Загадаю Тебя
Шрифт:
– Руку протягивать для прощания смысл есть?
– Нет. Обойдёшься!
– Рад был повидать вас.
– Не могу сказать того же!
Киваю и собираюсь уходить, но следующая его фраза вынуждает меня остановиться.
– Если Оля лишиться из-за тебя квартиры, никогда не прощу! Должен же быть у неё свой угол!
Оборачиваюсь.
Нахмурившись, пытаюсь понять, причём тут я и та самая квартира, которую хочет получить мать Оли.
– Не понял…
– Олень. Как же туго до тебя всё доходит! Это последствия того, что тебе
– А если по существу и без оскорблений?
– Если по существу, то моя маленькая дурочка решила таким образом спасти тебя от баланды и неба в клеточку.
– То есть…
– То и есть. Просила меня только что отписать Наташке хату. Та шантажирует её заявлением, которое намеревается нести в ментовку.
Вот так новости!
Глава 31
Оля
Дискретная математика. Механика. Английский.
Как раз на английском я сейчас и сижу. Пытаюсь сконцентрироваться на происходящем, но, честно говоря, получается как-то не очень.
Антон, сидящий слева от меня, покашливает.
Поворачиваюсь к нему и натыкаюсь на его внимательный взгляд.
– Ты без конспекта? – кивает на тетрадь.
Тетрадь, в которой действительно нет записей за сегодня. К моменту завершения пары на клетчатых страницах лишь рисунки. Узоры, цветы, бабочки и другая чушь. Несомненно, озадачившая не только Антона, но и меня саму.
Закрываю тетрадь, встаю.
– Можно сфотографирую, что у тебя записано?
– Да, – соглашается. Хотя не приветствует подобное.
– Спасибо.
Фоткаю. Возвращаю ему конспект и, закинув вещи, поднимаюсь по ступенькам, чтобы выбраться из аудитории.
– Оль… – однокурсник нагоняет меня у двери. – Что с тобой происходит?
– Всё в порядке.
– А мне кажется, что нет. Витаешь в облаках, не следишь за ходом лекции, не пишешь.
– Это только сейчас было, – зачем-то перед ним оправдываюсь.
– Ты и на механике не особо была вовлечена в процесс.
– Ерунда.
Выходим в холл. Идём к лестнице и вместе с толпой наших ребят спускаемся на первый этаж.
– А матанализ?
– Что матанализ?
Шагаем к гардеробной.
– Ты опоздала! – отчитывает он меня строго.
– Немного. На пару минут всего задержалась.
– Оль, это недопустимо! Видела, как Громыко на тебя посмотрела? Точно теперь жди неприятностей во время сессии.
– Не думаю, что она специально станет меня валить...
– Если станет, то тебе несдобровать. Что вообще с тобой такое? Ты случаем не забыла, где учишься? Скоро первая сессия.
– Не так уж скоро.
– Завалишь, вернёшься в своё Загадаево. Куда пойдёшь? На завод по производству сгущёнки? Что ещё у вас там делать. Коров доить?
– Слушай, – эта его воспитательная беседа как-то резко начинает напрягать. – Не нужно так про то
место, которое мне дорого. Всё со мной нормально, ясно? – застёгиваю молнию на куртке.– Я вижу ситуацию несколько иначе.
– Мне пора, извини, – закидываю рюкзак на плечо.
– Торопишься к своему мажору? – интересуется он мрачно.
– Увидимся в понедельник.
Проигнорировав последний вопрос, направляюсь к выходу. Лавируя меж щебечущих студентов, непроизвольно думаю о словах, сказанных Антоном. Так-то, если не раздражаться, истина в них есть. Я действительно стала много отвлекаться и часто уходить в себя. Слишком нервничаю из-за всего того, что творится. История с заявлением матери подарила мне не одну бессонную ночь…
Замечаю фигуру Богдана и ускоряю шаг. Он, как всегда, ждёт меня после занятий, чтобы проводить. Причём это никогда не зависит от того, сколько пар у него самого.
– Привет. Ты уже вернулся? Как всё прошло? – встревоженно спрашиваю, когда подхожу ближе.
Целый день провела как на иголках. Очень переживала, ведь Богдана сегодня вызвали в полицию.
– Всё нормально.
Нормально.
Нормально ли?
Скажет ли он мне правду?
– Ты домой, Оль?
– Да.
– Идём.
Следуя хорошо знакомому маршруту, пешком добираемся до метро.
– Что теперь будет?
– Ты о чём?
– Брось, Богдан. Я же прекрасно понимаю, что тебе грозит нечто серьёзное.
– Оль…
– Мне нужно было пойти в отделение и написать встречное заявление. Ещё можно это сделать? Я готова, – с надеждой на него смотрю.
– Не нужно никуда ходить.
– Эти неприятности у тебя из-за меня, – окончательно скисаю, совсем расстроившись.
– Оль, – останавливаемся перед входом в метрополитен. – Я всё утрясу. Не о чем беспокоиться.
Он говорит очень уверенно, но меня всё равно терзают смутные сомнения.
– Дед сказал, что мама требует компенсацию в миллион рублей? Это так, да?
Богдан усмехается.
– Какой позор…
– Завязывай грузиться на этот счёт.
– И всё-таки мне нужно пойти в отделение.
– Никуда ты не пойдёшь. Закрыли тему. Ты, как всегда, голодная?
– Нет.
Обманываю конечно. Сегодня кусок в горло не лез на нервной почве.
– Надо где-нибудь перекусить.
Спускаемся в метро. Садимся на свой поезд.
Уже там, в вагоне, моя нервная система даёт очередной сбой. Стою, чуть ли не плачу. Снова так обидно становится. Так стыдно!
То, что я испытываю сейчас по отношению к матери, ужасно. Нельзя так говорить, но я её практически возненавидела после всего произошедшего.
Приступ деда.
Шантаж.
Неужели ей совсем плевать на нас? Как такое возможно?
Богдан берёт меня за руку и молча притягивает к себе.