Зачет по тварезнанию

— Эй, Грых, ты не офигел ли? — поинтересовалась я у него.

Но тварь лишь боднула меня ушастой головой. Дескать, не отвлекайся на всякую фигню. Продолжай в том же духе.

Я продолжила. Никогда в жизни не чесала живую тварь.

…И мертвых не чесала. Какой смысл чесать мертвую тварь?

Мелкозуб, один из самых распространенных и безобидных видов тварей, продолжал урчать. А я силилась придумать объяснение происходящему для Торнсена, который должен был вот-вот подняться.

Внизу стукнула дверь.

Легкое движение у меня на коленях — и там уже никого нет.

Такой и застал меня студент: растерянно разглядывающей колени и руку, поднятую над ними.

12. Кей. В процессе внеучебной практики по тварезнанию, где-то в лесах Западных гор

Это издевательство. Это форменное издевательство. А ведь еще вчера я думал, что наконец-то всё изменилось. Джелайна увидела во мне… ну, пусть не мужчину. Но, по крайней мере, она меня увидела. Меня, а не пустое место.

А оказалось, ничего она не увидела. У нее просто была галлюцинация. В особо большой дозе.

Еще и встал со стояком. Вскочил, буквально.

Может, не заметила?..

Ага. Это-то она точно увидела. Сидела и посмеивалась. Почему-то меня она не видит, а… А-а! Ну его. Всех к косорылам!

Тело ныло и ломало после вчерашней «прогулки», словно в наказание за наивные надежды. Будто не было бани. Хотя один разве в бане нормально пропаришься? Я поднял вверх сложенные лодочкой ладони, набрал полные легкие воздуха, расправил плечи и медленно выдохнул, опуская и разводя руки. Сила хлынула в меня таким потоком, что я чуть не захлебнулся. Вчера-то я… стравил… напряжение. Это было так легко, так мучительно сладко… Не с нею, но рядом. Словно она держит за руку.

Тело полыхнуло жаром, заполняясь силой до краев и даже выше. Еще выше.

Да хватит уже! Сколько можно?!

Сила втекала и втекала, распаляя жаром изнутри. Я скинул рубашку и бросил ее на крыльцо бани. Резерв — не физический орган. Он не может ныть. Но ноет. Как когда долго хочешь в туалет по малой нужде, а нельзя, и тебя распирает изнутри. Энергия требует выхода. Я медлительно, удерживая и принимая дополнительный объем магии, потянулся в выпаде. В другую сторону. Растягивая мышцы и резерв. Стараясь не думать, как буду спать этой ночью, когда накроет откат от нежданного «подарочка». Душа нет, но всегда найдется пара ведер колодезной водички.

Впрочем, парой не обойдется.

А попрошусь-ка я у бабы Тои в баню! На ночь. Там — или руки в мозоли, или член в лохмотья. Но хоть посплю. А на чердаке…

Или «веник» из трав себе попросить? Под голову. Обе. И чтоб снотворных трав побольше, побольше!

Тело привычно выполняло комплекс, напрягая на каждой промежуточной точке все мышцы, продавливая, втискивая в них силу. Что она нашла в этом бабьеволосом хлюпике? Если бы она только позволила…

Я ощутил, как новая порция силы влилась в расслабившийся резерв, и от переносицы до солнечного сплетения снова фантомно заныло. Фантомно, но больно до зубовного скрежета. Я сжал кулаки, чтобы не застонать, и ушел в перекат, выбрасывая вперед предплечье, словно закрываясь от удара. И выставляя воображаемый щит. Но даже от воображаемого щита несуществующему органу стало полегче.

Вообще стало легче.

Я решил закрепить успех, и на каждой точке, где следовало атаковать противника заклятием, атаковал. В воображаемого противника воображаемым заклинанием. Тело стало словно не мое, а принадлежащее кому-то другому. Какому-то очень крутому другому. И сила уже не мешала, а напротив.

И всё равно к концу я вымотался, как выпень после брачного танца. Пресс скрутило от нагрузки, и я сложился вдвое, тяжело дыша, прижимаясь грудью к бедрам и растягивая заодно мышцы спины и ног.

И именно в этот момент на меня накатило осознание дежавю. Всё это уже было. Злость на Джелайну, неожиданно взлетевший резерв — очень вовремя взлетевший, — и это словно не мое, но очень крутое тело, и эта легкость… Всё это уже было. На Турнире. И меня снова развернуло, как иглу к магниту, и — да. Джелайна сидела у окна и смотрела на меня.

Сердце ухнуло куда-то вниз, и я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Бездумно стоял и пялился, краем сознания отмечая, как она смущается и пытается отвести взгляд. Но не может.

А потом наваждение прошло.

Я умылся из ведра и обтерся тряпицей, подсохшей со вчерашнего вечера.

Нам нужно обсудить одну очень важную тему.

Когда я поднялся на чердак, Джелайна всё также сидела у окна и выглядела очень растерянно. Не думал, что обычная тренировка может произвести на нее такое впечатление. Может, всё еще не настолько потеряно, и во вчерашнем вечере правды гораздо больше, чем галлюцинаций.

Я выдохнул.

Разговор. Сначала разговор. Мечты и фантазии всякие — это всё потом.

— Дже… — начал я, но она поморщилась. Ах, да! И это тоже было галлюцинацией. Я от досады прикусил губу и отвел взгляд в угол, где валялся неубранным мой спальник. — Лея Хольм, — произнес я решительно и снова посмотрел на нее.

Она скривилась еще сильнее:

— Уж лучше «Джелайна», — фыркнула она.

Я тоже сморщился. Скептически. А завтра она скажет, что ее опоили, окурили или просто задурили, и всё вернется, как было.

— Да ла-адно! Огнеплюй два раза в один стог не попадает! — насмешливо протянула Лайна, словно прочитав мои мысли. — Я серьезно. Уж лучше по имени, чем так.

— Как скажете, лея… — начал я по привычке, но все же передумал и тихо поправился: — Джелайна.

Как звучало ее имя! Как сладко было его произносить просто так. Не шепотом, забывшись в фантазиях. Не стоном в душе. А просто так. Обращаясь к ней.

— Ну? — вернула она меня к реальности. — Что вы хотели мне сказать?

— Я хотел спросить… — меня снова скрутило смущение, но я всё же собрался с силами: — Джелайна, вы вчера вечером что-то встретили в лесу, или мне показалось?

Вот! У меня получилось! Безо всяких травок и вообще веников!

Преподавательница застыла лицом.

Я только успел подумать про стог, в который огнеплюй действительно дважды не попадает (второй раз некуда уже попадать), но снизу раздался скрип половиц и бодрая дробь выпускаемых бабулькой газов. Мы синхронно фыркнули. Нехорошо, конечно, пожилой человек…

Тем временем дверца в комнату заскрипела, и снизу раздался не менее скрипучий голос бабы Тои:

— Чего, молодежь, не спится?

— Непривычные мы долго спать, — подала голос Джелайна, свешиваясь в люк.