Зацепить 13-го

— Тебе нельзя даже печенье к чаю? — спросила я, глядя на него.

Джонни покачал головой.

— Боже мой, но почему? Твои тренеры и все другие, кто рулит в Академии регби, будут недовольны? — Я даже вытаращила глаза от такой несправедливости. — Джоуи мне рассказывал, что там парней дрессируют, как щенков. — Мне стало страшно. — Тебе что, дают список запрещенной еды и наказывают, если нарушаешь?

— Нет, — процедил Джонни, перестав улыбаться. — Что за хрень ты думаешь про Академию?

— Если там не разрешают есть вкусняшки, то, конечно, это ужасное место, — убежденно ответила я.

— Я сам выбираю, что есть, — пояснил он, явно изумленный моими словами. — Меня ни к чему не принуждают. Моя жизнь — это только мои условия. А то, что я не запихиваю себе в рот всякую обработанную, перегруженную сахаром дрянь, называется здоровым питанием и упражнением в самоконтроле.

— Постоянно? — спросила я. — Двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю?

— У меня к жизни такой подход: все или ничего, — ответил он. — Если я чем-то занимаюсь, то на полную катушку, или вообще не трачу время. Бессмысленно делать что-то наполовину.

— Ну, я тебе сочувствую, — заявила я. — Ты даже не знаешь, что теряешь.

Я достала из кармана юбки половину шоколадного батончика моей любимой марки, проверила, что официантка не смотрит на нас — приносить свою еду в бар запрещалось, — после чего помахала им перед лицом Джонни.

— Лучше всего запах, — призналась я. — И еще от него вырабатываются эндорфины.

Губы Джонни дрогнули в усмешке.

— Шаннон, я тренируюсь по шесть часов в день. Мне не нужны дополнительные эндорфины от плитки шоколада.

Сорвав обертку, я поднесла шоколадку к его носу.

— Ты только понюхай, — подзуживала я, чувствуя странную легкость в общении с ним. — Давай.

— Отвали, — засмеялся Джонни, осторожно отодвинув мою руку.

— Ладно, худей, — пожала плечами я, откусила шоколадный квадратик и застонала от потрясающего вкуса, который обволок язык.

— Ладно, толстей, — хмуро произнес он, позвякивая кубиком льда о стенки стакана.

— Вау, — фыркнула я, убирая остатки шоколада в карман. — Будь я побольше, ты бы серьезно задел мои чувства.

— Что? — мгновенно испугался он. — Блин, нет! Это была шутка. — Джонни подался вперед. — Я не хотел… Я же не назвал тебя толстой… Ты самое миниатюрное создание, какое… Ты такая маленькая, что я мог бы…

— Расслабься, — усмехнулась я. — Я ничуть не обиделась.

Джонни внимательно посмотрел на меня и тяжело выдохнул.

— Господи, я чуть инфаркт не заработал. — Он массировал себе грудь, глуповато улыбаясь. — Я знаю, как девчонки могут психовать от разговоров про вес.

— Я не похожа на большинство девчонок, — морща нос, ответила я и указала на себя. — Как ты можешь заметить.

— Нет, — тихо подтвердил Джонни, следя за движениями моей руки. — Ты не похожа на других.

Возникла долгая и неловкая пауза, во время которой мы просто смотрели друг на друга.

Молчание сбивало с толку, но буравящий взгляд его синих глаз нервировал сильнее.

Глаза были слишком проницательными.

Слишком всевидящими.

Всё слишком.

— Хочешь еще колы? — спросил Джонни, разряжая напряжение.

— Мм… — Я взглянула на часы и снова на него. — Не знаю.

— Не знаешь? — удивился Джонни.

Да.

Нет.

Возвращайся домой, пока отец не узнал, что ты была в пабе, и не прибил тебя.

Нет, оставайся с Джонни.

Боже…

Я беспомощно пожала плечами.

— Ты пить хочешь? — спросил он. — Как думаешь, заказать еще что-то попить?

— Я…

Я беспокойно оглянулась, обнаружив десятки пар глаз, следящих за нашим столиком.

У меня сердце чуть не выскочило.

Увиденное мне не понравилось.

Совсем.

— Шаннон. — Джонни выжидающе смотрел на меня, держа в руке бумажник. — Так взять тебе что-нибудь из напитков?

— Это…

Я наклонилась к столу, жестом показав, чтобы он сделал то же самое.

Он нахмурился, но спорить не стал.

— Джонни, — прошептала я ему на ухо, — у меня такое ощущение, что за нами следят.

Я выпрямилась, снова оглянулась и заметила, что за это время стол девчонок-тинейджеров непонятно как стал ближе к нашему. Посмотрев на Джонни, я энергично закивала:

— Джонни, за нами действительно следят.

Он выглядел крайне раздраженным; тяжело выдохнул и запустил руку в волосы:

— Извини, что так происходит.

— Это из-за регби?

Он сокрушенно кивнул:

— Прости. Не обращай на них внимания.

— Как? — хрипло спросила я, чувствуя себя экспонатом на публике.

Джонни молча смотрел на меня, затем отодвинул стул и встал.

— Идем, — сказал он, протягивая мне руку. — Я возьму тебе напиток, а потом мы перейдем в лаундж.

— В лаундж?

— Здесь есть другой зал, меньше. И тише. — Он оглянулся и едва слышно пробормотал: — Может, там на нас не будут пялиться.

Ему это тоже не нравилось.

И он умел держаться так, словно ему все равно.

Но не то чтобы ему было от этого комфортно.

К такому выводу я пришла, принимая его протянутую руку.

Я смущенно проследовала с Джонни к барной стойке, где он заказал нам напитки, а потом открыл дверь сбоку от бара и ввел меня в тускло освещенный зальчик.

Судя по атмосфере, лаундж предназначался для молодежи: бильярдные столы, мишени для дартса на стене, а в углу — музыкальный автомат.

Я заметила подростков в формах разных местных школ.

Как и при входе в главный зал, все головы повернулись к Джонни. Кто-то кивнул, кто-то бросил привычное «Как делишки, Кав?» — но все тут же вернулись к своим играм и разговорам.

Джонни повел меня к столику в дальнем конце зала, но в этот раз сел не напротив, а рядом со мной на скамейке с кожаной обивкой.