Заключенный

— Так значит, твоя девушка вернулась в клинику? — сказал Скуп, в конце концов привлекая мое внимание.

Я оторвал взгляд от яиц, и он усмехнулся.

— Я знал, что это заинтересует тебя.

— Заткнись нахрен, — пробормотал я, снова принимаясь за еду.

Он рассмеялся и покачал головой. Он обвел взглядом столовую, и его лицо прояснилось. Наклонившись вперед, он прочистил горло.

— Послушай, может тебе стоит немного повременить с походами в госпиталь? Знаю, ты хочешь защитить ее, но оставь офицерам делать свою работу.

Я фыркнул.

— Эти мерзавцы не могут уберечь собственные задницы, не говоря уже о Лайле.

— Это по большей части правда, но парни болтают всякое, и я думаю, тебе следует отложить посещения.

Бросив вилку, я стиснул зубы.

— Что они говорят?

— Немного, но все знают, что ты защитил ее от Карлоса. Говорят, что ты убил его из-за того, что он напал на нее. Ты же не хочешь, чтобы о вас упоминали в одном предложении? Так для нее еще опасней.

Он прав. Придется прекратить посещения лазарета. Для Лайлы опасно наше общение. Вместо ответа я понимающе кивнул и оттолкнул поднос.

После завтрака, я работал в прачечной. Вокруг все еще витал запах смерти. Уверен, что никогда не удастся полностью извлечь останки Карлоса из сушилки, в которой он умер. Я не мог выбросить из головы вид его изогнутого, разлагающегося тела внутри. Это хреновая смерть, но я не мог избавиться от чувства, что он это заслужил. Я видел, как он творил с другими заключенными вещи и похуже.

Сегодня все по-другому. Обычно я продумывал, как ввязаться в драку, чтобы увидеть Лайлу, но я знал, что больше не могу этим заниматься. Для нее это небезопасно. Я глядел в оба, пока работал, зная, что заключенные могут провернуть какую-нибудь хрень. Мексиканская Мафия жила по принципу око за око. Уверен, они попытаются убить меня тем же способом, каким погиб Карлос. Меня не воодушевляла идея прокрутиться в сушилке.

Слухи не утихали. На бетонной стене возле моей камеры высекли угрозы, обещавшие расправу. Как я и думал, ходили слухи о моей слабости. Я решил, что вскоре кто-нибудь выкинет какой-нибудь фокус.

Я вошел в прачечную и впал в ступор. Внутри находились три члена Черных Партизан, занятых удерживанием парня из 803. Молодой и совсем недавно попавший в блок, он рыдал, пока его грубо трахали в задницу.

Они наклонили его над раскладным столом, пока по очереди насиловали. Кровь, стекающая по темным бедрам, блестела в грязном свете прачечной. Он прилично избит. Его губа рассечена, один глаз заплыл, но он все еще умолял их остановиться.

— Прими это как мужчина, сучонок, — прошептал ему в ухо парень, находящийся на нем сверху.

Я закрыл глаза, чтобы не видеть этого. Звуки бьющихся о него тел отдавались эхом вместе с шумом стиральных машин и сушилок. Желудок скрутило в отвращении, желчь устремилась вверх по горлу.

Вновь взглянув на него, я увидел, что он выпучил глаза, пока парень, стоявший позади, выжимал из него жизнь, вбиваясь твердым членом в его окровавленную задницу.

Мне стоило уйти. Хоть раз не лезть не в свое дело, но я не смог. Он такой молодой и беззащитный. Неправильно оставлять все так. Я бросился на них со всей силы, отрывая их от него. Они, ругаясь, натянули штаны. Я выволок парнишку из прачечной, и он упал на ослабевшие колени, затем я встал в ожидании нападения.

— Это не лучшая идея, ублюдок, — произнес Джером.

Мы никогда по-настоящему не разговаривали друг с другом, но он представлял собой внушительного подонка, почти такого же внушительного, как я. Он двинулся ко мне, его парни встали по бокам от него. Я напрягся. В комнате пахло мылом, горелой плотью, потом и кровью, которая ржавыми мазками запятнала хаки Джерома, как метка зверя (Отсылка к последней книги Нового Завета – Откровение Иоанна Богослова. Глава 13 - прим. переводчика).

— Тебе не стоило лезть не в свое дело, белый мальчик.

Они загнали меня в угол; тот, что стоял по праву руку от Джерома, кажется, его звали Маркус, провел ладонью по темным волосам, заплетенным в африканские косички, и ухмыльнулся. Я пытался вычислить, кто ударит первым, но это не имело значения. Я слаб и изнурен и не думаю, что справлюсь со всеми тремя.

Джером пришел в движение, и почти вышиб из меня весь дух — такой силы был удар. Я согнулся пополам, с трудом дыша, и, прежде чем смог ответить ему, они втроем набросились на меня. Я прикрыл голову, понимая, что непрекращающаяся головная боль означает, что я еще не полностью восстановился после избиения охранниками.

Кулаком я отбросил двоих из них, получая короткую передышку от ударов. Они снова двинулись вперед, но, прежде чем он смогли атаковать, раздался громкий звук, остановивший их.

Мы повернулись, и обнаружили офицера Дугласа, стоящего рядом с металлическим раскладным столом. И он снова ударил дубинкой по нему.

— Хватит, — прорычал он.

Замечательно. Появление офицера Дугласа означает, что я снова отправлюсь в изолятор. Это последнее, чего я хотел, но я не мог просто стоять и смотреть, как насилуют бедного несчастного парня.

Но он удивил меня. Вместо того, чтобы позвать остальных офицеров и заковать нас четверых, он вошел в прачечную и кивнул Джерому.

— Забирай отсюда своих парней, и не дай бог я снова поймаю вас здесь.

Прежде чем они втроем покинули комнату, Джером взглядом обещал отомстить. Охренительно. Еще одна смертоносная банда, о которой стоит беспокоиться. Теперь моя гибель неизбежна. Парень, которого они изнасиловали, молча ушел. Он не глуп. Знал, что настучать на Партизан, все равно, что подписать собственное свидетельство о смерти.

Я стоял, пытаясь понять, что предпримет офицер Дуглас, но вместо того, чтобы остаться побеседовать, он кивнул и развернулся к выходу.

— Постарайся держаться подальше от неприятностей, Икс.

С этими словами он ушел, оставляя меня в тишине заниматься стиркой, пока не пришла остальная часть бригады. Я три часа занимался мытьем, сушкой и складыванием вещей, все это время истекая потом из-за высокой температуры в комнате. Из-за влажности все липкое и мокрое. Когда я вернулся в камеру, мышцы ныли от боли, форма промокла насквозь.

ГОЛОВНЫЕ БОЛИ стали хуже. Вскоре они начали сопровождаться головокружением. Я понимал, что стоило сходить в госпиталь, но также я знал, что мое пребывание рядом с Лайлой опасно для нас двоих. В одну минуту я стою в камере и жду, когда охранники построят нас в очередь к обеду, а в следующую — оказываюсь в госпитале с Лайлой, стоящей надо мной. Прошло так много времени с тех пор, как я видел ее лицо, из-за чего мое сердцебиение мгновенно ускорилось.

Она здесь. Скуп сказал, что она вернулась, но я почти не поверил ему. Теперь я убедился в этом собственными глазами. Что одновременно паршиво и невероятно классно. Видеть ее и знать, что она в порядке, подобно эйфории. Хотелось протянуть руку и дотронуться до ее кожи, почувствовать, что она настоящая, но я не хотел подвергать опасности ее работу или получить пинок под зад от охранников за то, что прикоснулся к сотруднику тюрьмы.