Закат Солнца

Ее, разумеется, мучила совесть, когда она поспособствовала браку племянницы Зеррин Султан с таким тираном и извергом, как Саид-паша, и она переживала за нее всей душой, но султанша с удивительной твердостью преодолевала все свои чувства и упрямо шла вперед – к желанному возмездию, свершить которое она поклялась много лет назад. К этому стремлению добавилось и иное желание. Увидеть на троне султанзаде Тамерлана – единственную надежду падшей династии и последнего прямого потомка султана Баязида. Свершись это, и Эсма Султан сможет, наконец, обрести покой.

С тихим вздохом она отложила на столик читаемую прежде книгу и, томясь от безделья, оставила тахту. Медленно пройдя к окну, султанша выглянула в сад и задумалась о том, как будет лучше поступить, если Коркут-паша все же призовет в военный поход Тамерлана и его братьев. Как им защитить их? Если они не явятся по приказу паши и исчезнут, это вызовет его подозрения. Такому человеку, как Коркут-паша, не составит труда отправить людей по их следу и выяснить все, что может быть известно о Тамерлане. Рано или поздно, но ему откроется правда. Решающий час все близился. Оставалось надеяться, что им удастся воспользоваться этой возможностью и не потерять то последнее, что им удалось сохранить.

– Госпожа, – взволнованно обратилась к ней Фидан-хатун, едва переступив порог.

Хмуро обернувшись на свою верную служанку, Эсма Султан увидела в ее руках поднос, заставленный посудой с фруктами, двумя кубками и кувшином.

– Я не распоряжалась об этом.

– Верно, госпожа, но по-другому я бы не смогла пронести к вам это письмо, – пояснила Фидан-хатун и поставила поднос на столик.

В несчастной и беспросветной жизни Эсмы Султан порой случались мгновения радости, когда из далекой Венеции приходили столь редкие и потому ценные письма матери. Они поддерживали связь все прошедшие годы, но приходилось скрывать это от Ибрагима-паши, которому наверняка бы не понравилось, что его жена состоит в тайной переписке с правящей семьей Венеции, ныне избранной их врагом. Лоренцо Гримани, дож Венеции и брат ее матери, тоже не был об этом осведомлен, иначе давно бы оборвал все нити.

– Давай скорее! – с придыханием воскликнула Эсма Султан, которая не получала вестей от матери уже с месяц.

Фидан-хатун взяла с подноса припрятанный меж посудой золоченый футляр и с улыбкой передала его трепещущей султанше, которая нетерпеливо выхватила тот из ее рук. Вскрыв его, Эсма Султан вытащила свиток и присела на тахту, немедленно приступив к чтению.

«Моя дорогая, милая Эсма. Прости, что так долго не было вестей. Все не было возможности отправить тебе весточку. Здесь, во Дворце Дожей, без ведома моего брата не пролетит и птица. Мне чудом удалось передать это письмо через мою служанку, муж которой по случайному стечению обстоятельств тем утром отправлялся в порт. Там уже его ждал капитан Альфонсо, с которым у нас заключена договоренность. Связаться с тобой вновь я смогу не скоро, и о причине этого тебе будет полезно узнать.

Как тебе уже известно, Венеция, заключив союз с Англией и Османской империей, вновь одержала победу над Генуей. Не буду обременять тебя политическими тонкостями и скажу лишь, что Лоренцо намерен во всей возможной мере воспользоваться своей бесчестной победой. Генуя снова должна выплатить непомерные контрибуции, обязуется не наращивать флот до установленных пределов и, самое главное, вынуждена отдать власть в его руки. Говоря об последнем, я имею в виду следующее.

По слухам, дошедшим до меня, правящая в Генуе королева Элейна пропала без вести во время последней морской битвы, в которой она принимала участие на своем корабле. Многие считают ее погибшей, хотя доказательств этому нет. Лишившись правителя, проигравшая Генуя оказалась в трудном положении. Своих детей у королевы не было, и она сделала наследниками детей своего супруга, которых тот имел от брака с предыдущей королевой Долорес, как это не удивительно. Среди четырех королевских отпрысков трое принцев и одна принцесса. Ее-то, принцессу Луиджину, все и прочили в будущие правительницы.

Зная об этом, Лоренцо поставил Генуе условие: она сможет короноваться, только если станет женой нашего представителя, а именно моего кузена Джордано. Думаю, ты понимаешь, что в случае такого брака королевой она будет лишь номинально. Власть в Генуе окажется в руках Гримани. Помолвка уже заключена, и спустя несколько месяцев, когда будут закончены все приготовления, мы всем семейством отправимся на эту, с позволения сказать, свадьбу.

Этот брак усилит позиции Венеции, и ясно, что близится новая война. Османская империя не позволит нам снова обрести потерянное могущество. Лоренцо уже ищет сторонников. Англия выступит на нашей стороне. У моего брата поистине имперские амбиции, и я страшусь за тебя. Боюсь, как бы положение османов не пошатнулось с приходом этой кровопролитной войны. Если ситуация обострится, я хочу, чтобы ты оставила все и бежала ко мне. Я все устрою. Но пока буду держать тебя в курсе происходящего.

Тебе наверняка любопытно, как мы тут живем. Мне не на что жаловаться, кроме как на тоску по тебе. Лоренцо кровавый и жестокий правитель, но семья для него превыше всего, и мы ни в чем не нуждаемся благодаря его стараниям. Амирхан всегда рядом со мной, и в разговорах с ней я нахожу утешение. Но скоро это изменится. Она выходит замуж по настоянию Лоренцо, и я бы не сказала, что она против этого брака. Ее будущий муж – знатный и богатый человек. Наш преданный сторонник. Надеюсь, она обретет счастье, которого не нашла в гареме моего покойного сына. Правда, она все еще скорбит по нашему бедному Алему, но я думаю, ей станет легче, когда у нее появятся другие дети.

Амрийе, как ты знаешь, уже несколько лет как замужняя женщина и живет своим домом, но мы часто видимся, и я спокойна за нее. Она ждет третьего ребенка и очень счастлива в браке. Того же, однако, я не могу сказать о Нилюфер. Год назад Лоренцо также выдал ее замуж, но не так удачно, как ее сестру. Я писала тебе об этом, и вот уже третья неделя, как он погиб. В Венеции у Гримани множество врагов. Наше высокое положение многим не по нраву, и здесь не прекращаются кровавые интриги и заговоры. Это было спланированное покушение вражеского семейства Контарини, за что они уже поплатились. Лоренцо подобное не прощает.

Нилюфер опечалена своим вдовством, плачет непрестанно, и я в последние дни постоянно рядом с ней. Она очень ранима и мягкосердечна. И это, похоже, сказывается наше с ней родство. Я помню себя такой же в далекие дни юности. Амрийе, напротив, очень похожа на свою мать, и я часто удивляюсь ее стойкости и самодостаточности. Она далеко пойдет и уже подумывает над тем, чтобы помочь мужу однажды стать дожем.

Это все новости, которыми я хотела с тобой поделиться. Родная доченька, не передать словами, как я по тебе скучаю, зная, что ты так далеко от меня, в окружении недругов и убийц. В тысячный раз я умоляю тебя принять мою помощь и бежать оттуда как можно скорее в Венецию, где ты будешь в безопасности, рядом со мной и своими близкими. Потеряв тебя, я уже не сумею это пережить. Подумай об этом, а еще будь осторожна и береги себя – это все, о чем я тебя прошу.

С любовью, твоя матушка».

Дочитав до конца, Эсма Султан прерывисто вздохнула, и как всегда в такие минуты по ее щекам скользнули горькие слезы. Она прижала заветное письмо к груди и крепко зажмурилась в попытке совладать с щемящей в груди болью. Как остро она ощущала свое одиночество, читая письма матери, которая была бесконечно далеко от нее. Эсма Султан уже даже не помнила их прошлые разногласия, то непонимание и осуждение, которые всегда стояли между ними. Она просто хотела увидеть родное лицо матери, прижаться к ней и снова ощутить ее теплые, ласковые объятия.

Ей в самом деле стоило давно бежать отсюда к своей семье в Венецию, но… она не могла. И если отказаться от мести еще казалось возможным, то оставить Нергисшах и ее детей одних в такой момент было немыслимо. Когда еще была жива Фатьма Султан, она пообещала ей, что пойдет на все ради своей семьи. Сбежать сейчас это все равно, что предать родных и оставить их волкам на съедение.

Понимая, что им с матерью еще не скоро доведется увидеться, если вообще удастся, Эсма Султан с невыразимой тоской поглядела на ее письмо и с дрогнувшим сердцем заметила на нем пару размытых пятнышек. Филиз Султан плакала, когда его писала, и это острой болью отозвалось в душе ее дочери, с которой они волей судьбы были разлучены.