Заколдованная рубашка

Между тем тропиночки понемногу приближали трех путников к главной дороге на Палермо. Уже встретились им несколько прохожих, а однажды они наткнулись на патруль бурбонских солдат. К счастью, патруль расположился на отдых в тени старого оливкового дерева, и, видно, солдаты были расположены больше подремать да выпить винца из походной фляги, чем останавливать и осматривать трех безобидных на вид маляров. Бурбонцы только проводили их глазами, и каждый из трех маляров остро почувствовал на спине их взгляды. Отойдя от солдат на приличное расстояние, Пучеглаз остановил товарищей:

– Давайте-ка на всякий случай уговоримся, - сказал он.
– Я - самый старший из вас, и это мне полковник Сиртори вручил письмо генерала. Так вот, если нас задержат, вы оба знать ничего не знаете, направляетесь в Палермо красить дом купца Матеучи. Если задержат меня и станут обыскивать, я постараюсь передать письмо кому-нибудь из вас, а вы уже доставите его по адресу. Не удастся это - просто-напросто проглочу письмо. Мне это уже случалось делать, когда меня заставали с воззваниями Галубардо. Невкусно, правда, но вытерпеть можно...

– Пучеглаз засмеялся. Потом, снова став серьезным: - Но я хочу предложить вам вот что: пусть каждый на всякий случай выучит адрес Мерлино и письмо наизусть. Этак будет вернее. Кто-нибудь из нас уцелеет же! А если уцелеет, то проберется к Мерлино и расскажет ему все письмо.

И вот, усевшись так же, как солдаты патруля, под раскидистым старым деревом, трое друзей принялись заучивать наизусть письмо Гарибальди и адрес: в собственном розовом доме, на набережной. Это было нетрудно. Письмо оказалось коротким и содержало просьбу при первом известии о приближении гарибальдийского войска в Палермо поднять повстанцев, вынести гарибальдийцам оружие и занять монастыри Ганчиа, Святого Креста и ратушу, то есть несколько опорных пунктов города.

Александр выучил письмо и адрес за несколько минут. Хуже пришлось Марко Монти: он был неграмотный, и его пришлось учить с голоса. Пучеглаз, поминутно чертыхаясь и проклиная бестолковость друга, сам принялся его учить. Иногда он забывался и начинал от раздражения кричать слова письма прямо в ухо Марко, как будто тот был глухой.

– Что ты делаешь, Лоренцо? Скоро все окрестности будут знать письмо Гарибальди, - остановил его Александр.

Пучеглаз схватился за голову:

– Ах я осел этакий! Ах я дурак вонючий! Ваша правда, синьор Алессандро. Но с этим тупым мулом всякий потеряет терпение!
– пожаловался он.

У бедного Марко уже давно по щекам и лбу катились крупные капли пота. В конце концов письмо и адрес были все-таки выучены, и три товарища продолжали свой путь в Палермо.

Между тем адвокат Франческо Мерлино, которому было адресовано письмо Гарибальди, объявил в Палермо, что хочет устроить торжественный ужин по случаю дня своего рождения. Мерлино славился в городе как щедрый и хлебосольный хозяин, и все охотно откликнулись на его приглашение. Однако день рождения - это был только предлог. Мерлино понимал, что он слишком видная фигура в Палермо, что за каждым его шагом следят Манискалько начальник полиции и генерал Сальцано - комендант города.

Гарибальди уже совсем близко от Палермо - Мерлино знал это от верных людей. Значит, надо во что бы то ни стало и как можно скорее собрать весь комитет, всех членов революционной организации, решить, когда и как выступить для помощи гарибальдийским войскам, как лучше организовать восстание.

Торжественный ужин - что может быть естественнее в день рождения богатого адвоката! И кому придет в голову, что среди именитых гостей заядлые революционеры, старые враги Франциска Бурбона и его приспешников, а в кабинете хозяина за карточными столиками вместо экарте решают куда более серьезную задачу: быть Сицилии свободной или и дальше страдать под игом Бурбонов.

Все приглашения были уже разосланы. И вдруг сам новый наместник Палермо генерал Ланца прислал сказать, что и он намерен приехать почтить хозяина своим присутствием. А раз приедет наместник, то уж, конечно, явятся и Сальцано с Манискалько!

Франческо Мерлино был в отчаянии. Что делать? Как избавиться от непрошеных гостей?

За день до приходившегося на двадцать третье мая рождения адвоката полиция Палермо получила подписанное каким-то странным значком письмо. В письме сообщалось, что двадцать третьего мая в доме купца Флоридо Матеучи состоится собрание заговорщиков - сторонников Гарибальди. От Гарибальди на собрание явится посланец - полковник Сиртори.

Вся полиция Палермо была поставлена на ноги. Доложили наместнику Ланца. Он распорядился, чтобы Сальцано и Манискалько сами отправились к Матеучи и сразу захватили всех бунтовщиков.

Дом Мерлино сиял огнями, густое и терпкое сицилийское вино лилось в бокалы, когда в залу влетел обезумевший "генерал Иуда" Сальцано. Он бросился к маленькому, заплывшему жиром наместнику.

– Ваше сиятельство, только что получено известие, что Гарибальди уже под Палермо!

Ланца, забыв снять с себя салфетку, ринулся из зала. За ним в панике повскакали и остальные гости. Мерлино дождался, чтоб удалились ненужные люди, потом сказал своим:

– Это я поднял всю тревогу. Нужно поговорить свободно, без непрошеных соглядатаев и шпионов.

Тотчас поднялся один из друзей Розалино Пило.

– Я видел Гарибальди после Калатафими. Настроение у его волонтеров прекрасное. Но у него в настоящее время около четырех тысяч бойцов, а у бурбонцев - двадцать четыре тысячи. Мы должны помочь Гарибальди, это ясно всем.

"Гости" Мерлино просидели до рассвета. Уже под утро было решено послать человека к Гарибальди сообщить, что палермские патриоты начнут восстание, как только войска Гарибальди приблизятся к городским окраинам. Восставшие отвлекут и задержат бурбонцев, а потом ударят им в тыл. Оружие есть, хотя и не очень много, потому что все, что было собрано в монастыре Ганчиа, попало в руки королевских властей.

Три маляра, приближавшиеся к Палермо, ничего не знали обо всех этих происшествиях. С горных тропинок они спустились теперь на палермскую дорогу. На равнине крутилась пыль, солнце томительно накаливало серую крышу облаков, и небо казалось оловянным. Порывами дул раздражающий лихорадочный сирокко. Колючие кусты укрывались от ветра во впадинах холмов. По сторонам изредка попадались унылые груды кирпича, какие-то дымные хижины да ленивые стада длиннорогих буйволов.

Но чем ближе подходили путники к городу, тем все оживленнее становилась дорога. Навстречу попадались крестьяне с корзинами на головах, пастухи, солдаты. Проезжали, подымая тучи пыли, дилижансы, наполненные пассажирами. Все чаще встречались патрули, которые внимательно оглядывали прохожих, а у некоторых требовали документы.

Наконец показалась скалистая гора, у подножия которой расположено Палермо, и блеснула синяя полоса моря. У высохшей реки с перекинутым через нее мостом виднелось нечто вроде будки, возле которой стояли и сидели несколько солдат.

– Эге, вот и застава!
– тотчас определил Пучеглаз.
– Ну, теперь бери глаза в руки, добрая компания. А лучше бы поискать обходного пути. Наверное, где-нибудь да можно отыскать лазейку.

– Пока ты будешь искать эту лазейку, тебя десять раз остановят и обыщут, - подал голос молчаливый Монти.
– Небось Сальцано не дремал окружил весь город такими вот заставами.

– Ты, пожалуй, прав, Марко, - кивнул Пучеглаз.
– Санта диаволоне, ну и устал же я!
– вздохнул он.
– И в животе пусто, как в церкви ночью. Не худо бы перекусить чуточку... А вы как на это смотрите, синьор Алессандро?

– Я тоже не прочь отдохнуть и поесть, - сказал Александр.
– Вот там, на дороге, я вижу что-то вроде траттории.

– Да это здешняя знаменитая траттория красотки вдовушки Ренаты! обрадовался Пучеглаз.
– Когда-то и я здесь бывал, попивал винцо.
– Он подмигнул обоим своим спутникам.
– Сейчас мы важно угостимся. Макароны Ренаты славятся по всей Сицилии.