Загадочные фантомы

– Я в состоянии вскипятить воду.

Астрид посмотрела на бледно-зеленую эмалированную плиту. Где же чайник? Где обычно держат такую утварь? Она услышала шум и заметила, как Бо подвинул чайник по маленькому кухонному столику к ней.

– Спасибо, – поблагодарила Астрид, не глядя на него, и налила воды. Теперь очередь за плитой. Она сотни раз видела, как это делается. Вряд ли будет трудно. Спички лежали в керамической коробке на том же столике. Астрид зажгла спичку и смотрела на чугунную конфорку. Ладно. Лена не учила ее зажигать такую плиту. Запальник должен быть…

Бо наклонился и задул спичку.

– Отодвинься.

– Я могу…

Он повернул ручку, и конфорка волшебным образом засветилась оранжевым.

– Старую плиту пришлось заменить, Уинтер решил приобрести электрическую модель, – пояснил Бо, ставя чайник на огонь. – Кстати, Лене она не нравится. Чашки в буфетной вместе с остальным фарфором.

– Я знаю, – сказала Астрид, пытаясь показать, что оскорблена, а не смущена. Но когда застыла в широком коридоре между кухней и столовой, глядя слишком долго на ящики и шкафчики, Бо пришел на помощь, заслонив свет кухни.

– Средний шкафчик.

Точно. Астрид развернулась и открыла нужный. Миски. Соусник…

Обдавая теплом ее спину, Бо потянулся к верхней полке.

– Вот, – проговорил он тихо прямо ей на ухо, и на мгновение Астрид совсем забыла, что злится на него.

Присущий Бо запах окружил ее. Через платье она почувствовала пиджак, и по коже побежала тысяча мурашек. Такая сильная реакция застала врасплох, и Астрид чуть не прислонилась…

Если бы она просто…

Если бы он только…

Звон фарфора о мраморную столешницу вырвал ее из транса. Бо поставил чашку и собрался достать блюдце. Астрид развернулась к нему лицом.

Бо вздрогнул и чуть отшатнулся. Настолько, чтобы держать некую дистанцию. Он застыл, затем опустил руку, не сводя взгляда с Астрид.

– Зачем ты сегодня пришел в «Гри-гри»? – тихо спросила она.

– Чтобы выпить стаканчик с подругой.

– Сильвия Фонг слишком красива, чтобы быть просто подругой.

– А Лерой Гарви слишком обходителен для партнера по танцам. Где те друзья, с которыми ты собиралась встретиться?

– Ты за мной шпионил? Следил? Опять как с Люком…

– Люк, – выплюнул он имя, будто тухлое мясо. – Скажи мне правду, Астрид. Что случилось в гостинице? Он к тебе прикасался?

Она открыла рот, чувствуя волну ярости. И не сумев сдержаться, отвесила ему пощечину.

Бо отшатнулся, а его красивые черты заострились.

«Ой, такого он не ожидал».

Как и сама Астрид. Рука болела. Астрид тут же пожалела о своем порыве и чуть не заплакала. Боже, только не сейчас!

«Ты не заплачешь, Астрид Кристиана Магнуссон. Не заплачешь».

И процедила сквозь зубы:

– Я тебе не младшая сестренка, не mui-mui. Пойми ты это несколько месяцев назад…

Она запнулась, не зная, как именно продолжить. Что было бы? Она встретилась бы в гостинице с Бо, а не с Люком?

– Несколько месяцев назад? – повторил разгневанный Бо. – Астрид, я это понял несколько лет назад. Задолго до тебя. И не говори, что я понятия не имею о твоих переживаниях, потому что я помню день, время и место. Запах секвой, заходящее солнце, превратившее твои волосы в платину, как ты смотрела на меня.

Он опустил голову так, что они оказались нос к носу, и прошептал:

– Я помню все.

Они никогда об этом не говорили, но Астрид знала, какой день он имел ввиду. Глаза защипало от непролитых слез, но она сдержалась и даже не пошевелилась. Просто окунулась в темные омуты его пронзительных глаз и тоже предалась воспоминаниям.

Астрид тогда было шестнадцать, Бо – восемнадцать. Она и до того дня проявляла к нему неравнодушие. Иногда витала в облаках, но испытывала сладкое и легкое чувство, приправленное невинностью и связанное с их долгой дружбой. С того дня все изменилось.

Прошел год со смерти Магнуссонов-старших. Астрид отправилась на могилы и не ожидала, что горе так на нее подействует. Бо терпеливо разговаривал с ней, пока она плакала, а чтобы подбодрить, предложил взять ее с собой на дело. Бо следил за человеком, который в больших количествах производил виски неподалеку от доков Марин-каунти, принадлежавших Магнуссонам. Между их территорией и винокуренным заводом находились леса секвой. Уинтер переживал, что один из водителей его грузовиков продает список клиентов конкуренту.

Обычно Астрид о подобном ничего не говорили. При жизни родителей в доме упоминание о «бутлегерстве» было под запретом. После их смерти, Уинтер рассказал сестре достаточно ради ее безопасности, а Бо поведал кое-что еще, вызвав любопытство. Но в тот день друг впервые дал ей посмотреть на тайную операцию.

Это было большое спонтанное приключение. Астрид надела штаны и удобную обувь, и они отправились в поход по величественному старому лесу, вдыхая чистый аромат. Стоял теплый солнечный день, они нашли место на холме, откуда можно было проследить за винокурней и ее владельцем. Ели бутерброды с сыром и пили «Кока-колу». Бо и Астрид сидели прижавшись друг другу и болтали о своих семьях. Солнце опускалось в Тихий океан. В сумерках Астрид посмотрела на красивое лицо Бо и почувствовала что-то особенное.

Будто до той минуты ее сердце находилось не на месте. А потом органы, мышцы, кости и сухожилия подвинулись, оставляя нужное пространство.

И с тех пор Астрид уже не была прежней.

– Неважно, теперь я взрослая. У меня есть колледж и Лос-Анджелес, независимо от того, нравится тебе это или нет.

– Ты могла бы пойти в здешний колледж.

Она покачала головой.

– Мне надо было понять, сумею ли я жить без присмотра, когда все за мной следят и обращаются как с фарфоровой куклой. Будь жива мама, она бы посоветовала отстаивать свою независимость. Она всегда твердила, что надо «быть смелой».

– Ты – самая смелая девушка, которую я знаю, – сказал Бо.

– Почему же я себя такой не чувствую? – Ее голос сорвался, и Астрид с трудом сглотнула, чтобы выпалить остальное: – Я все испортила в колледже, Бо. Все! Ты даже половины не знаешь. И я… Боже! Я собиралась забыть тебя. Все друзья твердили, что я найду кого-то еще, что в колледже мои чувства изменятся.

После длительного молчания, он спросил:

– И как?

Она не смогла ничего сказать: ответ застрял в горле.

– Я себя тоже уверял, что мы отдалимся друг от друга. Хотел в это верить, потому что не мог надеяться и желать. Чувства меня убивают, Астрид. Я сам не свой с тех пор, как ты уехала, а теперь вернулась…