Заговор патриотов

И как бы в подтверждение нешуточности угрозы опорные полозья вертолета замаячили перед самым лобовым стеклом.

Томас остановился. Его перегрузили в вертушку, а за руль его "жигуленка" сел один из давешних охранников. Через полтора часа на той же конспиративной квартире Томас предстал перед Янсеном.

– Позвольте поинтересоваться, куда вы направлялись?
– сухо спросил он.

Томас неопределенно пожал плечами:

– Да так, прокатиться, туда-сюда.

– Вы направлялись в Санкт-Петербург!
– тоном обвинителя заявил Янсен. Зачем?

– Ну, на денек-другой. В Эрмитаже открылась выставка супрематистов. Сам-то я не поклонник этого направления, но все-таки интересно, - попытался отболтаться Томас.

– А что? Я не знал, что нельзя.

– Не врите! Вы хотели сбежать!

– Ну, хотел, хотел!
– признал Томас.
– Вам хорошо, а мою студию пасут люди Краба.

– Вашу студию никто не пасет. Я вам сказал: забудьте о Крабе.

– Я-то забуду. Уже забыл. А вот он обо мне вряд ли забудет.

– Вот расписка, которую вы дали Анвельту.
– Янсен продемонстрировал Томасу расписку и разорвал ее на мелкие клочки.
– Теперь вы удовлетворены?

– Я? Да. А Краб? Ему не нужны никакие расписки. Конечно, если вы не вернули ему его тридцать штук. Или это были вообще не его бабки?

Но Янсен не попался в расставленную Томасом ловушку.

– Приходится с сожалением констатировать, что вы просто трус, - заключил он.
– Позор! Томас Ребане, вы позорите имя своего великого деда! Очень жаль, но я вынужден ограничить вашу свободу передвижений.

– Посадите?
– уточнил Томас.
– Ну, сажайте.

– Вы будете находиться под домашним арестом.

– Да? Ну ладно. А долго?

– Столько, сколько понадобится. Пока вы не сделаете то, что от вас требуется.

– А что от меня требуется?
– живо поинтересовался Томас.
– Может, я быстренько это сделаю и это самое... и пойду?

– Хватит болтать!
– прикрикнул Янсен.

Томас тяжело вздохнул и согласился:

– Что ж, хватит так хватит. А на что я буду жить под домашним арестом? Учтите, бабок у меня нет.

– Вы будете получать приличную зарплату. В качестве консультанта фильма.

Томасу показалось, что он ослышался.

– Фильма? Какого фильма?

– Рабочее название - "Битва на Векше", - объяснил Янсен.
– Хотя правильней было бы - "Подвиг на Векше". Это будет художественный фильм о великой победе эстонских патриотов в годы Второй мировой войны. О неизвестной победе.

– Над немцами? Чего же тут неизвестного?

– Нет, не над немцами. Над советскими оккупантами. Это будет фильм о нашей победе.

– Мы победили?
– искренне удивился Томас.
– Это для меня новость. А мне почему-то казалось...

– Многим так кажется, - перебил Янсен.
– Потому что эстонцы не знают своей истории. Фильмом "Битва на Векше" мы восполним этот позорный пробел.

– Ладно, уговорили, - сказал Томас.
– Давайте восполним.

А про себя подумал: "Все равно я от вас свалю".

Но он уже понимал, что это будет непросто.

Да что же этим падлам от него нужно?

Что за игрища затеяли национал-патриоты?

Почему в них втравливают его, обыкновенного человека, который хочет только одного - спокойно жить, не думая ни о чем?

Он и представить себе не мог, какую роль в новейшей истории независимой Эстонии уготовила ему эта древнегреческая паскуда муза Клио и сколько еще людей будет втянуто вместе с ним в водоворот событий.

II

Артисту наконец повезло: ему предложили роль в кино.

Фильм снимала эстонская киностудия, он был о Великой Отечественной войне, и рабочее название у него было "Битва на Векше". Артисту предстояло сыграть полкового разведчика, который проникает в расположение противника, чтобы выяснить схему оборонительных сооружений, но в результате попадает в плен, его допрашивают и все такое. Более подробно о фильме и о своей роли Артист ничего рассказать не мог, так как сценарий был на эстонском языке. Русский перевод еще не был готов, а начинать съемки нужно было срочно, чтобы не упустить уходящую натуру - прибалтийский февраль с его туманами и мокрым снегом.

Потому что именно в конце февраля 1944 года происходила эта самая битва на Векше, про которую я, честно сказать, ничего не знал, хотя в училище историю Великой Отечественной войны изучал с интересом. Этот курс нам читал генерал-полковник Василий Васильевич Новиков. Ему пришлось послужить в штабах едва ли не всех фронтов от первого до последнего дня войны, и его личные впечатления очень оживляли официальную военную историографию, хотя и вызывали недовольство инспекторов из ГлавПУРа, так как его оценки не всегда совпадали с общепринятыми, а иногда и вовсе им противоречили. На очередной идеологической проработке он искренне каялся, обещал строго придерживаться утвержденной программы, но тут же о своих обещаниях забывал, заводился и часто выдавал такие подробности о наших прославленных военачальниках, увековеченных в граните и бронзе, что они становились для нас, курсантов, вполне живыми людьми и далеко не всегда вызывающими восхищение.

И уж если я, закончивший Высшее командное училище ВДВ с красным дипломом, ничего не знал об этой битве на Векше, то Артист и подавно. В ГИТИСе военную историю не изучали, а потом, когда он оказался в Чечне, было и вовсе не до истории. Там мы историю не изучали, там мы ее творили, не очень-то понимая, что и зачем творим. Но это Артиста не смущало: неважно, что это была за битва, важно, что его нашли в актерской картотеке "Мосфильма", выбрали, провели кинопробы и утвердили на роль. После всех своих неудач на театральных подмостках и сомнительных успехов в рекламных роликах про "Стиморол" эту роль второго плана в эстонском фильме он воспринял, как неожиданный подарок судьбы, как шанс. Особенно его веселило и даже казалось счастливым предзнаменованием то, что выбрали его по типажу "простецкий русский парень из крестьянской семьи".

Переполненный радостными предчувствиями, он и появился у меня в Затопино на своей красной "мазератти", заляпанной дорожной грязью по самую крышу: поделиться хорошей новостью, потрепаться - не по делу, а от переизбытка чувств, а если удастся - вытащить меня из столярки, из всех моих муторных дел на съемки. Таллин, Домский собор, орган. Европа! И всего-то дней на пять-шесть. Должны же быть у человека маленькие и вполне невинные развлечения!

Артист и Муху уже уболтал, заразил своим настроением, а вот Боцмана и Дока не удалось. Боцман вообще был человек обстоятельный и не мог оставить без хозяйского глаза детективно-охранное агентство "МХ плюс", совладельцем которого он был на пару с Мухой: а вдруг как раз в эти дни и объявится какой-нибудь серьезный клиент? А Доку было и вовсе не до развлечений: после августовского кризиса дела в его реабилитационном центре для бывших "афганцев" и "чеченцев" шли плохо, спонсоры жались, и их нетрудно было понять.

Я искренне порадовался за Артиста, но никакого настроения ехать с ним в Эстонию у меня не было. Месяц назад я отвез Ольгу и Настену к родителям Ольги в Орел. Ольга была уже на четвертом месяце, беременность проходила не то чтобы тяжело, но как-то не очень гладко, и мы решили, что под присмотром матери ей будет лучше. Дом опустел, стал ненужно большим. Тусклый февраль словно бы обесцветил все краски жизни, вгонял в сонливость, и даже выбраться утром на обычную пробежку по берегу Чесны стоило немалых усилий. И если бы не требовательный скулеж моих собак, двух молодых московских сторожевых, рвущихся со двора на вольную волю, я бы, наверное, так и валялся в постели.