Загадка кабинки для голосования

Отис снял плащ, чтобы сфотографироваться, но все еще держал в руках бюллетень, который ему вручила Ида Фрай. Фотограф суетился у стенда, готовя все необходимое, но Отис просто прошел мимо него.

— Как я уже сказал, сначала голосование, потом фотографии.

Он задернул за собой тяжелую черную занавеску, и я представил, как он склонился над бюллетенем с карандашом в руке.

— Хотите кофе, доктор Сэм? — спросила миссис Моргано, уже наливая чашку.

— Не возражаю. Это избавит меня от пронизывающего до костей холода.

Мэнни Сирс занял позицию примерно в десяти футах перед кабинкой для голосования, ожидая с камерой и вспышкой, когда выйдет Отис. Впереди Уилл Уитни встал со своего парикмахерского кресла и вернулся, чтобы посмотреть, на мгновение оставив своего клиента без присмотра. Шериф Ленс пытался игнорировать все это, болтая с Эйприл и другими дамами. Снаружи ветер переменился, и дождь забарабанил по окнам парикмахерской.

Я мог видеть ноги Генри Отиса под черной занавеской, когда он отмечал свой бюллетень, и через несколько минут мне показалось, что он необычно долго возился с ним.

— Как ты там, Генри? — наконец сказала Ида Фрай, когда прошло почти пять минут. — Нужна какая-нибудь помощь?

— Я почти закончил, — крикнул он в ответ. — Чертовски длинное голосование!

Последовало еще одно мгновение ожидания, а затем он отодвинул занавеску, чтобы выйти. В левой руке он держал сложенный бюллетень, а в правой — карандаш, и на его лице было выражение безмерного удивления.

Он сделал два неуверенных шага вперед, и я увидел кровь на его рубашке спереди.

— Отис, в чем дело? — спросил я, бросаясь вперед, чтобы поймать его, когда он начал падать. Позади меня молодой Мэнни Сирс зажег свой порох со вспышкой и сделал снимок.

Я осторожно опустил Отиса на пол и начал расстегивать его рубашку.

— Убийца. .. — сумел выдохнуть он. — Зарезан ...

Затем он расслабился, и его голова склонилась набок. Я знал, что он мертв.

— Всем отойти, — сказал я. — Этот человек был убит.

Несмотря на его предсмертные слова, моей первой мыслью было, что в него стреляли, возможно, из одного из тех пистолетов, оснащенных глушителем «Максим». Но как только я обнаружил рану, то увидел, что его, без сомнения, ударили ножом. Дыра на его рубашке спереди и в теле под ней была почти в дюйм длиной и довольно узкой. Это была типичная ножевая рана, в области чуть ниже сердца. Если бы удар был направлен вверх, лезвие легко могло бы попасть в сердце.

— Он был один в кабинке! — воскликнул шериф Ленс. — Никто не мог убить его там!

— Я знаю.

Остальные столпились вокруг, и я жестом велел им отойти.

— Мы должны найти нож, — сказал я, — и я лучше пойду поищу. Шериф, вы остаетесь у входа в помещение вместе с остальными.

— Почему я не могу? …

— Потому что кто-нибудь может подумать, что это ты его убил, — объяснил я.

Это заставило его замолчать, и я широко раздвинул занавеску, чтобы осмотреть кабину для голосования. Внутри не было ничего, кроме деревянной полки с парой карандашей на ней — идентичных карандашу, который Отис все еще сжимал в правой руке. Я заглянул под полку и на пол. Я пощупал черную занавеску, чтобы убедиться, что в ней не спрятан нож, а затем обошел кабину сзади, чтобы поискать дыру, через которую могло выпасть лезвие ножа.

Там ничего не было.

Кабина была сделана из цельного дерева с трех сторон, с занавеской на четвертой, обращенной ко всем. Внутри не было ничего, кроме полки для маркировки бюллетеня.

— Хорошо, — сказал я наконец, обходя тело на полу. Эйприл прикрыла его дополнительным куском черной занавески, но даже это не помешало миссис Моргано впасть в истерику. — Тебе лучше отвести ее в мою машину, — сказал я Эйприл, — пока она не успокоится. Дождь уже прекратился.

Эйприл помогла женщине подняться на ноги, и шериф Ленс протянул руку помощи.

— Эйприл, — сказал я, отозвав ее в сторону. — Осторожно осмотри ее платье и убедись, что у нее нет при себе ножа.

— Ты думаешь?

— Нет! Но мы должны охватить все.

После того, как они ушли, я сказал остальным:

— Мы должны обыскать каждый дюйм этого места в поисках ножа, которым его убили. Мы не узнаем, кто или как, пока не найдем этот нож.

— Это парикмахерская, — напомнил нам Уилл Уитни. — Здесь полно бритв, ножниц и тому подобного. Я не смог бы работать без них.

Я согласился.

— Но я не думаю, чтобы у них было бы достаточно широкое лезвие, чтобы нанести такую рану. Давайте поищем.

Мы обыскивали помещение в течение двадцати минут, выдвигая каждый ящик, измеряя ширину каждого остроконечного инструмента, который смогли найти. Мы обыскали друг друга и обыскали труп. Мы даже заглянули в корзину, куда Уитни бросал свои использованные полотенца после бритья клиентов, но никакого оружия, спрятанного среди этого белья, не было.

Тем временем избиратели снова прибывали, теперь, когда дождь прекратился. Нам пришлось заставить их ждать снаружи, по крайней мере, до тех пор, пока тело не уберут, но новость о смерти кандидата вскоре распространилась по городу. Раздался звонок от мэра, еще один — от окружного избирательного комиссара, и какое-то время телефонный звонок звучал как нестройный гимн на заднем плане.

— Он, должно быть, покончил с собой, — объявил в какой-то момент шериф Ленс. — Рядом с ним никого не было.

— Если бы он это сделал, ему пришлось бы уколоть себя этим карандашом, — сказал я. — Это самая острая вещь, которая была у него при себе. Кроме того, вряд ли он покончил бы с собой в тот день, когда его могли избрать шерифом. Он вошел в эту кабинку не как человек в состоянии депрессии.

— Хорошо, — согласился шериф, — но тогда как кто-то смог подобраться достаточно близко, чтобы ударить его ножом? Мы все были здесь — Уилл Уитни со своим клиентом, миссис Моргано и Ида за их столиком, ты, я и Эйприл перед стендом, а еще фотограф ждал, чтобы его сфотографировать. Никто из нас и близко не подходил к кабинке.

— Ножи еще можно бросать, — указал я, — хотя мне непонятно, как брошенный нож мог остаться невидимым для всех нас.

— Может быть, его пырнули ножом еще до того, как он вошел в кабину для голосования, — предположил Уилл Уитни, вытирая засохшее мыло с одной из своих бритв. — Знал парня в Шинн-Корнерс, которого однажды пырнули ножом в драке, и он сначала даже не понял этого.

Но я не мог согласиться с этим. — Отис простоял в этой кабинке почти пять минут’ отмечая свой бюллетень. Он не смог бы прожить так долго с раной в сердце — и, кроме того, крови было бы намного больше. Нет, его ударили ножом либо непосредственно перед тем, либо сразу после того, как он покинул ту кабинку. Он прожил не больше минуты.

— Тем не менее, мы все смотрели прямо на кабинку! — спорил шериф Ленс. — Сирс даже собирался здесь сфотографировать.

Я вдруг кое-что вспомнил.

— Ты ведь сделал снимок, не так ли? Как раз в тот момент, когда он начал падать!

Молодой фотограф кивнул.

— Конечно, у меня есть один. Это было до того, как я понял, что его ударили ножом.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы проявить его? — спросил я.

— Ну, я мог бы получить отпечаток через час или около того.