Законы Беззакония

— Д-да, — процедил Вениамин, изо всех сил сдерживая желание накинуться на меня.

— Не слышу, кто ты? — вопрошал я, желая унизить это жадное и алчное существо передо мной.

— Собака.

— Верно. А как делает пёс?

— Гав!

— Ух ты, мой хороший! — восклицал я, погладив его по голове. — А теперь садись в свой шикарный «Мерседес», езжай в свою трёшку в центре и ложись в постель к жене-красавице. Как будешь нужен — наберу.

Я наслаждался тем, как лицо полицмейстера пылало от ярости, а сам, вместе с Андреем, медленно зашагал, растворяясь в ночи.

*****

Пётр Андреевич

Взяв в руки бутылку знаменитого ирландского виски "Murphy", он искусно разлил янтарную жидкость по двум бокалам, один из которых подал Тимофею, сидевшему напротив. После недавнего покушения, лицо Тимофея было бледным, он нес какую-то чепуху, все еще пребывая в состоянии смятения — момент, чтобы нанести решающий удар.

— М-м-м, великолепно! — промолвил Пётр, непринужденно закидывая ноги на стол и осушая бокал в одно мгновение.

— А по мне так отвратительно! Вкус совсем странный, и кажется, сознание куда-то уходит.

— Это ты, Тимоха, странный! Отличный крепкий виски, он так и должен действовать. Просто ты еще не пришел в себя.

— Может быть. Только вспомню эту мерзкую физиономию, как он поднял пистолет и успел направить на меня… Тело начинает дрожать.

— Это нормально, ты ведь пару часов назад чуть было не погиб. Большинство на твоем месте уже бы намочили штанишки, а ты молодцом, вон, сидишь в вип-зале лучшего клуба Москвы и наслаждаешься элитным алкоголем, — сказал Пётр, улыбаясь, пододвигая бокалы и вновь их наполняя.

— С каких пор "Гурия" стала лучшим клубом? — спросил Тимофей, все еще нервно ёрзая.

— С тех самых пор, как ты стал его владельцем, — отвечает Пётр, пригубив виски и лукаво подмигнув.

— Очень смешно! — буркнул Тимофей, нахмурив брови. — Лучше скажи, откуда ты знал, что эта химера меня не для флирта потащит? И почему сообщил об этом только когда я уже сел в такси?

— Расскажу, но у любой информации есть своя цена, — бросил Пётр, хитро улыбнувшись.

— И что за цена? — спросил Тимофей, нахмурившись, пуще прежнего.

— Выпей со мной! Вон бокал элитного виски стоит, а ты нюни распускаешь.

— Эх, вечно ты о выпивке, извини, мне вечером хватило… Никак иначе?

— Никак!

— Чёрт с тобой, — сказал Тимофей, осушив бокал, его слегка повело, и он едва не свалился с дивана на пол.

— Вот это по нашему! Узнал самым банальным способом, подбросив даму в постель к самому молодому и впечатлительному из них, как его там. Пётр задумался, щелкнув пальцами о Кириллу!

— То есть, вы действовали одинаково? — пробормотал парень, склонившись над столом, и умоляюще взглянул на бокал. Но это не помешало Петру вновь наполнить его.

— Не совсем так. Во-первых, я внедрил её на пару дней раньше, а во-вторых, наша партия выглядела явно симпатичнее. Если бы она не была нужна для дела, то я бы…

— Да, понятно, что бы ты… Но Надя тоже была симпатичной, даже жалко было ее убивать, слушай а как ты заставил слушаться ту девку?

— Элементарно! — воскликнул Пётр, сверкая безумным блеском в глазах, очевидно, что всё происходящее его возбуждало. — Похитил её сестру, сейчас она где-то в Серпухово, то ли на Борисовской улице, то ли где поблизости, и не вспомню точно.

— А как ты её кормишь?

— А кто сказал, что я её кормлю?

— Пф! — хохотнул Тимофей, размахивая рюмкой виски. — Это, конечно, в твоём духе! — воскликнул он с язвительной ухмылкой, прежде чем завалиться набок и, тяжело дыша, грохнуться на пол. — Петя, что-то мне совсем нехорошо! — вскричал он, расстёгивая пуговицы на рубашке и конвульсивно ёрзая, словно безумный.

На его крики Пётр лишь неторопливо подошёл, окинул Тимофея оценивающим взглядом и, удостоверившись, сел на диван, всем своим видом демонстрируя, кто здесь хозяин положения.

— Какой я тебе Петя? Дурак, отныне именуй меня Пётр Андреевич. И, разумеется, тебе плохо — у тебя соотношение чёрной лилии с виски в стакане чуть ли не один к одному. Надо же бдить, что пьёшь, — изрёк он зловеще и, забросив руки на спинку дивана, небрежно положил ноги на спину корчившегося Тимофея.

— Помоги… — с трудом прошипел тот, ползая по полу.

— Помочь? Тебе? Нет, дружок, так не пойдёт. Может быть, ты не знаешь, но в цивилизованном обществе принято что-то давать взамен за услугу.

— Помоги… — снова процедил Тимофей сквозь зубы.

Эти его слова заставили Петра разъяриться. Он вскочил и несколько раз ударил извивающегося на полу товарища тяжёлым кожаным ботинком.

— Если ты ещё раз ослушаешься, крысёныш, закопаю! Понял?

— Да, только помоги, — прохрипел Тимофей, вцепившись в ногу мучителя.

— Где ноутбук твоего отца?

— В сейфе.

— Пароль?

— Семь семёрок, а теперь, ай-яй-яй, помоги… — взревел он, корчась от боли.

— Сейчас, Тёма, сейчас, пойми, мне нужно для начала убедиться в правдивости твоих слов. Насмешливо произнёс он, прописав удар в челюсть Тимофею, чтобы тот отвязался от его ноги и смерив расстояние до шкафа, где отдыхал сейф, размашистыми шагами, Пётр без спешки ввёл пароль. Открыв дверцу, он извлёк содержимое: ноутбук, что оказался без пароля. Мгновенно попав на рабочий стол, он начал перебирать файлы и перелистывать страницы, явно находясь в поисках чего-то конкретного. Ухмыльнувшись, Пётр вставил флешку и скачал нужное, после чего разбил ноутбук об стол.

— Помоги, — зашипел владелец "Гурии", пребывая на грани сознания и умоляюще взирая обессиленными, затуманенными глазами.

— Конечно, Тимоха, как не помочь — ты оказал мне неоценимую услугу. Держи, — произнёс Пётр, протягивая белую таблетку. Великомученик, вслепую сцапав её, без промедления заглотил. — Молодец, ты жуй, жуй, не бойся, не отрава, — молвил он, припав на корточки, чтобы встретиться взглядом с Тимофеем. — Но, если хоть заикнёшься о сегодняшнем, убью. И не думай, что я не уззнаю: у стен есть уши, — закончил он. Скрипнув коленями, Пётр поднялся и, открыв дверь, покинул VIP-зал, прошелся по лестнице, радуясь в душе, что больше не придётся ежедневно наблюдать пустоголовых малолеток, беснующихся под тредновую музыку в погоне за мнимым «крутым». Попращавшись с охраной, он свернул в переулок и, тяжело вздохнув, оперся на стену. Собравшись с мыслями, трижды произнёс, как мантру: «Неразумие людей таково, что они не замечают яда внутри того, что хорошо с виду». Затем, устремив взгляд в даль, как будто завершая последний аккорд своего успокоения, взял телефон и с благоговейным трепетом набрал номер. Три гудка, и по ту сторону раздался низкий, басистый голос.

— Здравствуй, Пётр.

— Здравствуйте, Марк Яковлевич, дело закон… Начал рапортовать мужчина, но вдруг ноги его подкосились, и безжизненное тело рухнуло на землю, издав характерный звук. Вероятно, Пётр не успел ничего осознать, как пуля пятидесятого калибра разорвала его голову в клочья, разбросав кровавые ошмётки по серому асфальту.

— Алё, Пётр, тебя плохо слышно, повторяю, тебя плохо слышно, — настойчиво продолжал голос в телефоне, оказавшемся на том месте, где когда-то шея соединялась с головой.