Захочешь жить, штаны снимешь...

– Паря, ты меня подстрахуешь, если чего-нибудь не пойму?

– Да, там понимать нечего, можешь сыграть один на один с крупье, а можешь за общим столом...

– Ага, фраера нашёл, не буду я играть с этим пижоном.

Уже минут пятнадцать наблюдаю за этой игрой, кое-что просёк.

одолжи сотку, неохота в каюту бежать.

– Ты ведь брал перед ужином сто евро, неужели уже просадил?

– Ну, просадил, хотел по пятёрочке по крупненькому сорвать и один раз удалось, сходу почти две сотни уже выигрывал!

– Ну!?

– Ах, что сказать, лопух, нет, чтобы смыться, так начал лупить по кнопке будто меня в жопу ранили и амба, слил всё до копеечки!

Я выдал Митяю запрошенную им сумму, а сам уселся не вдалеке за автомат и заложил оставшуюся у меня в кармане двадцатку.

Безусловно, любопытство разрывало, но я сдерживал себя, не хотел подлезать под руку дружбану.

Сегодня был не мой день и скоро на табло светился понурый ноль.

Не успел я ещё подняться со стула, как ко мне подбежал Митя:

– Стас ты куда собрался?

– Пойду в каюту, что-то чувствую себя неважно, хочу забуриться в кровать.

– Давай, давай, пойдём, я тебе отдам долг и прихвачу малость бабок.

– Мить, может остановишься:

– Паря, будешь бабам мозги вправлять, а не взрослому мужику.

Я эту кухню уже просёк капитально, просто нарушил заповедь, что нельзя играть на одолженные.

И крепко обнял меня за плечи, а я шутливо тыкнул его в бок

– Ага, я тоже нарушил заповедь, нельзя одалживать перед игрой.

И мы оба рассмеялись.

Митя ушёл играть, а я завалился в кровать, у меня явно поднималась температура.

Очнулся оттого, что надо мной стоял Митя и прикладывал мокрое полотенце ко лбу:

– Ну, паря, выдаёшь, прихожу в каюту, а ты бредишь, а морда такая красная, хоть прикуривай от неё.

Вот, уже третью тряпку на башке у тебя меняю.

Держи, без сорока градусов вряд ли быстро поправишься.

Утречком после завтрака посетим с тобой сауну, потом опять отваляешься несколько часиков в кровати и после завтра будешь, как огурчик.

Я с трудом проглотил больше, чем половину стакана коньяка прямо из руки друга и чуть не задохнулся, но тот всунул мне в рот привычную уже для нас закуску - кусочек нарезанного ананаса.

С помощью заморского фрукта жидкость хоть и с трудом, но пролилась во внутрь, опалив мой пищевод:

– Митька, ты решил меня угрохать, так и сгореть можно!

– Не выступай, держи ещё пятьдесят грамм и вали спать, мне тоже пора уже на боковую.

Я увидел, как он налил себе изрядную порцию и, крякнув, осушил до дна, закусив тем же ананасом.

В голове у меня поплыл туман, веки сами по себе закрывались, но любопытство взяло верх?

– Мить, а как сыграл в очко?

– Деревня, не очко, а "Блек Джек"!

Нормально, глянь, кучу бабок нагрел, больше пяти соток слупил, кроме того, что все свои ранее проигранные отбил!

Я чувствовал, что язык мой заплетается, глаза слипаются и только и смог произнести:

– Молоток!

Удивительно, Митя оказался прав, когда я утром проснулся, то чувствовал себя почти здоровым, не считая только некоторой слабости.

Завтрак в ресторане мы прозевали и обошлись столовкой на четырнадцатом этаже.

После чего, как и собирались часик погрелись в сауне.

Ничего в ней не было примечательного, кроме того, что отдали за эту баню пятьдесят евро!

Сидя на полке, Митя возмутился:

– Стас, ты не подумай, что мне бабок жалко, но они же бандиты здесь - грабят и не смеются!

– А, кто тебя насиловал, сам добровольно пришёл попотеть...

– Да, что ты мне мозги пудришь, что этот сраный полок можно сравнить с нашей парной!

У нас на буровой, если бы ты только знал, какая славная банька - берёзовым, а то и дубовым с можжевельником веничком, как постигаешься, а потом в бочку с холодной водичкой, а потом кваску или пивка... о, я тебе паря доложу, такое им тут и не снилось!

Я не стал мешать другу пребывать в ностальгических чувствах, тем более он во многом был прав, но только не в том, что они здесь хапуги - не хочешь, не иди, в карман за твоими деньгами никто не лезет.

Мы не стали долго рассиживаться после парилки в джакузи, прогулялись по СПА, посмотрели на купающихся в бассейне, плавать я ещё боялся, а Митя не хотел, и по общему согласию покинули это заведение.

Затем к одиннадцати часам спустились в лекционный зал и послушали интересную лекцию про Канарские острова, которые нам завтра предстояло навестить.

Удивляло, что эти острова открыли, почти в те же сроки, как Америку, ну, может на сто лет раньше.

Меня, как и других здесь присутствующих, поразил тот факт, что к тому времени, как на них, то есть на Канары, напали испанцы, тут проживали аборигены и при том, белокожие, то есть люди европейского типа, хотя эти земли располагались на широте Африканского континента.

После лекции мы зашли в ресторан на обед, но аппетита у меня не было, и я чувствовал, что опять поднимается температура, моё плачевное состояние заметил и Митя:

– Нет, паря, так дело не пойдёт, надо до конца вылечиться.

Пошли в каюту, я тебе накапаю пятьдесят грамм микстуры и укладывайся в постель, а то завтра не выйдешь на этот остров, а кто мне будет переводчиком в общении с этими гуанчами?

Я улыбнулся:

– Мить, от тех гуанчей уже только остались легенды, а испанский я понимаю примерно так, как и ты, но там ведь будет экскурсовод...

– Да, смеюсь я, на, пей и укутывайся в одеяло.

Проглотив очередные пятьдесят грамм бренди, я последовал совету друга, поплотней укрылся одеялом и очень скоро уснул.

Сквозь сон слышал, как Митя приходил в каюту и опять уходил, наливал себе из грелочки, выпивал с кряком, шумно закусывал и опять за ним хлопала дверь.

Я вставал только по нужде и на дрожащих ногах возвращался в постель и снова проваливался в глубокий сон.

Когда я окончательно проснулся и глянул на часы, было уже пять часов утра.