Загробный
Шрифт:
– - Давайте их в озеро бросим, - сказал третий, - там, говорят, сом живет огромный, а сомы человечину едят.
– - Не едят, а сосут, - поправил его с рыжей челкой.
Они так стояли и разговаривали, будто были совсем одни и будто не обо мне с Леной говорили. И это было очень неприятно. У мне внутри все сжалось и я испугался, что описаюсь.
И этот испуг все изменил. Оказалось, что страшней мальчишек, страшней загадочного сома, который сосет человечину, описаться на глазах у Лизочки Застенской.
И я хотел что-то сказать, даже подраться, хотя как бы я дрался с тремя здоровенными мальчишками, и, вдруг, засмеялся.
Я
Смех вышиб слезы, сквозь повлажневшие глаза я, как сквозь запотевшее стекло, увидел, что рыжий отступил, и тогда я повернулся к остальным мальчишкам, смеясь все громче, до рвоты...
Очнулся я потому что Лиза вылила мне на голову воду из котлована. Вода была вонючая, пахла тиной и еще чем-то противным. Оказалось, что я сижу прямо на траве и по-прежнему сжимаю в руке булыжник. А мальчишек нет. Убежали.
– - Ты их напугал, - сказала Лиза.
– Ты так страшно смеялся, будто Кащей Бессмертный.
Я скосил глаза на штанишки. Нет, все нормально, они были сухие.
– - Какой еще Кащей?
– спросил я.
– - Ну тот, из кино, помнишь, про Василису Прекрасную.
– - А-а-а, - сказал я.
И подумал, что все-таки маленькие люди устроены странно.
И мы пошли домой, совсем забыв про стрекоз. И уже у самого дома, когда Лизочка помахала рукой и пошла себе, я окликнул ее:
– - Слушай, а он что, хороший что ли?
– - Кто?
– - Да Кащей этот, из кино.
– - Нет, что ты. Он противный и страшный. Это я так сказала, для сравнения. Ты не такой. Ты смелый.
19
Когда дочка была маленькая, она как-то рассказала мне про большое дерево, в котором живут маленькие человечки...
Пришел я домой, а там один брат Миша. Сидит, ждет телефонного звонка от кого-то. Скучает.
Миша уже почти превратился во взрослого, а взрослые или заняты делом и им нельзя мешать, или чего-то ждут, тогда им скучно.
От скуки Миша спросил меня:
– - Где был? Что видел?
Миша с тех пор, как стал превращаться во взрослого, мало внимания обращал на меня, поэтому я обрадовался и охотно сообщил: где был и что видел.
– - А был я, - протянул я, мучительно раздумывая что бы рассказать поинтересней, - был я в хорошем месте. Там растет много деревьев, а одно дерево очень большое. И видел я, что у этого большого дерева в стволе большое пребольшое дупло. И в дупле, если туда заглянуть, целая комната с зелеными шторами из листьев. И живут там маленькие человечки в курточках и колпачках из желтого шелка.
– - Гномы, что ли?
– спросил брат.
– - Гному живут под землей, - возмутился я такому невежеству.
– Они занимаются ме-тал-лур-ги-ей (я с трудом произнес научное слово). В смысле, добывают разные полезные металлы и делают из них волшебные вещи. А те человечки, что в дереве, вовсе и не гномы.
– - Кто же они такие?
– спросил брат.
Я этих человечков только что придумал, но название им придумать не успел. Но времени думать уже не было, брат смотрел вопросительно, поэтому я сказал уверенно:
– - Древесный народ.
– - Может, друиды?
– спросил брат.
Я беззвучно
покатал новое слово на языке. Слово было красивое, имеющее отношение и к деревьям, и к людям.– - Это одно и тоже, - сказал он.
– Древесные люди или друиды.
– - Здорово, - сказал Миша.
– Когда только ты все это успеваешь увидеть. Я вот столько прожил, а ни гномов, ни друидов не видел.
– - Это потому, - убежденно сказал я, - что ты очень торопился стать взрослым. А таким, кто болен взрослятиной, маленькие человечки не показываются.
– - Болен взрослятиной...
– задумчиво сказал Миша.
– Ну ты и скажешь.
И посмотрел на меня с неожиданным интересом.
Но тут зазвонил телефон и ему стало не до малышни.
А я пошел на балкон. Я хотел посмотреть на гигантский тополь, что рос аж до третьего этажа, не появилось ли на нем дупло - древесный дом друидов.
20
Последний раз я охотился в 14 лет. Отец взял меня на загон коз, была такая забава в Сибири в пятидесятых. Меня поставили загонщиком, я шел, гремел в кастрюлю и орал, а ружье - старенькая одностволка - бесполезно качалось на плече. Потом кричать надоело, да и как-то кощунственно было горланить в совершенно первородном лесу. Пошел тихо. Вспугнул глухаря. Взлет глухаря подобен взлету баллистической ракеты! Так он меня ошарашил, что я про ружье забыл. Тогда я пошел дальше, держа ружье на изготовку. И увидел косулю. Она грациозно и совершенно бесшумно вышла из-за сосны и остановилась, поводя огромными, пушистыми ушами. Ветер дул в мою сторону, а я застыл, так что она меня не заметила. Постояла и скользнула дальше, в лес.
Я не сразу пошел, я некоторое время "переваривал" ощущения. Потом посмотрел на нелепое ружье, переломил его, вынул патрон с картечью, закинул эту грубую железяку за спину и пошел дальше, гремя в кастрюлю.
Больше я никогда приглашения на охоту не принимал.
– - Сегодня мы будем охотиться, - сказал первый мальчик.
– - На кого?
– спросил я.
Мальчик подумал:
– - На глухарей, - сказал он убежденно, - это такие огромные черные птицы, они глухие и не слышат, как к ним приближаются охотники.
– - Вовсе не так, - сказал второй мальчик, - они поют и поэтому не слышат. А когда не поют, то все слышат. Я вот тоже ничего не слышу, когда пою, даже того, как мне кричат: замолчи...
– - Глупости все это, - сказал Васька.
– Глухари - это простые индюки, дикие, лесные. Пошли, у меня рогатка есть.
Каждый вооружился как мог. У первого мальчика был черный пистолет с пистонами, у меня - отличное двуствольное ружье без пистонов, у второго мальчика - сабля, ей можно было разделывать добычу и прорубать дорогу в кустах, а Васька без рогатки вообще никогда не ходил.
Долго шли по дремучему лесу, обошли опасную сторожку лесника (дворника дяди Леши), прошли мимо водопада (поливального шланга), вышли на поляну, где были дикие птицы.
Голуби клевали крошки под балконами и не подозревали, что они - глухари.
– - Стреляем по команде, - сказал первый мальчик, - раз, два, пли!
– и выстрелил из пистолета.
Я нажал на спуск и сказал:
– - Ба-бах, из обеих стволов, дуплет называется.
Третий мальчик сделал зверское лицо и взмахнул саблей.