Зачем мы видим сны. Преобразующая сила осознанных сновидений

Анализ Холла и ван де Касла выявил удивительные закономерности. Вопреки гипотезе Фрейда, что во сне реализуются скрытые желания, среди этих сновидений преобладали негативные. Агрессивных взаимодействий было в два раза больше, чем дружеских; половина сновидений у мужчин и треть сновидений у женщин содержали то или иное физическое нападение [45] . Более двух третей эмоций также оказались негативными – по большей части это были страх, беспомощность и тревога. Мужчины видели во сне секс в четыре раза чаще женщин [46] . В сновидениях мужчин преобладали другие мужчины – среди персонажей их было в два раза больше, чем женщин, – однако в женских сновидениях мужчин и женщин было примерно поровну.

45

Hall C., Domhoff W. Friendliness in Dreams // Journal of Social Psychology. 1964. Vol. 62 (2). P. 309.

46

Domhoff W. The Dreams of Men and Women: Patterns of Gender Similarity and Difference. 2005. URL: https://www2.ucsc.edu/dreams/Library/domhoff_2005c.html

Наблюдения Холла и ван де Касла противоречили одному из аспектов теории Фрейда, но подтверждали другой: сновидения отражали психологические драмы и внутренние конфликты. Проанализировав сны людей вместе с оценками их взглядов и личности, они обнаружили заслуживающую внимания закономерность. Те, кто был более агрессивен в период бодрствования, чаще вступали в противоборство во сне, а люди, ощущавшие свою беспомощность, чаще видели сны, в которых они выступали в роли преследуемых. В реальной жизни люди, в сновидениях которых было больше позитивных взаимодействий, демонстрировали большую уверенность и социальный контроль, тогда как сновидения с фрустрацией и тревогой были связаны с психопатологией и агрессией. Все это может показаться очевидным, но создание такой базы данных снов помогло выявить значимые исключения, которые в противном случае остались бы нераспознанными. Отклонение от нормы помогает проникнуть в психику человека – понять, о чем он думает, как относится к окружающим, как видит свое место в мире.

Например, сон, населенный незнакомыми людьми, указывает на социальную дезадаптацию; малое количество друзей может указывать на психическое заболевание. В одном исследовании было показано, что друзья появляются только в 18 % снов у шизофреников и в 22 % снов у людей, страдающих от депрессии [47] . «Если вы подумаете о социальной ситуации, в которой живут данные группы, это выглядит разумным», – отметил психиатр Милтон Крамер [48] . Шизофреникам снятся незнакомцы, и они «живут в мире, где их человеческие контакты ограничены. Если вы подсчитаете количество людей, с которыми разговаривает шизофреник в течение дня, это число будет меньше, чем у здоровых людей». Страдающим от депрессии, «неприятности которых бывают связаны с ситуацией в семье», могут непропорционально часто сниться семьи или родственники – не только их родственники, но и люди, играющие определенную роль в семье: сын, дочь, брат.

47

Domhoff W. The Content of Dreams: Methodologic and Theoretical Implications // Principles and Practices of Sleep Medicine / 4th ed., ed. Meir Kryger et al. Philadelphia: W. B. Saunders, 2005. P. 522–534.

48

Интервью автора с Милтоном Крамером, 6 июля 2017.

Благодаря количественной системе Холла и ван де Касла, психологи – независимо от их отношения к Фрейду – получили возможность сравнивать сны разных групп населения. Выяснилось, что при депрессии, алкоголизме или нарушении аппетита сны людей предсказуемо менялись. Поэтому анализ сновидений пациента способен помочь обнаружить опасные состояния.

Через несколько десятилетий после смерти Фрейда психиатры начали ставить под сомнение его теорию [49] и обнаружили, что его представления о снах не всегда согласовались с результатами новейших исследований. То же самое относилось к теориям его протеже, Карла Юнга. Идеи Юнга невозможно проверить на практике; существование коллективного бессознательного нельзя доказать или опровергнуть, но скорее всего общность наших снов и набора символов определяется универсальным человеческим опытом, таким как взросление, осознание собственного тела и обучение взаимодействию в социальной группе. Открытие Холла и ван де Касла, показавшее, что большинство снов неприятны, ставит под сомнение идею Фрейда об исполнении желаний. Сны маленьких детей – например Анны Фрейд и Человека-волка – занимали важное место в теории Фрейда, но последующие исследования показали, что детские сновидения, как правило, недостаточно сложны, чтобы отражать скрытые или явные желания.

49

Domhoff W. Moving Dream Theory Beyond Freud and Jung, материал представлен на симпозиуме “Beyond Freud and Jung?”, Graduate Theological Union, Berkeley, California, September 23, 2000. URL: https://www2.ucsc.edu/dreams/Library/domhoff_2000d.html

В 1960-х гг. психолог Дэвид Фоулкс из Университета Вайоминга выдвинул теорию, согласно которой дети не запоминают свои сны приблизительно до девятилетнего возраста [50] . Даже если детей от трех до пяти лет будить в фазе быстрого сна, только четверть из них вспомнят свой сон, а сновидения, о которых они расскажут, будут состоять в основном из простых и неподвижных образов. Это открытие – подобно многим другим в нашем рассказе – стало результатом не тщательного эксперимента, а случая. Изначально Фоулкс хотел выяснить, можно ли манипулировать эмоциональными характеристиками детских снов; он приглашал детей провести ночь в его лаборатории, где он показывал им эпизоды, связанные с насилием или нейтральные, телевизионного шоу «Даниэль Бун» об американском первопроходце, жившем в XVIII веке. Результаты оказались не особенно интересными; сновидения детей не отличались, угрожал ли Бун «вспороть» своих тюремщиков «от самого скальпа» или выступал в роли сводника для богатого горнопромышленника. Но эксперимент натолкнул Фоулкса на плодотворную мысль.

50

Foulkes D. Children’s Dreaming and the Development of Consciousness. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1999.

«Постепенно до меня начало доходить, каким идиотом я был, пытаясь понять, как эти глупые фильмы могут влиять на сновидения, тогда как на самом деле мы даже не понимали основных характеристик детских снов – никто не проводил объективных исследований, чтобы описать, на что они похожи», – впоследствии объяснял Фоулкс журналисту [51] . Обнаружив этот пробел в литературе, он решил заполнить его. Фоулкс поместил в местной газете объявление и убедил родителей тридцати детей, чтобы они позволили своим чадам в возрасте от трех до десяти лет провести девять ночей в год в лаборатории по изучению сна.

51

Rock A. The Mind at Night: The New Science of How and Why We Dream. N. Y.: Basic Books, 2004. P. 32.

Фоулкс будил детей три раза за ночь в ключевые моменты циклов быстрого сна и спрашивал, видели ли они сон, и если да, то что им снилось. Самые младшие из детей – трех- и четырехлетние – сообщали о сновидениях только в 15 % случаев, когда их будили в фазе быстрого сна, а те отрывочные картины, которые они вспоминали, не были похожи на сложные истории, описываемые взрослыми людьми [52] . Их сновидения напоминали разрозненные фрагменты или моментальные снимки – образы из повседневной жизни, связанные с такими основными видами активности, как сон и еда. Сновидения были краткими, лишенными эмоций и редко включали какое-либо социальное взаимодействие. Животные – птицы и телята, похожие на тех, которые населяют сказки и комиксы, встречались чаще, чем люди [53] . Но показательнее всего была роль, которая отводилась самим детям в их снах: они оставались пассивными наблюдателями, смотрели, как разворачивается сюжет, но не управляли действием и не участвовали в нем. Когда одному мальчику, участвовавшему в исследовании, Дину, было четыре года, ему снилось, как он спит в ванне или дремлет рядом с торговым автоматом [54] .

52

Foulkes D. Children’s Dreaming and the Development of Consciousness. P. 57.

53

Foulkes D. Children’s Dreaming and the Development of Consciousness. P. 61.

54

Foulkes D. Children’s Dreaming and the Development of Consciousness. P. 160.

У пяти- и шестилетних детей доля случаев, когда они помнили свой сон, возросла до 30 %, а рассказы о сновидениях стали длиннее и сложнее. Животных и еду, которые раньше были на главных ролях, у детей школьного возраста сменили люди из реальной жизни. В шесть лет Дину снилось, как он играет со своим другом Фредди в домике у озера, бегает наперегонки с одноклассником по имени Джонни на детской площадке или строит мост из LEGO у себя дома. И только к семи или восьми годам дети начинали играть более активную роль в своих сновидениях. Приблизительно в это же время в их рассказах стали появляться чувства, хотя и без тех эмоций, которые занимали главное место в сновидениях взрослых – страха и агрессии. В восемь лет Дин видел сон: он вместе с пятью друзьями посадил семечко, из которого выросло дерево; это дерево пережило пожар и вдохновило мальчиков посадить целый лес. В другом сне он нашел в парке связку воздушных шаров, ухватился за одну из веревочек и взлетел в небо.

По мере того как дети росли, эта тенденция – чаще запоминать сложные сны, из которых исчезли животные, – продолжилась. Когда сестре Дина, Эмили, было двенадцать лет, она помнила 86 % сновидений, если ее будили в фазе быстрого сна, и все ее сновидения были сложными. В одном из снов она оказалась на съемочной площадке телевизионного шоу «Околдованный» (Bewitched), в котором участвовали как вымышленные персонажи, так и члены ее семьи. В другом сне она демонстрировала отцу, что может проглотить прядь своих волос, а затем вытянуть ее обратно.

Сон Панкеева о волках постепенно лишался правдоподобия. (Новейшие исследования показывают, что дети могут помнить сложные сны, но полученные Фоулксом результаты не оспаривались на протяжении нескольких десятилетий.) В 1960-х гг. сотрудники Нью-йоркского института психоанализа потратили два года на проверку теорий Фрейда относительно сновидений и пришли к выводу, что анализ снов не является необходимым в их работе [55] . Поколение, пришедшее на смену Фрейду, разработало более сложные методики лечения; теперь они считали, что могут выявить неврозы пациентов, обсуждая повседневные дела и фантазии в состоянии бодрствования.

55

Greenson R. The Exceptional Position of the Dream in Psychoanalytic Practice // Essential Papers on Dreams / ed. Melvin Lansky. N. Y.: NYU Press, 1992. P. 84.

Вскоре после этого нейробиолог Алан Хобсон тоже бросил тень на наследие Фрейда [56] . Хобсон не был типичным противником Фрейда; на первых курсах колледжа он увлекался теорией психоанализа, жадно читал работы Фрейда и даже защитил диплом с отличием о Фрейде и Достоевском. Но после поступления в Гарвардскую медицинскую школу (он выбрал своей специальностью психиатрию и собирался после работать лечащим врачом) Хобсон утратил веру в прежние идеи. Теории Фрейда не соответствовали тому, что он узнавал о биологии мозга, а эмпирический, научный дух Гарварда заставлял все больше сомневаться в бессистемных методах Фрейда, который больше доверял своей интуиции, чем строгим данным. Хобсона также отталкивало «высокомерие» его учителей психоанализа, с их неприятной склонностью подвергать анализу всех, кто попадался им на пути, в том числе собственных студентов [57] . В то же время Хобсон все больше осознавал важность сна: измученный студент-медик, не имевший ни одной свободной минуты, он ловил себя на глупых ошибках, причиной которых считал хроническое недосыпание. Его сновидения стали ярче, как это часто бывает у людей, которые спят урывками, а не продолжительный промежуток времени.

56

Aviv R. Hobson’s Choice: Can Freud’s Theory of Dream Hold Up Against Modern Neuroscience? // Believer. October 2007. URL: https://www.believermag.com/issues/200710/?read=article_aviv

57

Hobson J. A. Dream Life: An Experimental Memoir. Cambridge, MA: MIT Press, 2011. P. vii.