Заговор генералов

Керенский все еще остолбенело глядел на бывшего обер-прокурора. Подумал было: не свихнулся ли он?.. Но тут же мозг начал лихорадочно выбрасывать, выстраивать, замыкать в единую цепь час назад еще разрозненные звенья: продвижение конных дивизий, заседание ЦК партии кадетов; "Союз офицеров"; визит казачьих атаманов, поведение самого Корнилова - начиная от первого ультиматума и кончая выступлением на Государственном совещании в Москве... И эта странная вчерашняя телеграмма - в его адрес для передачи Львову. От Добринского и с вызовом Родзянки. С вызовом куда, в Ставку?.. Без Родзянки и Милюкова, это он уже точно знал, не могло обойтись ни одного сколь-нибудь важного государственного дела!..

Он не заметил, что выскочил из-за стола и мечется, натыкаясь на кресла, по огромному царскому кабинету.

Замер перед бледным, взмокшим, перепуганным Львовым:

– А что, Корнилов вызывает в Могилев и Родзянко?

– Да, да! И его, и других выдающихся лидеров и деятелей!.. Я сам... он запнулся, - сам видел, как он писал вызовы!

"А что же Савинков?
– метнулась было спасительная мысль.
– Он же только-только из Ставки... Он же доложил: Корнилов на все согласился! Или он с ними заодно?.."

– Вы когда приехали?

– Сию минуту! Прямо с поезда - к вам!

"Неужели все перевернулось за одни сутки?.. Или Корнилов обманул управляющего?.. Или Савинков с ними в сговоре?.."

Он все еще колебался.

– Вы сами понимаете, Владимир Николаевич, если я сейчас появлюсь в Малахитовом зале и сделаю такое заявление министрам, мне никто не поверит: меня поднимут на смех. Я отлично вас знаю, совершенно вам доверяю. Но не могу же я сказать такое голословно.

– Я передал все точно, - отозвался Львов, - Я ручаюсь за сказанное.

– В таком случае изложите требования главковерха на бумаге.

– С удовольствием! Вы же знаете: я никогда неправды не говорю!

Керенский пододвинул ему лист, перо и чернильницу. Проследил, как посетитель начал выводить:

"1) Генерал Корнилов предлагает объявить Петроград на военном положении.

2) Передать всю власть, военную и гражданскую, в руки верховного главнокомандующего.

3) Отставка всех министров, не исключая и министра-председателя, и передача временно управления министерствами товарищам министров впредь до образования кабинета Верховным Главнокомандующим".

Последние два слова он вывел с прописных литер.

– Подпишите. Проставьте дату.

– Пожалуйста: "В. Львов. Петроград. Августа 26 дня 1917 г."

Керенский больше не сомневался: да, так оно и есть!.. Но решение - как поступить?
– еще не приходило. Подчиниться? Выступить против?..

– Хорошо... Хорошо...
– пробормотал он.

– Вот и замечательно!
– с облегчением проговорил Львов-2.
– Куда вам против них всех!.. Теперь все разрешится миром. Господь вразумил вас... По-божески... Они там тоже хотят миром, чтобы власть перешла от одного правительства к другому законно...
– Запнулся: - Ну а вы что же, поедете в Ставку?

Керенский интуитивно уловил нечто, насторожился:

– Не знаю... Смогу ли я быть министром у Корнилова?.. Ехать или не ехать, вы как думаете?

– Не ездите!
– не выдержал, вскочил и взмолился Львов.
– Христом богом заклинаю: не ездите! Для вас там ловушка уготована - арестовать вас там и убить хотят!

Керенский почувствовал холодную сосущую пустоту под ложечкой. Еще никогда смертельная опасность не представала перед ним так явно: "Как только увидел эти бурые глаза вепря... Так нет же!.."

– А как быть?

– Уезжайте куда-нибудь подальше, только подальше! И уповайте на милость всевышнего, он милосерден!

Бывший обер-прокурор святейшего синода даже осенил Керенского крестным знамением. Но в душе министра-председателя еще теплилась надежда:

– А что будет, Владимир Николаевич, если вы ошиблись или над вами пошутили?.. Ведь это очень серьезно. То, что вы написали.
– Он повертел перед лицом Львова листком, им написанным.

– Ни ошибки, ни шутки здесь нет, - с настойчивостью ответил Владимир Николаевич.
– В Ставке вас ненавидят... Уезжайте немедля. Бог велик милостию.

"Бог-бог, да и сам не будь плох!.." Министры, зная легковесность Львова, не поверят его записке. Да и сама записка... У Керенского уже вызревал план действий.

Прежде всего надо "закрепить" соучастника, то есть заставить повторить все им сказанное при третьем лице, свидетеле. А перед тем стоит связаться по аппарату Юза со Ставкой и получить подтверждение из первых рук. А ну-ка!..

– Владимир Николаевич, а что, если я переговорю с с Корниловым?

– Замечательно! Вы убедитесь, что я не погрешил против истины!

– В таком разе через час приезжайте в военное министерство на Захарьинскую. Там есть аппарат. Будем вести разговор вместе.

Выпроводив посетителя, Керенский вызвал адъютанта:

– Распорядитесь, чтобы мне приготовили на восемь часов связь по Юзу с главковерхом, а к девяти пригласите в мой кабинет помощника начальника управления милиции Балавинского и помощника командующего округом Козьмина.
– Оглядел комнату.
– Пусть они оба, в момент моего возвращения, станут вон там, за портьерами.

– 3-за портьерами?
– адъютант от изумления не мог закрыть рта.

– Вы плохо слышите? Исполняйте. Прикажите подать мой автомобиль.

По дороге на Захарьинскую министр-председатель еще надеялся, что Корнилов с недоумением спросит: "Какой-такой Львов? Что подтвердить?"

Телеграфист снял с аппарата ленту:

– Верховный главнокомандующий на проводе. Львова не было. Да оно и к лучшему. Керенский сыграет за двоих.

– Здравствуйте, генерал, - начал он диктовать.
– У аппарата Владимир Николаевич Львов и министр-председатель. Просим подтвердить, что Керенский может действовать согласно сведения, переданным Владимиром Николаевичем.

Аппарат застучал. Не в силах побороть волнения, Керенский склонился к ленте через плечо телеграфиста.

"Здравствуйте, Александр Федорович. Здравствуйте, Владимир Николаевич. Вновь подтверждая тот очерк положения, в котором мне представляется страна и армия, я вновь заявляю, что события последних дней и вновь намечающиеся повелительно требуют вполне определенного решения в самый короткий срок".

Керенский изобразил из себя Львова, даже начал говорить, подражая его елейному голосу: