Заклинательница бури

— … хлопнула дверью и ушла, уехала в поместье на юге. Когда дознаватели нашли тело, сразу сообщать Краму о ее убийстве просто побоялись. Все знают, как король относился к фаворитке, был практически одержим. А когда сообщили… Говорят, он убил принесшего дурные вести и тех, кто нашел тело, лично сломал крылья прислуге и охране в поместье.

Он не в себе, понимаешь? Совсем.

— Это его проблемы, — мотнул головой. — Крам далеко не мальчик, не первый год на троне.

— Понимаю, Алекс. Просто хочу, чтобы ты знал. И я приму последствия.

— Ты плохо меня знаешь, если думаешь, что что-то в наших договоренностях изменится.

Но с этого момента все вопросы, касающиеся контрактов, будут решаться не через советников и министров, а только напрямую. И ты должен понимать, что мне нужны извинения, и не только мне.

— Понимаю. Мы уйдем через оборот, — кивнул Гринвельс.

— Ты можешь остаться, — сжал я переносицу. — Через четыре дня должен вернуться Лерой.

А сейчас иди, отдыхай. Ты на ногах еле стоишь.

— Спасибо, — граф поднялся, поклонился и вышел. Я же откинулся на спинку кресла.

Таким дураком, как сегодня, я не чувствовал себя уже давно.

А Стэр… Я очень надеялся, что охотнице удалось открыть портал прямо в их тренировочный лес. Крам, похоже, совсем не понимает, что дергать этого кота за усы не следует. Наместник откусит голову, не раздумывая. Ладно, в конце концов, это не мои проблемы. У меня своих забот хватает.

Помолвка Ирмы, как я и обещал, состоялась этим же вечером, девушка особо счастливой не выглядела, но и возражать отчего-то не спешила. С другой стороны, Эрик Докленд не такая уж и плохая партия. Да, он всего лишь баронет, но состояние у его семьи вполне приличное, связи, опять же, имеются, да и секретарь в замке по долгу службы бывает практически регулярно. А Ирма очень любила дворцовую жизнь. Для помолвки присутствие Софи было не обязательно, хватило и моего: никаких клятв, никаких обрядов, Эрик просто подарил девушке кольцо, просто объявил о своих намерениях. На небольшом приеме присутствовали только близкие родственники и близкие друзья, ну и я, само собой. Эрик был рад, но… как-то странно напряжен, я почти видел, как крутятся шестеренки у него в голове, как у механизма оборотомера. Но глаза, когда мужчина смотрел на Ирму, были полны решимости. Забавно, но Эрик не заглядывал ей в рот и не таял от одного взгляда или случайного мимолетного прикосновения. Бывшую любовницу такое поведение заставляло теряться и чувствовать себя не в своей тарелке. Что ж… Эрик выбрал правильное направление. Может, действительно, что-то у них да выйдет.

Я пробыл за столом ровно оборот, а потом под предлогом неотложных дел ушел к себе, с удовольствием стянул шейный платок, убрал посох в хран и сбросил камзол. Немного ныла спина, и Зима все еще тихо завывала вьюгой внутри, в нетерпении и ожидании.

Оборотомер отстукивал десятый час. Я вытянулся на полу, подложил под голову руки, уставился в потолок и принялся ждать Грина. На темно-синем фоне, послушный моей воле, расцветал ледяной узор: росли замки и домики, распускались невиданные цветы, возник окутанный туманной дымкой лес, в чьих кронах шумел ветер, а в чаще рычали голодные звери, двигались по улицам неизвестного мне города груны, текла мимо широкая темная река, на деревьях висели спелые, сочные фрукты. Я менял и менял узоры, стирал и восстанавливал, заставлял лед двигаться и дрожать и казалось, что груны действительно живут, а листва на деревьях действительно колышется от ветра. И как-то так получилось, что я сам не заметил, как отпустил стихию, позволил Зиме самой рисовать картины и образы на моем потолке. И через некоторое время с удивлением понял, что смотрю на Софи. Она улыбалась бесшабашно и беззаботно, глаза были слегка прищурены, а в распущенных волосах запутался ветер. Но через вдох… Через вдох картинка начала меняться. По лицу пробежали сначала мелкие, а потом и крупные трещины. Лед крошился, ломался, падал вниз, у самого пола превращаясь в снежинки, и ведьма из беззаботной и счастливой превратилась сначала в напуганную, потом в грустную. А еще через три вдоха ее губы изогнулись в несвойственном девушке яростном и жестоком оскале, глаза презрительно и зло сощурились, полыхая ненавистью… Вдох, и эта картина покрылась трещинами, пошла рябью, и я уже смотрел в абсолютно чужое лицо. Тоже женское, но какое-то кошачье. И гримаса, еще мгновение назад исказившая черты Заклинательницы, была теперь на нем.

Я приподнялся на локтях, чтобы лучше рассмотреть незнакомку, сам, пожалуй, не отдавая себе отчета, зачем… Просто было важно ее увидеть, а портрет был смазанным и нечетким, будто расплывался перед глазами, не давая возможности ухватить детали.

Девушка была как отражение в воде. Но как только мне начало казаться, что я вот-вот ее рассмотрю, дверь в комнату открылась, впуская Блэка и Гринвельса.

Я отвлекся, повернулся на шум, и лед осыпался вниз мелкой хрусткой крошкой.

Тьфу!

— Развлекаешься? — выгнул бровь барс.

— Не уверен, — покачал головой. Почему-то складывалось ощущение, что я только что упустил нечто важное. Очень важное. Жизненно важное.

Что за день сегодня такой?

Я лег обратно на пол, закрыл глаза, махнув гостям рукой.

— Садитесь, — спину все еще тянуло, а поэтому я предпочел остаться на полу — так ныло меньше. — Я так понимаю, ты просмотрел литкраллы, — обратился я к Сиорскому.

— Да.

— Ты все еще полагаешь, что в этом замешаны теневые или василиски?

— Честно говоря, теневые отпали практически сразу же, — голос графа был немного растерянным и задумчивым. — Эту версию озвучила Адриана. Король именно по ее настоянию сначала и вцепился в них.

Снова она?

— Что фаворитка имела против теневых? — не удержался волк. — Чем они успели ей насолить?

— Мне кажется, она просто боялась, — признался Грин. — Сейчас, вспоминая ее поведение…

Стоило в ее присутствии заговорить об охотниках, или наместнике, или о вернувшихся, она тут же вскипала, переводила тему, иногда просто плевалась ядом, часто покидала комнату. Адриана считала их очень опасными, и теперь я думаю, что это было что-то личное.

— Личное? — переспросил, поворачивая голову к Сиорскому, открывая глаза.

— Да. Но мы уже никогда не узнаем.

— Ладно. Надеюсь, паникерское состояние Адрианы не передалось и Краму. Так что там с похищениями?

— В общем, расследование мы начали с теневых, но быстро отбросили эту идею. Почти сразу же появились кое-какие доказательства, говорящие не в пользу василисков.

— Подробнее, — высказался Блэк.

— Уже два года как по нашим территориям гастролируют бродячие артисты — василиски из королевского театра Альяра, — Гринвельс говорил сухо и скупо, просто излагая факты. — Их выступления пользовались большой популярностью, змеи вытворяли действительно невероятные вещи, несколько раз они приезжали даже во дворец. Но каждый раз после посещения ими очередного города у знати пропадали из домов ценные вещи, артефакты, оружие, различного рода раритеты. Артистов обыскивали и допрашивали несколько раз, но прямых доказательств так и не нашли. А теперь вместе с вещами стали пропадать и дети, только воровали их не у дворян, а у простых жителей. Последнее похищение случилось около месяца назад в Джоке, и почти сразу же змеи покинули Черные горы и вернулись на родину.

— Это все, что у вас есть? — не поверил Блэк. Собственно, я тоже не особо верил. Нужно что-то более веское, чтобы разбрасываться такими обвинениями, особенно, учитывая характер Альяра.

— Нет. В том-то и дело. Было несколько свидетелей, утверждавших, что видели артистов из труппы, покидающих дома, в которых были похищены дети. Кто-то слышал детский плач из их каравана, кто-то…

— Подожди, — оборвал я Сиорского, все-таки поднимаясь с пола. — Ты сказал: "было несколько свидетелей", почему "было"?

— Потому что все они либо пропали, либо умерли, либо больше не хотят говорить.

— И много их всего? — барс даже вперед подался.

— Семеро. Из них двое мертвы, трое пропали и двое отказываются от своих слов.

— Что-то удалось выяснить у Альяра?

— Нет. Практически ничего. Альяр свой королевский театр защищает, как последний источник воды…

— Еще бы ему не защищать, — фыркнул дознаватель, Грин в недоумении уставился на барса.

— В труппе, по слухам, его двоюродный племянник.

— Кто? — вырвалось у Сиорского. — Какого…

— А такого, — пожал я плечами. — Парнишка — мужеложец. Сам понимаешь, что это значит для василисков. Он в живых-то остался только благодаря кровным узам с королем. Альяр, видимо, решил, что отправить его в театр — лучший выход. И под присмотром, и глаза не мозолит. Их театр часто в разъездах.

— Не понимаю тогда… — покачал головой граф. — Зачем им воровать? Тем более детей?

— А ты все еще уверен, что это они? — спросил, скрещивая на груди руки.