Закон Дальнего космоса

–  Подумал и понял, - сообщил Хонтеш, наливая еще по рюмашке.
– Вы ведь прилетели со звезд? С этих светляков, что каждую ночь видны на небе, верно?

–  Ну, в определенном смысле, верно. Не с самих звезд, конечно. Вокруг звезд вращаются шарообразные миры, подобные вашему… Вот с одного из таких миров мы и прибыли.

–  Значит, я правильно догадался. Надо будет записать, а то потом забуду… Прозит, Рушер!

–  Прозит, - буркнул Рушер, опрокидывая рюмку в рот. Поморщился, закусил местным овощем, подозрительно похожим на самый обыкновенный маринованный огурчик, покосился на полупустую бутылку.

–  Может, довольно?
– произнес он с сомнением.

–  Не, - решительно сказал Хонтеш.
– Допьем - тогда довольно. Сегодня мы должны все закончить, так что давай… Прочищай мозги.

И налил еще по одной.

“Н-да, - скептически подумал Толик.
– Если начинать день с двух таких бутылок, пожалуй, закончите вы сегодня… что бы вы там ни затевали, кулибины”.

А Хонтеш что-то затеял, это Толик ощутил безошибочно. Слишком уж красноречиво поблескивали его черные глазищи без зрачков. Слишком азартно сжимались и разжимались четырехпалые кулаки. Хонтеш вообще нынче напоминал скоростной болид перед стартом: двигатель взрыкивает, корпус, исполненный мощи, едва заметно сотрясается, и нога пилота готова в любой момент вдавить акселератор до отказа…

–  Погубит вас водка, - сообщил Толик как мог доверительно.
– У нас водка сгубила не один выдающийся ум.

–  Водка умы не губит, - заявил Хонтеш безапелляционно.
– Держи, Рушер.

Рушер принял рюмку, послушно пробормотал: “Прозит…” и глотнул. Взгляд его чудесным образом прояснился.

–  Ну вот, до обеда точно хватит, а в кузнице у меня еще бутылочка припрятана.
– Хонтеш встал.
– Толя, хочешь с нами? Только, чур, не подсказывать! Пока мы не закончим и не продемонстрируем!

–  Договорились, - пообещал Толик.
– А что вы затеяли?

–  Увидишь.
– На лице Хонтеша прижилось нетрезво-блаженное выражение.
– Я еще не знаю слова, которым ты это обзовешь, а своего не придумал пока.

–  А почему не придумал?
– рассеянно спросил Толик.

–  Некогда было.
– Хонтеш указал на опорожненную бутылку.
– Не видишь, что ли, мы делом занимались…

“Ну и ну”, - подумал Толик.

Подумал - и только.

–  Ну как?
– не тая гордости, поинтересовался Хонтеш.

–  Неплохо, - сдержанно похвалил Толик.
– Называется эта конструкция паровой турбиной. Могу подсказать, где у тебя в основном теряется мощность.

–  Да я и сам вижу, - вздохнул Хонтеш.
– Между соплом и крыльчаткой. Так?

–  Так. Собственно…

–  …Потеря мощности - это потеря давления пара, - продолжил за него Хонтеш.
– Это и непьющему понятно. Вообще, я помозгую и сделаю всю конструкцию герметичной. Тогда мощность должна возрасти.

–  Ты молодец, Хонтеш!
– искренне похвалил Толик.
– Задумано не без изящества, а уж про воплощение при вашем уровне техники я вообще молчу! Мой шеф просто в восторге будет.

Хонтеш довольно ухмыльнулся и неожиданно икнул. Ближе к концу демонстрации его заметно развезло, отчего Толик начал опасаться, как бы местный кулибин не ошпарился. Обошлось, к счастью.

Еще Толик боялся, что Хонтеш, захмелевши, утратит нить беседы и демонстрация сорвется. Ничуть не бывало! И Рушер помогал Хонтешу вполне толково, даром что руки тряслись у обоих.

–  Я тебе потом чертежи покажу, - пообещал Хонтеш.
– С утра я один чуть не сгубил, печь разжечь хотел, вижу бумажка… Ну и того…

–  То есть как?
– изумился Толик. Чтобы кулибин сжег собственные чертежи?

–  Так говорю же, с утра.
– Хонтеш расплылся в улыбке.
– Еще до салуна. Это что, Рушер как-то чуть дом не сжег. Разоспался до полудня почти. Хорошо жена раньше встала, успела шторы сорвать и залить. Ой, ругалась!

У Толика давно вызрело ощущение, что он упускает какую-то простую и очевидную для аборигенов деталь их быта. Но понять, что это, никак не мог.

–  Ладно, - объявил Хонтеш.
– Вечер скоро, пора отдыхать.

Последняя фраза на языке аборигенов звучала рифмованно, и ее смело можно было передавать идиомой: “Кончил дело - гуляй смело”.

–  В салун?
– предположил Толик.

–  Зачем в салун?
– Хонтеш удивленно покосился в окно, за которым уже смеркалось.
– Вечер же. Домой.

Еще одна непостижимая местная деталь. Ближе к закату салун закрывался. А ведь, если подумать, именно к вечеру следовало бы только начинать гульбище!

Ага, сейчас.

“Н-да. Не люди это, хоть и похожи, - подумал Толик с легкой отстраненностью.
– Дальний Космос. Фронтир. И звезды над головой совсем другие”.

Ему очень не хотелось, чтобы соплеменники Хонтеша и Рушера единственным смыслом существования избрали салун, а не мастерскую. Лучше бы наоборот. Толик иногда пугался аборигенов - особенно по утрам. Взгляды пустые, морды помятые. Пока горло не промочат - слова путного не добьешься. Шефа в одном городке как-то раз даже чуть не побили. Правда, потом, после первой бутылки, долго извинялись. Долго, смущенно и, кажется, искренне.

Утром Толик отправился в городок необычно рано, с рассветом. Маршируя пустынной улочкой, он почти не глядел по сторонам, поэтому не обратил внимания на едва заметную тень, мелькнувшую в щели между домами.

Аборигенов было двое. Рушер и еще один, незнакомый. Толику сразу не понравились их пустые взгляды.

–  О, глянь, Руш, опять эти типы чужие по городу шастают!

Голос был хриплый и недобрый. Толик не мог узнать Рушера - давешнего ассистента Хонтеша-самородка. Не осталось и следа от вчерашнего Рушера, это был узколобый детина без проблеска мысли во взгляде.

–  Шастают, - буркнул детина.
– Баб наших портят, поди, пока мы спим.

–  Точно!
– поддакнул его напарник.
– Мож, в рыло ему?

–  А то!

Рушер принялся засучивать рукава. Второй абориген скользнул Толику за спину.

Землянин уже нащупал рукоятку шокера, однако Рушер с приятелем почему-то медлили.

Секундой позже Толик понял почему - расхлябанной утренней походочкой к ним приближался Хонтеш. В руке он нес початую бутылку.

–  Эй, братва!
– рявкнул он еще издали.
– Бухнуть хотите?

Хонтеш тоже ничем не напоминал вчерашнего чуть подвыпившего профессора. Он был похож на обыкновенного деревенского кузнеца, выползшего поутру из хаты опохмелиться и, если удастся, почесать кулаки.