Заклятые враги

– Возможно, - вздохнул Рэй.
– Я ведь понятия не имею, как это действует. И что, мне всегда придётся пылать гневом, чтобы колдовать?

Бог отрицательно покачал головой.

– Нет, не думаю, - вздохнул он.
– Тебе просто надо научиться выходить из пределов собственного разума, Рэй. Разучиться покидать узкие границы своих мыслей - и оказываться в чувствах другого человека. Может быть, ты конвертировал в чары даже не свою ненависть, а злобу Эрлы, ты не думал об этом?

Он отрицательно покачал головой. В то мгновение вообще трудно было о чём-то думать и анализировать, а сейчас, когда волшебство сработало…

Был ли смысл?

– Если ты не научишься этим управлять, будет намного хуже, - вздохнул бог.
– Будь уверен, рано или поздно потребность в чарах тебя нагонит, и придётся восполнять то, что ты всё ещё не сумел сделать.

– И что же?

– Ты должен понимать, что это… - он покачал головой.
– Очень хрупкая материя, поверь. Но знаешь, как действовали мои чары? Я видел перед собой людей - своих, чужих, не важно. Они ненавидели меня, вражеское войско, или просто раздражались от моего присутствия, чувствовали, что хотят меня уничтожить… может, не меня, а кого-то другого. Просто ненависть. И я хватался за неё, как за спасительную нитку - вытягивал и оборачивал против них. Они сами сталкивались со своей болью, прежде чем поддаться. Это злая магия, Шэйран. Но если ты не овладеешь ею, ты никогда не сможешь победить Тэллавара.

Рэй промолчал. Владеть всем этим… Разве ему хотелось? Разве он когда-то просил чего-то подобного у богов, разве думал о том, чтобы уцепиться за подобный дар?

Нет. Но у него не оставалось выбора сейчас - боль окутала его одной сплошной волной при одном воспоминании о том, что случилось.

– Надо бороться. Шэйран, - промолвил Дарнаэл.
– И прежде, чем ты научишься пользоваться чужими чувствами - попытайся хотя бы ловить их. Это трудно, я знаю. Но без этого моего дара в тебе будто бы нет. Тебе стоит понимать это, верно?

Стоит. Но будь это мирное время, бог никогда не посмел бы рассказать ему о том, как всё это действует.

И Рэй понимал, что ничего чернее, ничего отвратительнее в этом мире нет, чем его маслянистая, чёрная магия, оставляющая яркие, отвратительные пятна на душах.

Выбора - нет.

***

Эрла никогда не была преисполнена такой уверенностью - и никогда ещё не сталкивалась с таким страшным, жутким просто непониманием. Она даже почти понимала брата - осознавала, почему он так вспыхивал от раздражения, когда мать так отчаянно пыталась поставить его на место.

Теперь, когда Эрла оказалась в его шкуре - не любимой доченькой, а тем, кого и слушать никто не желает, - она, впрочем, не могла преисполниться сочувствием.

Дуэль - вот где она должна быть. И пусть они не назначали дату, Рри примет её сразу же, как она явится по его душу, об этом Эрла прекрасно знала, но опасалась, что так и не сумеет вырваться из дворца.

Перед её глазами всё ещё вспыхивала тонкая тропинка. Место встречи он указал максимально точно - и только в её сознании.

Да, она отчасти виновата. Но она всё исправит.

– О чём думаешь, принцесса?
– хмыкнул у неё за спиной Эльм - голос Эрла узнала практически сразу, да и тон тоже. Все остальные слишком сильно её осуждали, чтобы разговаривать приветливо и тепло. Брат и вовсе ненавидел, и девушка могла понять его в этом. Она едва ли не стала причиной смерти Моники, а ведьма значила для Рэя слишком многое.

Жаль, что она об этом не подумала до того, как вызвала проклятого Рри на дуэль. Не поняла, что они все повязаны одной судьбой - и пока не выиграют эти невидимые бои с самими собой, больше не смогут продвигаться дальше.

– О войне.

– О войне с Эррокой?

Он подошёл слишком близко - даже обнял её за плечи, и Эрла содрогнулась, вспоминая о том, как пылала ненавистью к Эльму несколько дней назад.

А сейчас, может быть, всё переменилось слишком резко? Не могла Сэя - будь она хоть тысячу раз богиня Эрри!
– так сильно поменять её.

– Нет, - покачала головой девушка.
– Война с Эррокой… Если папа жив - а папа жив, он просто не мог умереть, тем более, от маминой руки, что за глупости!.. Нет там никакой войны. Войска просто увидят своего короля и остановятся. А он не настолько глуп, чтобы этим не воспользоваться.

– Твой отец совершил только одну огромную глупость в своей жизни, - хмыкнул Эльм.

– Влюбился в мою мать?

– Именно.

– Все так говорят. И родные ему, я думаю, тоже бы твердили об этом, если б бабушка не была увлечена тем, что пыталась его убить, а дедушка - пребыванием на смертном одре. Папа познакомился с мамой тогда, когда они оба ещё совершенно не думали о власти, о троне, о том, что будет там, впереди…

– Твоя мать, мне кажется, всегда думала об этом, - покачал головой Марсан. Он обнял её покрепче - развернул к себе, и Эрла теперь смотрела в холодные, наверное, злые светлые глаза.

Ей хотелось, чтобы в Эльме было чуть больше тепла. Наверное, как каждой эрроканке - чтобы можно было вернуться домой и почувствовать тепло хотя бы от своего мужа, осознать, что он любит её и без этого дикого налёта силы.

Но Марсану была нужна не боевая женщина, которая вечно будет тащить воинства вперёд. Нет, Дарнаэл в юбке - это совершенно не тот вариант, с которым он хотел бы мириться.

Ему нужна мягкая, добрая девушка, что навсегда позабудет о том, как пылает ненавистью к миру и к мужчинам. Это она будет встречать его с войны, целовать, потом вновь возвращаться к хозяйству и к детям.

– Какая жена кажется тебе идеальной?
– вдруг спросила девушка.

– Жена? Странный вопрос, учитывая наше положение в этом дворце и то, что твой брат за эту Монику готов развалить весь мир.

– Ответь мне, - Эрла положила ладони ему на плечи, всматриваясь в глаза.

Она уже успела переодеться - и была готова уходить, но почему-то именно этот ответ продолжал приковывать её к одному месту.

Может быть, как только правильные слова слетят с его губ, она наконец-то всё отпустит, отправится туда и уничтожит проклятого Рри.

– Не воинственная, как эта ваша богиня, уж точно, - хмыкнул Эльм.
– Домашняя, добрая девушка. Дети, уют… Занималась бы себе какой-то наукой - да чем угодно, но только не войной.

– Война - это мужское дело, да?

– Война - это дух твоего отца. А я устал от него уже за несколько лет, даже мстить больше не хочется, - он на секунду закрыл глаза.
– Может быть, я и не буду уезжать на войны. И мне не хотелось бы, чтобы и она куда-то уезжала.

Эрла шумно выдохнула воздух. Она бы подошла, не будь она воительницей - с удовольствием проводила бы время дома, родила бы троих… четверых детей - и подарила б им столько любви, сколько смогла. И мужу - идеальная элвьентская женщина.