Загробный

– - Ух ты!
– сказал я.

– - Бери, бери, - сказала бабушка.
– Этой машинкой играл мой младшенький, шестьдесят лет тому назад. Теперь ты играй, не сломай только.

И она наклонилась и поцеловала меня, обдав сложным запахом ванили, корицы и прочих вкусных вещей. И я тоже поцеловал ее в сморщенную щеку и сказал:

– - Бабушка, я тебя люблю.

– - Я тебя тоже люблю, неслух, - сказала бабушка и заторопилась на кухню, не упустить пирог в духовке.

Этот день пролетел с бешеной скоростью. Просто непонятно, почему хорошие дни так быстро кончаются. Были гости, были подарки, была Валя Семенченко...

А потом наступил вечер, мама с бабушкой возились на кухне, мыли посуду, папа работал у себя в кабинете, братья что-то делали в своей комнате, а я пошел спаить.

Я лег с приятным чувством хорошо порадовшего человека, поудобней подоткнул одеяло, привычно протянул руку к ковру. Но ковровый человечек не появился.

– - Ну, что же ты?
– сказал я.
– Выходи, я тебе столько всего расскажу.

Ковровый человечек не вышел.

– - Ты что, обиделся, что я вчера тебя не позвал?
– спросил я.
– Так я вчера торопился спать, чтоб быстрей сегодня наступило. Выходи.

Ковровый человечек не вышел.

Я подождал немного. Я был растерян. Потом уткнулся лицом в подушку и заплакал. Я думал, что ковровый человечек обиделся за то, что я веселился и про него не вспоминал.

Я еще не знал, что когда становишься старше - это не всегда одни радости и праздники.

10

Нынче редко встретишь художественную книгу, в которой не было бы эротики. Даже кулинарные рецепты увязываются с сексом. Понятно, что издатели думают о коммерции, поэтому стараются использовать сильнодействующие средства: насилие, секс, мистику...
– то, что для простейших является жизненно важным.

Я уже не в первый раз упоминаю термин "простейшие". Пора объяснить, какой смысл я в него вкладываю. На мой взгляд, все живое на земле делится на два вида: на тех, кем управляет спинной мозг (инстинкты) и на тех, кем управляет разум. Вторых, естественно, горстка.

Но и у них животные инстинкты то и дело перехватывают управление. Набоков, например, писал свою "Лолиту" при командовании спинного мозга.

Бог и Дьявол - это всего лишь аллегория для обозначения Разума и Животных Инстинктов.

Это было еще зимой, когда до ДНЯ РОЖДЕНИЯ было, как до луны. Мальчишки играли на горке: сперва катались, кто на чем. Кто - на санках, кто - на кусочке фанеры, а кто - на собственных ногах или попе. Те более, что устоять на ногах до конца горки было трудно. Васька, так тот запросто скатывался и до самого конца ледяной дорожки не падал. Ему что - он большой. А у меня так не получалось.

Зато на санках я лихо катался, не по девчоночьи - сидя, а лежа на пузе и руля ногами.

Потом катались паровозиком: все вставали друг за другом лицом к дорожке, держались друг за друга и так ехали. И, если падали, все равно было весело.

А девчонки не катались, так как мальчики их толкали. Они стояли возле горки или сидели на санках и шушукались. Шушукаться - это значит сплетничать, говорить про кого-то разные глупости.

– - Вовка, Вовка, а подойди сюда, - сказала одна девочка, Марина.

– - Ну чего?
– подошел я.

– - А спорим, что ты целоваться не умеешь.

– - Как это целоваться?
– удивился я. Ну, меня мама целует, бабушка... Я их тоже целую.

– - Нет, это совсем не то, - замахала рукой в пестрой варежке Марина, - это не считается. А вот по настоящему не умеешь.

– - Как это по настоящему?
– все не понимал я.

– - А иди ближе, тогда скажу.

Я наклонился к Марине и она сказала в ухо громким шепотом, так что все девчонки слышали:

– - С девочками. Вот, что значит по настоящему!

И все девчонки начали смеяться, прикрывая губы варежками.

Я посмотрел на них и сказал:

– - А ну вас, дуры набитые!

И пошел на горку, где как раз выстраивался очередной паровозик.

Дома я спросил у старшего брата:

– - Миша, а со скольки лет можно целоваться с девчонками?

Мишка выпучил на меня глаза и закричал:

– - Лялька, пап, мам, идите сюда, Вовка слабым полом интересуется.

– - Каким еще слабым полом, - рассердился я. Но тут вошли мама с Лялей и уставились на меня и на Мишу. А потом вошел папа и уставился на меня, Мишу, маму и Лялю.

Ну вас всех, - сказал я, махнул рукой и ушел в спальню, где начал перебирать свои вещи в комоде.

И вышел из спальни только через час, когда всех позвали к столу.

Во время ужина никто не заводил разговора о поцелуях, только все поглядывали на меня как-то хитро. А когда ужин кончился, папа вдруг положил мне руку на плечо и сказал загадочно:

– - Не переживай, все само придет. Со временем.

Я еще немного поиграл и лег спать. Перед сном немного пожаловался ковровому человечку на непонятных старших. Ковровый человечек как всегда пожимал узкими плечами и то морщил личико, то улыбался во весь рот, от уха до уха.

На другой день в школе я как-то по другому стал смотреть на девочек. Я как бы выбирал, надо с ними целоваться или не надо.

Девочки были такие же как всегда, вертлявые, писклявые и много из себя ставящие. Нет, с котом и то приятней целоваться, чем с такими вреднулями. К тому же, они же совершенно не умеют хранить секреты, сразу все всем выбалтывают.

Я подумал о котах и забыл о девочках. А на уроке рисования учительница дала задания ВСЕМ рисовать друг друга, кто кого хочет. Это было интересное задание, только не так просто выбрать, кого ты хочешь нарисовать?

Я повертел головой. Те, с кем я дружил, сидели далеко и рисовать их было трудно. А тех, кто сидел близко, я рисовать не хотел.

Ближе всех на одной со мной парте сидела Лиза Застенская. Она со мной сидела с самого начала учебного года - всех мальчиков рассадили в паре с девочками, чтоб они на уроках не баловались. Лиза Застенская была спокойная девочка, она была не жадная и всегда делилась со мной бутербродами, а я делился с ней яблоками. Мы спокойно жили вместе на одной парте.

Но мне никогда не приходило в голову рассматривать свою соседку. А теперь, решив, ее рисовать, я стал смотреть на девочку внимательно.