Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Загадка кабинки для голосования
Шрифт:

Хотя дождь прекратился, небо в тот вторник днем было еще далеко от прояснения. Огромные серые тучи нависли над горизонтом, бросая на нас свои грозовые тучи с запада. Я знал, что скоро снова пойдет дождь.

В офисе «Нортмонтской пчелы» было больше народу, чем я когда-либо видел. Мужчины разговаривали по телефонам, распространяя подробности убийства в крупные городские ежедневные газеты Бостона и Нью-Йорка. Издатель, Эд Эндрюс, просматривал заголовок для вечернего выпуска. Обычно «Пчела» выходила только три раза в неделю, в понедельник, среду и пятницу, но убийство кандидата в

шерифы в городской кабине для голосования получило статус специального выпуска.

— Привет, док, — сказал Эндрюс. — Вы были на месте преступления, не так ли? Собираетесь найти решение на этот раз?

— Посмотрим.

— Мэнни говорит, что у него есть фотография.

— Я надеюсь, что он это сделал. Она уже готова?

— Они сейчас печатают ее.

Я вспомнил Хая Крокера и свою теорию о ком-то из прошлого.

— Расскажи мне об Отисе, Эд. Каким было его прошлое?

Издатель пожал плечами. — Приехал сюда из Северной Каролины около года назад. Он был там начальником полиции, в городе немного побольше нашего. Его жена умерла, и он хотел начать все сначала, хотел избавиться от своих старых воспоминаний.

Я хмыкнул. Отис не казался слишком старым.

— Как она умерла?

— Кто?

— Миссис Отис. Профессиональное любопытство. Если она была его ровесницей, то не очень старой.

— Вы правы, — согласился он, сверяясь с напечатанным некрологом. — Ей было тридцать восемь. Убита при ограблении дома два года назад. Они поймали парня — проходившего мимо бродягу — и повесили его. Он вломился в дом в поисках еды и ударил ее ножом.

— Бродяга признался?

— Откуда, черт возьми, мне знать, признался ли он? Я просто читаю вам, что здесь написано, док.

Я видел, как Мэнни Сирс шел через комнату с парой мокрых отпечатков, осторожно держа их за края.

— Вот фотографии.

Я взглянул на снимок, сделанный им по просьбе шерифа Ленса, на котором было изображено распростертое тело Отиса, затем обратил свое внимание на снимок, сделанный, когда Отис покидал кабину для голосования. Черное пятно крови на его груди только начинало формироваться, а на его лице застыло то удивленное выражение, которое я так хорошо помнил. Колени, казалось, немного подгибались, а пальцы его левой руки были широко разведены, как будто он хватался за опору.

Это было за мгновение до смерти, сразу после того, как нож пронзил тело, — и все же нигде на снимке не было видно ножа.

Наши глаза нас не обманули. Генри Г. Отис был зарезан, когда находился один в кабине для голосования, а снаружи за ним наблюдали не менее восьми человек, причем ножом, который, казалось, растворился в воздухе.

Я вернулся в парикмахерскую Уилла Уитни и подождал, пока в голосовании наступит затишье. Затем я спросил у Иды Фрай и миссис Морган, могу ли я еще раз осмотреть кабину для голосования.

— Не знаю, что вы ожидаете там найти, - сказала Ида Фрай, раздвигая передо мной занавеску. — Мы даже вытерли кровь, чтобы это никого не расстраивало.

Я наклонился, чтобы осмотреть деревянную полку, на которой помечали бюллетени. Она была примерно на высоте моего живота, и я мог представить, как из него выскакивает лезвие ножа,

чтобы нанести удар Генри Оатису, а затем какое-то механическое устройство втягивает его обратно в потайную щель.

Это была хорошая идея, но неправильная. Полка была из цельного дерева.

Я выходил из парикмахерской через заднюю дверь, когда услышал рычание собак и женский крик. Я не был уверен, но это звучало как крик Эйприл.

Я пробежал через изрытую колеями парковку, перепрыгивая через лужи грязной воды, и выскочил из переулка. Эйприл лежала на земле примерно в середине квартала, пытаясь отбиться от двух уродливых немецких овчарок.

Я сорвал с себя плащ и на бегу обернул его вокруг левой руки, затем пробрался в самую гущу, используя эту руку, чтобы отразить выпады собак. Эйприл почти отказалась от борьбы, отползая в сторону, чтобы защититься от щелкающих челюстей. Я вытащил ее на свободное место, отбиваясь от собак, пока внезапно резкий свист не отозвал их прочь.

Эйприл подняла от земли свое залитое слезами лицо, и я увидел следы жестокого нападения собак.

— Я должен отвезти тебя в больницу.

— Это был грузовик Крокера, доктор Сэм! Я пыталась посмотреть, что внутри, и собаки вырвались на свободу.

— Я позабочусь о Крокере позже, — сказал я ей. Я видел, как он стоял на другой стороне улицы и надевая поводок на собак.

Я помог ей подняться на ноги и промыл следы зубов, обработав их антисептиком, пока не смог отвезти ее в больницу. Моя первая мысль была об Эйприл, но потом я захотел вернуться и взглянуть на грузовик Хая Крокера.

К тому времени, как я вернулся из больницы, снова начался дождь — мелкая раздражающая морось, которая, казалось, пронизывала до костей. Эйприл с комфортом отдыхала в больнице, где ее решили оставить на ночь на случай, если у нее будет какая-нибудь плохая реакция на лечение. Я был уверен, что собаки не были бешеными, и мне очень не хотелось подвергать ее долгой и трудной серии прививок пастеровской сывороткой, если в этом не было необходимости. Но я действительно хотел еще раз взглянуть на этих собак, желательно, когда они стояли неподвижно.

Крокер не предпринял никаких попыток уехать из города после того, как его собаки напали на Эйприл, и я нашел его у закусочной «Дикси» за чашкой кофе. В кофе в «Дикси» часто добавляли немного хорошего канадского виски, но я не мог такого сказать о его чашке.

— Здравствуйте, доктор Хоторн, — поприветствовал он меня. — Прошу прощения за вашу медсестру. Как она?

— Жива, но не благодаря этим твоим собакам.

— Они обучены охранять мою собственность. Я отозвал их, как только увидел, что происходит.

— Я лучше взгляну на них. Они могут быть бешеными.

— Мои собаки? — Он смеялся надо мной. — Самые здоровые животные в округе. Но давай, смотри сколько хочешь.

Он допил свой кофе и вышел на улицу, ведя меня за угол к стоянке, где был припаркован грузовик. Собаки уже были внутри, рычали и огрызались, когда я подошел ближе.

— Что в грузовике такого ценного? — спросил я.

— Ничего.

Но он не сделал ни малейшей попытки отпереть дверь.

Я терял с ним терпение.

Поделиться с друзьями: