Загадаю Тебя

– Богдан, что если они и правда обратятся в полицию? – устало потираю переносицу.

– Пусть обращаются на здоровье. И пусть скажут спасибо за то, что я не применил по назначению ружьё твоего деда, – добавляет он на полном серьёзе.

Смотрим друг на друга.

– У тебя будут проблемы, – бормочу я расстроенно.

– Оль, не думай об этом, ладно? Ложись поспи. Три часа ночи.

– Какое уж тут поспи? – вздыхаю вымученно и ставлю пустую кружку на тумбочку.

Мало того, что за квартиру с матерью накануне поскандалили. Так теперь ещё и это…

– Всё давай, хватит тревожиться и дёргаться. Укладываемся, – поднимается с постели, идёт к двери. Щёлкнув выключателем, возвращается.

Гаснет свет.

Где-то тут я и осознаю, что нахожусь не у себя в комнате.

– Двигайся, Оль, – выдаёт невозмутимо.

– Ты что, тоже здесь спать собираешься? – спрашиваю озадаченно, отползая к стеночке.

– Одну тебя я точно не оставлю.

– Но…

– Миронова, ложись уже, а… – Приставать не буду.

Кровать прогибается под его весом. Он ложится рядом на спину и я, несмотря на данное им обещание, начинаю очень сильно нервничать. Мы же, как никак, спим с ним в одной постели…

– Богдан, – мне с трудом удаётся выдержать несколько минут тишины. – Спасибо тебе.

– За что?

– За всё, – в полутьме очерчиваю взглядом его профиль.

Я и правда очень благодарна. По большому счёту, зачем ему было срываться из Москвы в Загадаево? Брать чужую машину, тратить своё время и выходные.

Опять же конфликт с родителями вспоминается. То, что отказался жениться на Эле. Ушёл из дома, лишившись того, к чему привык.

Неужели всё это и впрямь ради меня?

– Будешь так на меня смотреть, нарушу своё обещание, – предупреждает вдруг, подловив меня на том, что я его бесстыдно разглядываю.

– Спокойной ночи, – поворачиваюсь на другой бок и утыкаюсь пылающей щекой в подушку.

PS Уже утром я проснусь в объятиях Богдана, неосознанно прижимающего моё тело к себе.

И да, увы, утро не будет добрым, ведь в шесть утра мама пришлёт мне на телефон гневное сообщение.

«У Адольфа сотрясение мозга, сломан нос и три ребра. Или отписываешь мне квартиру, или твой столичный хахаль загремит в тюрьму. Клянусь, Оля, я не шучу!»

Глава 30

Богдан

– Дед! – восклицает девчонка. Бежит к Корнею и, чуть не плача, бросается к нему на шею. – Я так по тебе соскучилась!

– Придушишь, Ольга! Ослабь хватку, дышать нечем! Кислород кончается! – по традиции ворчит тот в ответ.

Оля вынужденно отодвигается, но тут же незамедлительно берёт его за руку и трогательно её целует.

Испереживалась вчера вся. Изнервничалась.

– Что за толпа? На черта ты привела мне в палату энту делегацию? – хмуро косится в нашу сторону. – Немощного деда показать? Не нужны они мне здесь. Пусть уйдут.

Как всегда, гостеприимство не про него…

– А мы рады видеть тебя, дед Мухомор! Проведать пришли, не ругайся! Спецом на самую раннюю электричку сели, – Сенька тоже торопится к нему и оставляет смачный поцелуй на поросшей щетиной щеке.

– Фу, Сенька! – вытираясь, кривится старик. – Обслюнявила меня всего, каналья!

Лёха смеётся. Он его замечает.

– Расписной, а ну поди сюда. Шо там у тебя на шее? – щурится старик, подзывая Галдина.

– Здрасьте, – друг шагает к нему. Отодвигает ворот. Демонстрирует новую татуху.

– Ну что за хрень очередная? – даёт краткую оценку дед.

– Почему хрень? Красиво же, – заступается Сенька. – Я вот тоже подумываю что-нибудь себе набить…

– Набей на лбу «дура» вот такендовыми буквами, – советует Корней, показывая размер. – Совсем кукуха поехала? Ремня давно не получала?

– Ой, та ладно те, Мухоморыч! Гляди лучше, что мы тебе привезли. Соки, фрукты, ягоды всякие, вкусняшки. Помнишь, круассанчики, которые тебе зашли? Вот они, – выкладывает гостинцы на тумбочку. – Шоколад, карамель, сгущёнка.

– В заду не слипнется?

– Хм… Не должно.

– Магазин грабанула, что ль? На кой икс мне недельный запас провизии? Я свинтить отсюда планирую в ближайшее время.

– Не горячись. Врач сказал, что выпишет тебя только послезавтра. И то, если не будет повода задержаться. Анализы надо сдать и последить за давлением.

– Пф! Спрашивать ещё этого недоделанного Айболита буду, когда мне уйти! – фыркает. – Встану вон, да пойду. Чи не тюрьма.

– Ну уж нет, – строго произносит Оля. – Как выпишут, так и поедешь домой. Не раньше.

– Тем более, что ничего хорошего дома не ждёт, – бормочет Сеня.

– Здравствуйте, Корней Степаныч, – тоже подхожу и смело протягиваю ладонь. Не уверен в том, что дед пожмёт её, но как иначе. Поздороваться ведь надо.

– И ты тут, Москаль, – пытливым взглядом меня исследует. Рентгеновский аппарат, блин. (Но руку всё же пожимает, пусть и неохотно. Хороший знак). – Чё забыл в наших краях, непонятливый? Опять шары подкатывать к моей внучке удумал? – сурово интересуется.

Лёха ржёт. На пару с Сеней.

– Богдан вчера вечером привёз меня в Загадаево на машине. Я опоздала на электричку, а к тебе попасть очень хотелось, – краснея, объясняется Оля.

– Это ты к чему? Благодарности от меня ждёте? – ерепенится старый. – Ну приехала бы сегодня. Велика разница!

– Однако же парень бросил все свои дела и повёз меня сюда.

– Дела… Да какие у этого мажора могут быть дела?

– Перестань себя так вести. Человек учится и работает, – встаёт на мою защиту Оля. – Он привёз меня к тебе. И да, я благодарна.

– А ещё Богдан начистил пятак немцу и вышвырнул его из вашего дома, – важно добавляет Сеня, узнавшая о произошедшем не более часа назад. – Отдыхает наш Гитлер теперь в травматологии. В Германию вернётся подрихтованным!

Корней хмурится ещё сильнее. В глазах мелькает беспокойство, однако эту новость он никак не комментирует.

– Как ты себя чувствуешь, дед? Напугал нас страшно! – Оля, как мне думается, специально переводит тему.

– Нормально мне, но гроб надо примерить на всякий случай. В рост, в ширь. Мало ли, крякну…