Законы войны

Машина резко затормозила — и из нее одновременно высадились четверо, в черной, штурмовой униформе и с короткоствольными автоматами. Не теряя ни секунды — они быстро проникли в подъезд…

— Не шпионка она… — сказал Сашка.

— Эх, юноша… — вздохнул Араб, — знать бы наверняка. Ты, видать, не соображал, в какое дело стремное лезешь. У нас почти все в разводе, либо неженатые, вон, даже господин адмирал собственной…

— Араб, я Есаул, вхожу в адрес…

— Понял…

— Черт…

— Есаул, доклад…

— Твою же мать… В адресе гражданский…

Сашка встрепенулся.

— Сидеть… Есаул, докладывай, какой такой гражданский…

— Дама. Лет тридцать, может, чуть побольше. Вроде афганка. Ругается по-русски…

— Это она.

— Тихо, что ты рыпаешься? Волосы у нее какие? Глаза?

— Черные… Глаза зеленые…

— Есаул, волосы черные, глаза зеленые, подтверди…

— Подтверждаю, все так. Волосы черные, глаза зеленые. Тихо, барышня, тихо…

Араб тронул «Фиат» с места.

— Ну, друг любезный, поехали невесту смотреть, что ли? Как она дома-то оказалась?

— Не знаю…

Их «Фиат» развернулся и выехал на асфальтированную дорожку, идущую вдоль свежепостроенного дома. Притормозил — в паре метров от «Интера», нос к носу. Араб открыл дверь, и Сашка-Аскер открыл дверь — и…

И все.

Огненный шар, зародившийся где-то неподалеку, наверняка на крыше одной из вилл, пролетел над их головами и врезался аккурат в окно четвертого этажа. Через секунду синхронно разлетелись все окна, и соседние тоже, дохнуло пламенем.

«Шмель» [65] !

Араб с поразительной для его возраста ловкостью перемахнул через капот, сшиб Сашку с ног…

— Ложись!

— Твою мать…

Лежа — он открыл заднюю дверь старенького, но ходкого «Фиата», там, укрытый одеялом — лежал легкий пулемет с барабанным магазином.

Послышался рокот дизельного мотора — мощного, работающего на плохой соляре. Во двор — с той же самой стороны, с которой приехали они, — вломился тяжелый пикап, скорее даже легкий грузовик в полицейской раскраске. В кузове — полно полицейских, на турели — ротный пулемет…

65

Ручной пехотный огнемет. При попадании в помещения — выжить невозможно не только в нем, но и в соседних, человек погибает от смертельной баротравмы легких, даже если не попадает под огонь. После «Шмеля» — выживших не бывает.

Араб дал длинную очередь по пикапу, полицейские (явно переодетые) посыпались из кузова — и пулемет открыл огонь в ответ. Пулеметчик был прикрыт щитом, его просто так не достанешь. «ПКМБ» [66] — сыпал свинцом не переставая, если бы бронированный «Интер» не прикрывал их — их бы уже давно порвали в клочья.

Араб сунул Сашке пулемет:

— Прикроешь.

Часто стреляя из пистолета, он пробежал несколько шагов вперед. Один из полицейских неосторожно сунулся на линию огня — и рухнул как подкошенный.

66

«Пулемет Калашникова» бронетранспортерный. Здесь был в несколько другом варианте — без приклада и с вертикальными рукоятками, как на «Максиме».

Хорошо, что в «Интере» не были заперты двери…

Машина — под шквальным огнем, стекла еле держатся, если бы сзади не было бронекапсулы — п…ц был бы. Кузов в дуршлак, на ободах стоит, может взорваться… В такой машине между сиденьями всегда склад оружия, что-то вроде оружейной стойки, все заряжено и готово к бою — нападение может случиться в любой момент.

Араб выхватил первое, что попалось — «6П62», штурмовое орудие поддержки, главный калибр таких машин, если нет «ДШК» или «НСВ». Это пулемет — можно стрелять только с рук и вместо ленты — магазин на четырнадцать патронов. Но для боя в населенном пункте — самое то, он короче «ПКМ2» и прошивает любой дувал. Душманы знают это оружие и, поняв, что работает именно оно, сразу начинают отступать…

Лязгнул затвор, досылая первый патрон в патронник — в этот момент, не выдержав шквального огня, осыпалось бронестекло. Араб уже убрался оттуда, упал у заднего колеса машины, ставя свое оружие на сошки.

Орудие тяжело бухнуло — и бронебойная пуля пробила и пулеметный щит, и находящегося за ним пулеметчика, как копье паучью сеть, пулемет замолк. Еще один выстрел — неосторожного полицейского, или урода, надевшего полицейскую форму, просто снесло, как будто в него врезался невидимый автомобиль. Третий выстрел — пуля ударила в двигатель, тот взорвался, вздыбился капот и повалил дым…

После четвертого выстрела афганцы начали отходить, уцелевшие просто бросились бежать…

Твари…

Пахло дымом и гарью. Обе машины были изрешечены в хлам…

Араб повернулся. Сашка-Аскер — уже пристегнул к ручному пулемету свежий диск, бросился бежать в сторону забора.

— Б…, ты куда, идиот?!

Аскер даже не обернулся. Хотелось выть…

Араб бросил орудие в «Интер», захлопнул дверь. Посмотрел на маханувшего через забор Аскера… идиот чертов, убьют же. Оглянулся на горящий полицейский пикап, на трупы полицейских. Надо было бежать — но…

Было еще одно.

Жители попрятались от перестрелки. Араб ворвался в подъезд, прыгая через две ступеньки, понесся вверх, на четвертый.

Дверь справа — настежь, в квартире — что-то горит, от дыма ничего ни хрена не видно. Прикрыв нос и рот рукой, он шагнул в ад… квартира горела, было нечем дышать, тянуло жаром. В прихожей — не пройти от тел, здесь они все.

После «Шмеля» выживших не бывает…

Он наскоро проверил пульс — все пятеро были мертвы. Мельком заметил — женщина — она лежала последней, штурмовики оттеснили ее до самой гостиной, куда, по-видимому, и попал «Шмель». Вот и посмотрели невесту…

Один за другим он сорвал четыре жетона, сунул в карман. Большего для павших, для своего напарника он сделать не мог. Надо было только уходить — остаться в живых, чтобы отомстить.

Жизнь. Смерть. Месть. Вечное колесо мироздания под афганским, холодным, беспощадным, как паяльная лампа, солнцем.

На лестничной площадке прислушался. Внизу уже были голоса — полицейские, а может — их штурмовое подразделение прибыло. Направят дежурную вертолетную пару — и п…ц. Да и эти… сначала прищучат, потом спросят, как зовут.

Вытащил пистолет с глушителем, постучал в соседнюю дверь. Не ответили. Трижды выстрелил в косяк, рядом с замком, изо всех сил рванул на себя дверь — поддалась. Быстро прошел через квартиру, выглянул на балкон — похоже, еще не окружили, но и это — не за горами. Надо бежать…

Вокруг пояса у него было намотано два десятка метров тонкой, но прочной веревки. Араб быстро размотал ее, завязал узлом один конец у ограждения балкона, вторым — обвязал себя, альпинистским способом. Все равно больно будет. Перевалился через ограждение балкона, шагнул в пустоту. Обдирая в кровь руки, съехал вниз, до земли. Огляделся — никого, только зеваки — афганцы. И побежал прочь…