Законы жанра. Том 2

Это были нотки непонимания, тесно переплетенные с легким ароматом страха.

— Я последовала совету одного парня, который понимает, что тут к чему, и посмотрела в глаза своему безумию, — сообщила я. — Это действительно помогло.

* * *

Такого я не ожидала.

Я полагала, что это исключительно мое решение, и что моя зеркальная как бы копия не может иметь собственное мнение по этому поводу.

— А ты не хочешь? — спросила я.

— А я не знаю, — сказала она. — Здесь хорошо. Здесь уютно и спокойно. Думаешь, мне нравится снаружи? Нравится делать то, на что ты не решаешься? Совершать… всякое, которое пугает тебя и заставляет вздрагивать случайных свидетелей?

— Вечно сидеть взаперти — это не решение, — сказала я. — И потом, есть мнение, что мне без тебя не справиться.

— А с чем там опять надо справляться?

— С древним демоном, который уже довольно долгое время портит мне жизнь, — сказала я.

— Да, древнего демона ты точно без меня не затащищь, — сказала она.

— И если меня там пристукнут, то у тебя вообще не останется вариантов, — заметила я. — Тебе придется разруливать все самой, вообще без моего участия.

— К сожалению, тут ты права, — сказала она. — Значит, ты готова?

— Думаю, да. А ты?

— Разберемся в процессе, — сказала она и протянула руку ко мне.

Когда наши пальцы встретились, я увидела, как клоунский грим хлопьями опадает с ее лица.

* * *

Ленни-Кроули отползал от меня по песку, не пытаясь даже встать или перевернуться, чтобы ползти было удобнее. Он еще несколько раз пытался создать вероятность, ведущую к открытию портала, но я пресекла эти попытки.

— Я многое вспомнила, — сказала я. — Помнишь, ты интересовался, как им удалось совладать со мной в битве при Йеллоу-Парке? Никак не удалось.

Увидев разрушения, которые я несла, смерти, которые я сеяла и осознав, к чему это все ведет, я сумела остановиться сама, наверное, в последний миг перед тем, как истинная Дщерь Мести и Войны, крылатая и шестирукая, Провозвестница Хаоса и прочего бла-бла-бла навсегда заняла бы мое место.

После этого я потеряла сознание, может быть, это была защитная реакция моего организма, а может быть, я просто слишком много потратила и устала, и оперативники ТАКС просто подобрали мое тело и засунули его в свои казематы, и своими препаратами, пусть сами того и не осознавая, помогли мне возвести невидимую стену между мной и той, что жила в зеркале.

Но теперь эта стена была сломана, и я помнила все.

— На самом деле веришь, ты сможешь победить в этой игре? — спросил он. — Думаешь, сегодня все и закончится? Думаешь, больше никого нет? Имя мне — легион!

— Думаю, что все-таки меньше, — сказала я. — Ты всю жизнь сеял ветер и пожинал бурю, и искал себе достойного противника. Так вот, ты меня нашел. Что дальше?

Речь была так себе, но у меня кончился запас пафосных слов.

Он прыгнул на меня из положения «лежа на спине», что само по себе довольно сложный акробатический трюк, и я увидела, как растут и искривляются его ногти, превращаясь в железные когти, которыми он намеревался вцепиться мне в лицо.

Но Ленни-Кроули не обладал монополией на трансформацию тела, и я поймала его двумя мистическими руками, а третьей отвесила ему легкую, но наверняка обидную затрещину.

— А еще я вспомнила, что случилось с директором Доу, — сказала я, удерживая трепыхающегося в хватке моих дополнительных рук демона. — Он мне мешал. И ты мне мешаешь.

Он взвыл и попытался просочиться у меня между пальцев, а может быть, в этом была какая-то другая мысль, о которой мы уже не узнаем, потому что вопль его оборвался на полуноте в тот миг, когда он перестал существовать.

— Так себе финальный махач, — констатировала я. — А вы говорите, законы жанра, законы жанра…

Я сняла кеды, вытряхнула из них песок и босиком поплелась к бару, потому что есть законы жанра, которые можно нарушать, а есть те, которые не стоит, и после завершения трудного дела герою просто необходимо выпить.

Я уже прикидывала, какое пиво буду заказывать, когда между мной и баром открылся еще один портал (что-то их много на этом участке пляжа, может быть, где-то неподалеку расположен завод, выбрасывающий в атмосферу что-нибудь нехорошее и токсичное), и я на мгновение даже немного напряглась, но потом увидела, кто шагает мне навстречу через разрыв реальности.

Лысый чувак сдержал свое слово, и я увидела, как выглядит авторский произвол.

Довольно симпатично выглядит, кстати.

В одной руке Гарри Борден держал еще дымящийся пистолет, а в другой — детское автокресло, в котором, довольно улыбаясь и пуская слюни, сидела Морри.

— Привет, Боб, — сказал Гарри. — Прости, что задержался.

Эпилог

Я проводила Морри до школьного автобуса, помахала ей вслед и еще некоторое время стояла, наблюдая за тем, как она уезжает. Я знала, что все это время она тоже смотрит на меня, такой уж у нас сложился ритуал, повторяемый каждое утро.

Когда автобус скрылся за поворотом, я вернулась в дом, чтобы позавтракать перед службой. На подъездной дорожке стояла моя машина — белый «шевроле тахо» с эмблемой шерифа округа Харрис на борту.

Пока я варила кофе, застрявший в телевизоре диктор рассказывал об очередных беспорядках на территории Британских Штатов Америки и растущем там напряжении, но мне, честно говоря, не было никакого дела до того, что происходит по ту сторону границы.

Я бросила в кофе две ложки сахара, достала из тостера хлеб и уже окунала нож в джем, чтобы соорудить себе бутерброды, как в дверь постучали.

— Открыто! — крикнула я, и не было никаких шансов, что визитер меня не услышал, но в дверь постучали еще раз, и это было странно. Местные знают, что дверь моего дома запирается только на ночь или когда меня нет внутри.

Еще местные знают, что это дом шерифа, а в доме напротив живет злобный помощник шерифа Кларк, у которого есть ружье.

Чтобы прояснить ситуацию, я подошла к окну и увидела только удаляющуюся спину курьера в яркой куртке, и это тоже было странно, потому что я не заметила на улице чужих машин.

К тому же, я сто лет ничего не заказывала. Должно быть, Морри опять добралась до моей кредитки и накупила себе очередной детской дряни через интернет. Обещая себе серьезно поговорить с дочерью, я вышла на крыльцо и увидела у себя под дверью огромный букет красных роз.

В букет была вставлена записка на дорогой пергаментной бумаге с тиснением.

«„Вот черт“, — сказала она», — гласила надпись, набранная вычурным готическим шрифтом.

— Вот черт, — сказала я.