Зачем мы видим сны. Преобразующая сила осознанных сновидений

В 1906 г. Юнг отправил Фрейду восторженное письмо, и между ними завязалась оживленная переписка. В следующем году они встретились и проговорили почти тринадцать часов. Фрейд чувствовал, что нашел наконец достойного ученика. «Если я Моисей, то вы Иисус Навин и получите во владение обетованную землю психиатрии», – писал Фрейд Юнгу в 1909 г. Он называл Юнга своим «старшим сыном», «преемником и кронпринцем» [31] .

Но вскоре в их отношениях образовалась трещина. Фрейд почувствовал угрозу со стороны молодого человека и не одобрял его увлечение сверхъестественным, а Юнгу не нравилась снисходительность Фрейда. Одной из причин их яростных споров – что привело к окончательному разрыву в 1913 г. – стала роль сексуальности в бессознательном. Юнг критиковал Фрейда за его отказ считать бессознательное чем-то большим, чем просто питательной средой для базовых желаний, и оспаривал навязчивую фокусировку Фрейда на сексе в толковании сновидений и в психоанализе в целом. Он соглашался, что в сновидениях проявляются подавленные желания, но утверждал, что эти желания охватывают не только сексуальные фантазии. «Сновидение дает истинную картину субъективного состояния, в то время как сознательное отрицает существование этого состояния или неохотно признает его, – писал Юнг в работе «Современный человек в поисках души». – Сновидения дают информацию о тайнах личной жизни и раскрывают спящему скрытые факторы его личности. Не обнаруженные, они расстраивают жизнь в период бодрствования и проявляются только в форме симптомов» [32] .

31

Цит. по: Van de Castle R. Our Dreaming Mind. N. Y.: Ballantine, 1994. P. 141.

32

Цит. по: Van de Castle R. Our Dreaming Mind. N. Y.: Ballantine, 1994. P. 141.

Юнг был убежден, что личностное бессознательное «не обязано своим существованием… личному опыту и, следовательно, не является индивидуальным приобретением» [33] . Его «коллективное бессознательное» – это базовая психическая структура, общая для всего человечества и построенная на универсальном наборе символов и инстинктов, возникших еще в доисторические времена. Коллективное бессознательное состоит из архетипов, таких как Мудрый старик и Большая мать, которые существовали «во все времена у всех народов» и нашли отражение в мифах, искусстве, религиозных обрядах, психотических галлюцинациях и снах. Душа состоит из двух взаимодополняющих архетипов, которые называются анимус (мужская часть психики женщины) и анима (женская часть психики мужчины). Архетип Тень отражает темную, животную часть личности. Самый главный архетип, Самость, представляет собой объединение сознательного, бессознательного и разных составляющих личности. Подобно тому как тело регулирует свою работу, поддерживая нужную температуру, психика стремится к равновесию между сознательным и бессознательным. По мнению Юнга, мужчина должен принимать свою анима, чтобы общаться с женщинами, а женщина должна включать в себя и анимус, но не позволять ему доминировать (в противном случае она станет слишком независимой и интересующейся жизнью вне дома). Теневые аспекты нужно не уничтожать, а присоединять.

33

Jung C. The Archetypes and the Collective Unconscious / 2nd ed., trans. R. F. C. Hull. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1981. P. 3.

Юнг считал, что сновидения могут помочь выявить те области психики, которые глубоко скрыты или игнорируются людьми. Одному пациенту, молодому человеку, приснилось, что его отец выезжает из дома на машине, едет неосторожно, вкривь и вкось, и врезается в стену. Шокированный, сын кричит на отца, но тот лишь смеется в ответ, и юноша понимает, что отец пьян. В реальной жизни молодой человек боготворит отца, считает его ответственным и успешным, не способным на такие опасные действия. Почему же в сновидении отцу приписывается такая не подходящая ему роль? Беседуя с молодым человеком, Юнг понял, что тот слишком зависим от отца, слишком полагается на его мнение, и это мешает его развитию. Бессознательное пациента, приходит к выводу Юнг, компенсировало этот факт, принизив отца и возвысив сына. С таким толкованием согласился сам молодой человек, признав, что должен меньше полагаться на мнение отца [34] .

34

Jung C. Modern Man in Search of a Soul / trans. W. S. Dell and Cary F. Baynes. Orlando: Harcourt, 1933. P. 19–21.

В начале XX века существовала еще одна тенденция, которая помогла привлечь внимание западной публики к сновидениям: антропологи и этнологи серьезно заинтересовались культурой своих соседей по планете, туземных племен. В 1920-х гг. искусство и ремесла американских индейцев пользовались огромной популярностью, а в нью-йоркских салонах интеллектуалы экспериментировали с галлюциногенами [35] . И их удивляло уважение, с которым американские индейцы относились к снам.

35

Jenkins P. Dream Catchers: How Mainstream America Discovered Native Spirituality. Oxford: Oxford University Press, 2004. P. 18, 96.

Во многих культурах коренных народов сны рассматривались как мост между «нашим» миром и миром «других», священная область, где духи и предки общались с живыми. Сон о сильном животном мог толковаться как предвестник удачной охоты на это животное. «У ирокезов, вообще говоря, есть лишь одно божество – сновидение, – писал в 1669 г. миссионер-иезуит Жак Фремин. – Ему они подчиняются и следуют всем его указаниям с высочайшей точностью» [36] . (Возможно, миссионеры не понимали всех нюансов местных верований, но их рассказы восхищали европейцев.) Фремин вспоминал, как один ирокез отреагировал на сон о купании: «Проснувшись, он обежал несколько хижин и просил вылить на него котелок воды, несмотря на лютый холод». Другой индеец проделал путь длиной в восемьсот километров до Квебека – ему приснилось, что он покупает там собаку. Индейцы считали себя обязанными поступать так, как требует сон, даже если это был ночной кошмар. Один миссионер утверждал, что был свидетелем, как гурон отрезал себе палец, увидев во сне, что враги поймали его и проделали эту операцию [37] .

36

Цит. по: Wallace A. F. C. Dreams and the Wishes of the Soul: A Type of Psychoanalytic Theory Among the Seventeenth Century Iroquois // American Anthropologist. 1958. Vol. 60 (2). P. 235.

37

Francesco Gioseppe Bressani. The Jesuit Relations and Allied Documents. Cleveland: Burrows Brothers, 1899. Vol. 39 / ed. Reuben Gold Thwaites. P. 18.

Жан де Бребёф, который большую часть жизни потратил на попытки обратить гуронов в христианство, также писал о том, какое уважение индейцы питают к снам. «Их вера в сны превосходит любую другую веру» [38] , – писал он. Судя по всему, объяснял Бребёф, они воспринимают сны как приказ, каким бы странным или нелогичным он ни казался. Когда одному из соседей миссионера приснился сон, что он готовится к празднику, он посреди ночи побежал к Бребёфу, разбудил его и попросил одолжить котелок. Если больному приснилось, что игра в лякросс может изгнать демона, вызвавшего болезнь, то «даже для самого незначительного человека на ровном поле две деревни бьются за победу в лякроссе».

38

Francesco Gioseppe Bressani. The Jesuit Relations and Allied Documents. Cleveland: Burrows Brothers, 1899. Vol. 10. P. 169.

Когда три столетия спустя в эти же места приехал антрополог Джексон Стюарт Линкольн, он обнаружил, что вера коренного населения в сны нисколько не ослабла [39] . Индеец навахо, с которым он познакомился, объяснял, что пожать во сне руку мертвому человеку равносильно смертному приговору. (Предотвратить катастрофу, предсказанную сном, могут сложные ритуалы и удача.) Кроу верили, что сны и видения определяют жизненный путь человека; успех приписывался благоприятным снам, а неудача – их отсутствию. Мужчины кроу совершали сложные ритуалы, чтобы привлечь эти важные сны; они могли уходить в горы, привязывая себя к спинам буйволов, или отрезать пальцы, принося их в жертву.

39

Lincoln J. S. The Dream in Native American and Other Primitive Cultures. Mineola, NY: Dover, 2003. P. 207–257.

Во время популярного обряда инициации мальчиков-подростков, которых на определенное время лишали сна, отправляли в дикую местность, чтобы они там постились и молились. Каждый мальчик оставался в лесу – зачастую несколько ночей – до тех пор, пока ему не приснится яркий сон о каком-либо животном, что гарантировало ему тайное знание и сверхъестественные способности. «Этот обряд намеренно вводил ребенка в такое состояние, когда он испытывал сильную физическую боль и эмоциональное напряжение – изолированный от других людей, лишенный воды и пищи, беззащитный перед силами природы и нападением диких животных, – писал Келли Балкели в книге «Сон в мировых религиях» (Dreaming in the World’s Religions). – В современном американском обществе подобные практики считались бы жестоким обращением с ребенком» [40] . Но американские индейцы придерживались противоположной точки зрения; поиски видения были привилегией, возможностью для глубокого религиозного опыта. Ценность была не только духовной, но и социальной – пережив опасный обряд инициации, подросток повышал свой статус внутри племени.

40

Bulkeley K. Dreaming in the World’s Religions. P. 261.

«Сон является настоящим опытом, неотличимым от реальности бодрствования… но довольно сильно отличающимся от него», – объясняла отношение местных жителей к сновидениям антрополог Мишель Стивен, которая в 1970-х гг. жила с племенем мекео в Папуа – Новой Гвинее [41] . Для мекео сновидение представляло собой ночную жизнь души, которая во сне освобождается от тела. Сновидения «предоставляют людям доступ к знаниям и силам, которые обычно от них скрыты», они позволяют заглянуть в будущее и рассказывают о тайных желаниях и намерениях соплеменников. Если колдун хотел поговорить во сне с умершим родственником, он брал часть тела – «обычно фалангу пальца, ноготь или волосы, которые взяли у трупа перед погребением и хранили для этих целей», – и произносил над ней заклинания. Если кому-то приснилось, что он ранен в бою или атакован диким животным, ему несколько недель нельзя было появляться на людях. Один молодой человек преодолел сто тридцать километров, чтобы добраться до школы – он хотел стать учителем, но ему приснилось, будто он оказался в ужасной ловушке из пламени и злых духов. Он понял, что этот ночной кошмар – знак, боги накажут его, если он покинет семью в угоду своим амбициям, и поэтому он прервал обучение и вернулся домой. Иногда сновидения нарушают привычную иерархию в обществе: мужчины и женщины, молодежь и старики – все могут видеть пророческие сны, которые станут причиной коллективного действия. Если кто-то увидит во сне, что ловит рыбу на крючок, вся деревня должна мобилизоваться против злых духов, появившихся на горизонте. Как выразился один мужчина племени мекео: «Вся деревня управляется снами!»

41

Stephen M. B’Dreaming Is Another Power!’: The Social Significance of Dreams Among the Mekeo of Papua New Guinea // Oceania. 1982. Vol. 53 (2). P. 106–122.

Канадский антрополог Сильвия Пуарье, которая жила с австралийскими аборигенами в Западной пустыне в 1980-х и 1990-х гг., также восхищалась тем, как сновидения вплетаются в их повседневную жизнь: «Люди часто по доброй воле рассказывали о своих снах, по большей части у бивачного костра, когда друзья и родственники собирались на утреннее чаепитие» [42] . Один исследователь, в 1970-х и 1980-х гг. изучавший быт индейцев рарамури на северо-западе Мексики, сообщал, что среди мужчин племени самыми популярными были два утренних приветствия: «Что тебе снилось этой ночью?» и «Сколько раз у тебя был секс?» [43] . Обсуждение снов также не было ограничено утренними часами. Рарамури спали не восемь часов один раз в сутки, а урывками по несколько часов, что давало массу возможностей обсудить сновидения в течение ночи.

42

Poirier S. This Is Good Country. We Are Good Dreamers // Dream Travelers: Sleep Experiences and Culture in the Western Pacific, ed. Roger Ivar Lohmann. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2003. P. 107–125.

43

Merrill W. The Rar'amuri Stereotype of Dreams // Dreaming: Anthropological and Psychological Interpretations / ed. Barbara Tedlock. Santa Fe: School of American Research Press, 1992. P. 194, 203.

Психологи середины XX века, подобно антропологам и этнографам, любили каталогизировать и подсчитывать, разбивая мир на поддающиеся анализу части по демографическому признаку. Одним из первых после Фрейда ученых-практиков и сторонников идеи о том, что сновидения могут выявлять скрытые эмоции, был психолог Кэлвин Холл, и для доказательства этой идеи он опирался на контент-анализ – новый метод, который завоевывал популярность в науках об обществе.

В 1940-х гг. Холл и его коллега, Роберт ван де Касл, начали записывать сны своих студентов из Кейсовского университета в Западном резервном районе [44] . Получив достаточно большую выборку, исследователи приступили к поиску общих тем и закономерностей. Они читали каждый сон как рассказ, выделяя разные действия и архетипы, распределяя события сновидений на категории: неудача, успех, агрессия. Они подсчитали количество друзей, родственников, незнакомцев и животных, определили соотношение женских и мужских персонажей. Они выяснили, устанавливал ли спящий отношения с другими людьми или был лишь пассивной стороной. Они вычислили частоту таких занятий, как еда и секс.

44

Domhoff W. G. A Brief Biography of Calvin S. Hall. URL: https://www2.ucsc.edu/dreams/About/calvin.html