– Тетивы. О то тут совсем ни к черту. Та й в Москве не ахти. Той тут волов мало. Пашут на лошадях, не то что у вас на Волыни. Там волов тьма, потому и с жилами не проблема. А тут...

– А тут?! Неужто у вас коров, да быков мало?! А, Владимир Андреич?

– Коров полно, а быки только на племя.

– А куда ж вы бычков?

– На мясо.

– Рехек, а молодых бычков жилы разве не...

– Ай, что ты, княже! Не моложе двух лет, та й обязательно не бычачьи, а воловьи.

– Что так? Почему?!

– Та й Бог е знат. Так и все. Воловьи упруже и крепчейше. Так!

– Неужто в Чернигов или Киев за такой-то малостью?
– недовольно цедит монах. Он, как и Дмитрий, сидит очень прямо и все время старается поудобней разместить на коленях свой до неприличия раздувшийся живот.

– В арбалете малостей нет, - очень серьезно говорит Рехек, - а тетива особенно не малость, а первейшая часть. Глупо это не понимать.

Бобер удивленно раскрывает глаза, он впервые слышит серьезное и резкое суждение из уст чеха, монах виновато крутит головой, а Владимир, неожиданно для всех, как отрубает:

– Если надо, то надо и в Чернигов, и в Киев. Что тут страшного? Мало, что ли, у нас купцов, с Черниговом и с Киевом завязанных? Им поручить будут возить. Но что везти, где брать? Они ж не понимают, они тебе такого навезут... Так что сначала знающему кому-то ехать надо, наладить все.

– Верно, князь. Так что ты, Иржи, собирайся. Поедешь с нами в Москву, а оттуда с купцами в Литву.

– Как скажешь, княже.

* * *

Через три дня, забрав всех арбалетчиков (их набралось 79 пар), Бобер вернулся в Москву. Алешка и Гаврюха остались с Константином. Задержались и князь Владимир с монахом. Захотев сперва лишь ознакомиться с проблемами своей будущей твердыни и обратившись с вопросами к наместнику Якову Новосильцу, они получили в ответ столько вопросов и увидели картину столь нерадостную, что решили остаться. Новосилец оказался мужиком толковым. Напористым и дотошным. Сразу уразумев, кто тут командует, главный вопрос, с кремлем, он заставил решить до отъезда Бобра, в его присутствии.